Моя комната и смежная с ней детская располагались по правой стороне коридора, и вещи наши в них уже принесли, но разложить и развесить не успели. Поэтому первым делом Пру отправилась помогать мне, а Мюрей своей маленькой подопечной. Мне очень, очень хотелось хоть ненадолго остаться одной, но я понятия не имела, как выглядит купальник и где его искать.

– Ох, Анни! Ты решила разместить доктора в доме на одном с нами этаже? – кудахтала моя служанка. Или компаньонка? Я так и не поняла, кто она. – Такой скандал! Как ты не боишься? Что скажет ас Рагнар?

Вот вообще неинтересно, что он скажет.

– Не вижу ничего скандального. Он же доктор. Разве он не может проводить курс лечения пациента, проживая у него дома?

– Но он мужчина!

– В возрасте.

– Твой покойный муж, Анни…

– А зови меня Элла, Прудения. Я решила с сегодняшнего дня начать новую жизнь.

– Ох, какой кошмар, моя голубка! – помощница прижала руки к груди, выронив на кровать лёгкое бирюзовое платье вполне современного фасона. – Я буду молиться, чтобы ты скорее всё вспомнила и стала самой собой. Ах, вот он!

Пру протянула мне пёстрый слитный купальник с верхом типа майки и шортами до колен. Ну, ещё ничего, я ожидала чего-то похуже. А когда из того же саквояжа на свет появился воздушный ярко-жёлтый пляжный халат, а из другого – симпатичные босоножки на плоской подошве, я вообще заподозрила, что платье в стиле ампир, в котором путешествовала аса Анниэлла, было маскарадным костюмом. Остальные вещи я пока не рассматривала, но, судя по тому, как был одет доктор, стиль одежды у местных достаточно демократичный.

– Спасибо, Пру, иди тоже переодевайся. – Я не хотела раздеваться при посторонних, а ещё планировала хорошенько рассмотреть себя в зеркале. – Я сама справлюсь.

– Я не пойду на пляж, – упёрлась рогом Пру.

– Ну, всё равно иди к себе, освежись, разбери вещи.

Я выпроводила бедную женщину, выражение лица которой становилось всё более скорбным с каждым моим словом. А как только избавилась от лишних глаз, скинула с себя всё и отправилась в ванную.

До этого возможности собой полюбоваться у меня не было, а сейчас я с замиранием сердца подошла к отражающей поверхности размером в половину стены комнаты.

Что ж… Недурно… Фигуру аса имела замечательную – женственную, подтянутую, с крепкой грудью – похоже, кормлением дочери она не озадачивалась, – и длинными ногами. Хорошей кожей и изящной шеей. В общем, мне повезло. Лицом бог тоже не обидел: пухлые губы, выразительные голубые глаза, аккуратный нос и точёные скулы. Портила всё лишь дурацкая прическа. И цвет волос мне не нравился – рыжий, но не густой и насыщенный, как у дочки, а в желтизну. Я бы его с удовольствием подтемнила. Хотя зачем? Я же не замуж выходить сюда явилась. И так сойдёт.

Быстренько забралась в каменную лохань, обмылась из ковшика. Душа тут – Боже, я даже не знаю, как называется этот мир! – не было, но горячая вода была.

Я вытерлась, нарядилась в пляжное и спустилась вниз. Мамки-няньки и Далия уже дожидались меня на крыльце. Всучив мне в руки сумку с пляжными вещами, они скрылись в доме, а мы с малышкой наперегонки побежали на пляж.

Море есть море. Наверное, оно в любом мире способно пробуждать те неповторимые эмоции, которые вымотанный бледный житель мегаполиса получает, едва только намочит в нём ноги. Даже если пляж и дно давно не чистили, даже если кое-где плавают водоросли – стоит тёплой ласковой воде омыть ступни, сразу кажется, что попал в рай.

Мне сейчас такое состояние было крайне необходимо. Едва его испытав, я поняла, как была до этого напряжена! Словно натянутая струна. А сейчас я себя отпустила и, играя в волнах с наряженной в такой же, как у меня, купальник дочкой, смеялась совершенно искренне.

А план дальнейших действий созревал в голове сам собой.

Сегодня ничего кардинального точно предпринимать не буду. Сегодня моя задача – прослушать три имеющихся у Анниэллы послания и попытаться из них добыть полезную информацию. А ещё пересчитать деньги. Я уже знаю про золотые, а из этого можно сделать выводы и ориентироваться на цвет. Поговорить с доктором насчёт курорта можно завтра, уже понимая, какими средствами располагаю. Ну а делиться своими тайнами, не имея никаких гарантий, пока ни с кем не стоит, как бы ни хотелось.

Наплескавшись, мы лежали с дочкой на соломенной подстилке с закрытыми глазами и молчали, а обе иды, покончив с разбором вещей, сидели на лавочке. Они, как раз, разговаривали – наверное, кости мне мыли, – шум прибоя мешал расслышать слова. Женщины переоделись, но наряды их мало отличались от предыдущих. Длинные и мрачные. Какие, интересно, в этом мире мораль и мода?

– Асы, иды, ужин готов, – раздался от кромки пляжа голос Сельмы.

Пышка была одета в сарафан до земли и передник. Сарафан радовал ярко-синей в красный цветочек расцветкой, а ещё демонстрировал богатства Сельмы, спрятанные в глубоком декольте.

– Уже идём, накрывай! – крикнула я и, подхватив дочку на руки, понесла в дом, готовиться к ужину.

Пока мы отсутствовали, дом ещё больше преобразился и стал уютнее. На окнах появились соломенные жалюзи, добавив ему южного колорита, а запах ужина, витающий на первом этаже, заставил желудок урчать и спровоцировал обильное слюноотделение.

Я сама намыла варено-копчёную Далию, твёрдо выставив Мю за дверь детской. Надела на дочку мягкий длинный халат и только тогда отправилась смывать песок с себя. А когда вернулась, нашла Дали, клевавшую носом. Так малышка у меня уснёт прямо в тарелке. М-да, чтобы стать хорошей матерью, мне придётся ещё учиться. Весь опыт-то у меня только из воспоминаний о том, как растили меня, и сплошная интуиция.

На столе в обеденном зале появилась белая скатерть, а приятный свет магических светильников мягко освещал помещение и всех собравшихся.

За ужином к нам присоединился доктор, и только он выглядел свежим и активным. Пытался вести светские разговоры и делился местными новостями. Ну а остальные еле-еле руками шевелили. М-да, ушатала я народ…

– Моя служанка, пока собирала вещи, рассказала, что в «Жемчужине Раздоляндии» в этом сезоне будет проходить отбор невест для старшего принца Занундии.

– Я тоже об этом слышала, ас. Ещё в столице! – с придыханием поддакнула ему Пру, мгновенно оживившись, и посмотрела на меня многозначительно. Типа, вон где вся движуха, хозяйка, а мы здесь прозябаем!

– Ас Корбин, а ваша служанка случайно не хочет работать в «Ракушке»? – у меня мысли двигались совсем в другую сторону.

– Думаю, что хочет. Я завтра у неё спрошу.

– А на набережной Сердца Раздоляндии сейчас начнётся шоу иллюзий, – тоскливо и не в тему протянула Пру.

– И пусть сразу приходит, если согласна, – ответила я доктору.

В общем, разговор за ужином не клеился, способные разговаривать говорили каждый о своём, а остальные – например, Далия и Мюрей – вообще так вымотались, что молчали. Так что засиживаться никто не стал. Как только голод был утолён, разбрелись по комнатам – слава Богу.

Оставшись одна, я достала сейф и открыла его, чтобы покопаться вдумчиво.

Первым делом высыпала на застеленную чистым бельём кровать монеты и принялась за подсчёты. Жёлтые кругляши различались размером и цифрами, выбитыми на аверсе. Самые большие имели номинал десять, поменьше – пять, самые маленькие – один. Я пришла к выводу, что это и есть золотые. Их у меня в общей сложности насчиталось две тысячи сто три.

Серебристые кругляши имели больше разновидностей. Самая большая – сто, поменьше – пятьдесят, ещё меньше – двадцать, десять, два и один. Видимо, это местная мелочь. Вот их набралась тысяча двести один. Но вот сколько в одном золотом этих серебрушек – оставалось загадкой. Ладно, разберусь. И с тем, много у меня денег или мало – тоже. К счастью, есть ещё драгоценности, с которыми я без сожаления расстанусь…

Пока подбивала финансы, дом затих. И даже доктор, до этого шлявшийся по территории, вернулся в комнату. Пришла пора послушать послания. Правда, открытые окна и балконы вызывали опасения, что кто-нибудь подслушает. В тишине звуки разносились, как гром и заставляли действовать осторожно. Я ведь не знала, можно ли регулировать у посланий громкость, поэтом первую дискету активировала, накрывшись с головой одеялом.