Кроме ругани тёток, и атомной бомбы везде веселье греет, потому что Тюша может вбегать в теплоту простора, быстро теряет плохие придумки, и потому что он видит одну только красоту цветущих нив.

  - Хорошо когда везде поля и длинные дороги в них, - говорит Тюша дедушке.

  Дед опускает брови, кнут висит у него на плече: - Хороших пастбищ и покосов не осталось, всё распахали, а мы идём с тех веков, когда плуг только редкой сохой волочился, мало землю царапал.

  Подметенные уличные придворья по воскресному светятся, пристыдили чистотой уставших тёток, распри угасли, вроде и ругани в повозке не было, спешат мотыги сложенные разобрать. Свекрови и матери принимают внучат, Тюша никак не поймёт с кем радостнее тёткам жить, как различить назначение старушек, которая из них мать, а которая свекровь, - одинаковыми бабушками все ходят.

  Бабушки у Тюши совсем по-разному видят его забавы, он научился нитку в иголки одевать, заправляет иглы, а старая бабушка их на груди прикалывает, словно дедушка свои медали, она будет штаны ему латать; и как можно не видеть ушко иглы, когда глаза смотрят каким большим оно открыто.

  У старого дедушки - астма, он кашляет много, очень долго задыхается. Тюша тоже пробует долго кашлять,- не дерёт горло, у него не живёт в груди задышки. Когда дедушкина коморка наполняется утренним солнцем, он и тогда сказки обрывает совсем длинным кашлем, Тюша тут успевает додумать: куда Жуку вползать, что бы быструю Лису прогнать.

  Прадедушку часто навещают родственники, всегда приносят водку, которая лечит задышку, а конфеты и печенья Тюша съедает.

  Старый дедушка гостям-племянникам рассказывает сладкую былину о службе своей самарской:

   Офицер их ходил зятем фабриканта конфетного, солдаты на фабрике мешки и ящики ходили загружать, ели конфет, сколько хотели, он и тогда тоже их не любил, потому у него зубы сохранились.

  Тюша снова додумывает: когда большим будет служить на шоколадной фабрике, - съест все конфеты.

  Лето просторное первым убежало, потом птицы к нему далеко полетели. В дедушкином окошке холодное село светится; одним утром всё побелело, ветер свистит, снег заметает, буран днём и ночью сугробы растит, от того тёплая коморка кажется медовым бубликом, сказки волшебным бархатом греют, выйти на мороз тоже охота, но Тюшу не пускают, певучий ветер может утащить в пустоту поля, где волки сильнее вьюги воют.

  Когда морозные дни стали здороваться с холодным солнцем, ветер устал задувать песни сказок, Тюша вместе со всеми детьми вышел каток леденить на горке, дедушкины стёртые кирзовые сапоги из чердака, задраны в носках словно лыжи, в самый край салазки врезаются, удержаться от разогревшейся радости нет возможности.

  Но под весну каток стал глиной мокрой обрастать, тощий снег мутно зажурчал. Тюше из дедушкиного френча пальто новое сшили, ранняя весна острее снежной зимы; ему сказали, что его родители скоро приедут из большой Москвы, в которой живут только министры и артисты, а все их дети в школьную форму одеты, леденцы и сладкий снег слизывают.

  Тюша не знал, хорошо ли что у него ещё и мать с отцом есть.

  Бабушки заботливо прибирали комнаты к пасхе, дом стал холодным, все двери раскрыты, - потолки и стены белят, отовсюду его прогоняют. Зачем они едут?..

  Едут, едут - к пасхе будут, письмо длинное пришло, дедушка говорит, что обратно их не пустит.

  Бабушка Анна стала часто приходить узнавать, - когда приедут. Рассказывает, что дед Михал спешит, к посеву огорода хочет начатый с осени перевал докончить.

  - Чем сват занят? - спрашивает другой раз дедушка.

  - Перевал копает.

  Что за перевал, Тюша никогда не видел, как перевал копают, ему хотелось с разгону в этот перевал запрыгнуть, посев всех семян своим присутствием измерить.

  - Хочу Пелевал увидеть! - крикнул Тюша перевалу и бабушке Анне.

  Она помахала пальцем: - Ага, будешь огрызаться тебе деда Боже - язык отрежет.

  Тюша зажал зубы, испугался, увидел, как ему дедушкиной стёртой бритвой язык резать будут, убежал прятаться в беленную холодную комнату.

  В сонное утро, в день пасхи, вместо крика апостола Великодня с дымохода, - всем детям подниматься есть крашеные яйца и сладкую сдобную паску, - кричали во дворе многие совсем другие голоса, возня в доме стояла, все суетятся: - Приехали, приехали...