– Что случилось, Пай? – настороженно спросил Джуэл. – Мы должны были оказаться в городе.
– Я не рискнул, – признался маленький маг. – Там слишком много объектов, я пока не могу столько рассчитать. Но это недалеко. Чуть к северу.
– Да, это просто барханы закрывают все вокруг, – пояснил Бала. – Думаю, если мы обойдем один из них, то увидим город. Кулдаганские города ярко светятся по ночам, как звезды!
– Как звезды… – эхом отовался Милиан и прошептал:
О, мир прекрасный и нелепый,
От бед и горестей вдали!
Здесь, как во сне: я даже небо
Не отличаю от земли…
Он проговорил стишок самому себе, но в пустынной тишине это стало слышно всем. Вскоре Милиан обнаружил, что на него внимательно смотрит весь отряд. Он смутился и потерял нить.
– Так ты поэт, Мил… – со странной благодарностью в голосе произнес Орион. – И почему ты до сих пор молчал об этом?
– Я больше люблю слушать твои сказки, – отшутился Милиан. – Пошли, так и замерзнуть недолго.
Орион пожал плечами. Хорош же сказитель, который не разглядел поэта в своем друге! «Себе на заметку: скромнее надо быть,» – подумал Джовиб.
Бархан не сдавался долго. Обходить такие страшилища, как этот, не имело смысла, потому, не сговариваясь, они решили взобраться на вершину. Под ногами вяз песок; ночной холод немилосердно высасывал последнее тепло, и плащи тут помогали мало. Но вскоре все усилия были вознаграждены: вид с вершины бархана открылся прекрасный. Кулдаганские города действительно ярко сияли в ночи. Торгор, неожиданно оказавшийся совсем рядом, выглядел как полуночная диадема, облюбованная летучими светлячками, а поселения поменьше казались далекими звездами, мягко утопающими в темных складках роскошного бархата – арена (местного песка), черного в ночи.
…Звезды на небе, звезды на земле… Все это Милиан выразил совсем недавно в своих четырех стихотворных строчках, еще до того, как кто-нибудь успел это увидеть. В чем-то поэты схожи с гадальщиками: те же туманные предсказания, что сбываются непременно, но редко бывают поняты до того, как сбылись.
Приободрившись при виде кулдаганского великолепия, юные путешественники прибавили шагу. В сухом холодном воздухе каждый выдох вырывался из носа облачком пара, которое тут же растворялось во тьме, украденное пустыней. Так же как исчезали следы на песке, не прожив и нескольких секунд. У пустыни короткая память…
– Я слышал, нигде нет такой бурной ночной жизни, как в кулдаганских городах! – у Лайнувера клацали зубы от холода, но даже клацанье не исказило восторженного предвкушения в голосе.
– Повеселимся! – вторил старшему другу Оазис. – А то в Фираске ночами не очень-то разгуляешься!
– Здесь ночь – это день. – Бала пожал плечами. – Ночью здесь больше работают, чем веселятся. А днем такая жара, что полгорода не отходит от фонтана.
– Ясно, – сник Оазис. – А Рубеж, куда мы идем, такой же, как Торгор?
– Нет, – задумчиво произнес Бала, вспоминая свое пребывание в Рубеже пять лет назад. – Рубеж живет днем. К тому же, это боевой город: со стороны пустыни у него одни разбойники, со стороны Горелой Области – другие. Но там есть «ночная жизнь», да. Вам понравится, – попытался подбодрить он, но холод, тьма и вязкий песок под ногами уже сделали свое дело: радоваться не хотелось никому.
Кулдаган – загадочная земля, формально относящаяся к территории Юга. Но Торгор здесь – последний город, где встретишь Алую Стражу: дальше боевым магам делать нечего. Чуть сместишься от Торгора к Рубежу – и уже ожидай, что вместо излечивающего заклинания у тебя в руках полыхнет взрыв… хоть и с небольшой вероятностью. Так что Кулдаган – Область. Область на территории стабильной магии. И если брать Трансволо до Кулдагана, то не дальше Торгора. И к Рубежу придется пробираться с караванами.
Что до города, то он действительно оказался похож на Мирумир, разве что без вездесущего портового чада зигарелл. На каждом углу непременно торчал ресторанчик с кричащей вывеской, что-нибудь продавалось и соревновалось. И туристы приносили Торгору немалую прибыль.
Кровь Прародителей – Арники и Вадро – здесь была сильно разбавлена за несколько тысяч лет открытости, но все равно то и дело попадались одинаковые лица (сероглазые, пепельноволосые мужчины и смуглые синеглазые женщины с рыжими курчавыми волосами), чему немало удивлялись все, кроме Балы, который уже проходил через Торгор однажды. Несмотря на все усилия староверов, особо преданных культу Прародителей, Торгор постепенно терял традиции.
Джуэл поступил нестандартно: он позволил своим парням повеселиться в эту ночь и посорить деньгами. Денег, благодаря Паю, сэкономлено было изрядно, а благодаря «делам» Оазиса и Лайнувера – еще и заработано, а напряженность в отряде необходимо было как-то снять. И молодой командир не прогадал: на лицах его воинов появились улыбки; вскоре кто-то уже смеялся и хлопал его по плечу. К сожалению, самому Джуэлу не удалось развеселиться в эту ночь – слишком тяжелым камнем висело на душе предстоящее путешествие, так что он, уговорившись встретиться с отрядом на центральной площади на рассвете, отправился договариваться насчет каравана: идти самому по пескам тут немыслимо, если ты не потомственный Странник.
Надо сказать, и девятеро веселых не подвели: среди развлечений, кулдаганской выпивки и сувениров они не забыли прикупить подходящую для здешнего климата одежду. Толстые стеганые телогреи с капюшонами защищали от испепеляющего жара днем и от пронизывающего холода – ночью. Ирин Фатум также запасся стрелами в местной оружейной, и теперь они торчали из его колчана черными, как ночь, древками с полосатым оперением. Бала не преминул выспросить в дларях все о походах по арену, как здесь называли песок, вкладывая в это слово куда больший смысл: «Арен – песок, стекло и монолит». Кое-что он и так помнил, но узнал и несколько новых вещей, на которые раньше не обращал внимания. Ирину он осторожно сообщил, чтобы тот смотрел по сторонам и отстреливал пучеглазых маскачьих лазутчиков, которые доносят разбойникам о приближающихся караванах. Вопреки всем ожиданиям, маленький хмырь лишь благодарно кивнул и пообещал быть начеку.
Ночь развлечений измотала девятерых изрядно. Орион еще и выпил истинно по-пиратски, как умел только покойный Зига-Зига, потому сильно мучился утром головой и жаждой (пустыня ему это припомнит, когда каждая капелька воды будет на счету). Остальные выглядели немногим лучше. Джармин так и вовсе спал, сидя на плечах у Ориона; остальные клевали носами.
Ко всеобщему сожалению, в шумном (даже днем!) и веселом Торгоре задержаться не пришлось: караван Джуэл отыскал как нельзя вовремя: он отправлялся к Рубежу с утра. Пожилая женщина, которая вела его, глянула на потрепанных бурной ночью воинов, а потом на Джуэла с укоризной (мол, и эти сонные мальчишки – твои обещанные воины?), но файзул еще раз заверил, что в бою каждый из этих ребят стоит троих увальней с ятаганами, а лучник вообще для каравана незаменим. Женщина вздохнула, покачала головой, но отчего-то поверила; возможно, когда-то видела, как мастерски сражается любой Сохраняющий Жизнь, даже если это ребенок.
– Меня зовут Рамаяна Арникавадро, – сказала она. – Да будет легким наше путешествие.
…Терпение. Терпение. Терпение. Вот чему учат Сохраняющих Жизнь в первую очередь. Тяготы пустынной жизни безмолвно переносил даже Джармин, который страдал от жары больше всех. Страдания ему облегчили, как могли: Рамаяна разрешила мальчику весь путь ехать на пустокоре, Джуэл, Орион и Бала делились своей водой. Младшие воины – Коста, Пай, Милиан – поделились бы тоже, но Джуэл запретил. Памятуя о сниженной выносливости людей их возраста, он понимал прекрасно: день-два такого самопожертвования – и в отряде вместо трех воинов появится трое изможденных, ни к чему не годных мальчишек. Ирин же о том, чтобы делиться водой, как-то даже не задумывался: такая мысль просто не приходила ему в голову. Но по сторонам он смотрел исправно и двоих пучеглазов снял с их наблюдательного поста на бархане до того, как те успели даже пикнуть. Возможно, именно благодаря ему караван миновал самые опасные участки пути без боя.
