Портрет Кабака

  Инженер Димош Тулуп, со своим товарищем адвокатом Ляшенко, первыми зашли в пустую квартиру на первом этаже старого дома недалеко от Пересыпского моста. Бывший следователь Анзор Ляшенко планировал открыть адвокатскую контору на Пересыпи, имел сомнения, глядя на давние ракушечные стены обветшалого дома; и потому пригласил специалиста, желая уяснить, возможна ли расширенная перепланировка такого помещения.

  Я оказался несколько случайно среди этих образованных людей, и потому всматривался осторожно, чтобы не потревожить сон окаменелых ракушек, удивлялся усилию людей, которые выпилили и подняли из глубины высохшего морского дна столько, цепко застывших в известковое варево, скучающих вечностью раковин.

  Тулуп долго рассматривал, метровую по ширине кладки несущую стену, имеющую для квартиры перегородочное значение, удивлялся прошлой архитектуре.

  Я сел на подоконник окна, бравшего свет от шумной улицы, откуда: стучали трамваи, скрипели автобусы, ревели моторы машин, - нескончаемый гомон беспрерывно ломился в окно.

  - Придётся шумопоглощающие окна ставить, - подумал я, возможно даже вслух подумал, потому что Ляшенко посмотрел на меня рассеяно, он старался не утерять рассуждения Тулупа, которые расширяли площадь квартиры. Адвокат добивался уточнения: сколько лишних квадратов получит, и не свалится ли ему на голову перекрытие второго этажа.

  Нагрузку перекрытия, примет железобетонная балка под потолком, - сказал Тулуп сматывая рулетку - она высвободит пять квадратных метра пола.

  Это очень обрадовало адвоката, он уловил выгоду квадратов и, перестал раздумывать: - Будем оформлять сделку! - заключил он.

  Человек имел основание так сказать.

  По протёртому паркету медленно, молча, прохаживались две женщины, одеты они были одинаково мрачно, возможно содержали состоянием некий траур. Стучали каблуками по дереву с размеренной печалью, было видно, что несут собой расставания с какой-то устоявшейся любовью.

  Мать и дочь временами перешёптывались короткими словами, и снова молчали, долго смотрели в пол. Дочка была ниже матери, смуглая лицом, имела густые волнистые вихрастые чёрные волосы, бугрившиеся над низким лбом. Остролицая устремлённость: тонкий нос, чёрные, слегка выпученные глаза, и утонувшие ямочки в щеках, делали её птичье выражение обиженным на страшный мир, и старшее поколение. Старшая женщина содержала иные черты лица, обе они грустили одинаково тихо.

   Стены обклеенные, когда то узорчатыми обоями потускнели, были пусты. Человек же, из чёрно-белой увеличенной фотографии, которая осталась висеть между окнами, смотрел на всех так упорно, что можно подумать, именно он добыл этот тёплый стеновой камень, из которого выложена метровая стена, и построен целиком весь дом.

  Ляшенко о чём-то говорил с женщинами, расстегнутое чёрное пальто сгибало его равновесие, было видно, что обида женщин, - предмет привычной занятости адвоката. Он объяснял им условия расставания с обветшалой собственностью.

  Тулуп долго и сосредоточенно всматривался в карточку, так долго, что казалось, если бы эту фотографию не оставили висеть, он бы не решился из такой широченной стены оставлять столь узенькую перегородку.

  Я соскользнул с подоконника и тоже уставился смотреть в лицо портрета.

  Совсем узкий лоб, чёрные как чугунные ядра пушек глаза; широкие булыжники скул смогли бы сами выгрызть лишние метры каменной стены.

  - Ты его знаешь? - спросил я.

   - Похож на моего земляка Кабак Панаёта.

   - Это он и есть! - сказала старшая женщина. Впервые за всё время она подняла голову и коротко изменила своей постоянной грусти. Я не думал, что она слушает наш разговор.

  Можем идти к нотариусу, - заключил переговоры с хозяйками адвокат, - тут недалеко...

  Они вышли, а мы с Тулупом остались ждать; человек из портрета тоже присутствовал с нами, мне показалось, он обиделся на женщин за то, что оставили его.

  - Да, я его знал... - повторил загадочно Тулуп. - Ещё по сельской школе помню. Кабак был на класс старше меня, это содержало зависимый порядок на переменах меж уроками, старшие классом имели основание независимо от силы, быть надменными в поведении вне уроков. Кабак был низкорослым, сбитым, юрким; короткие как у молодого баранчика волосы, оставили ему скупую приниженную полосу для лба; чёрные крупно-фасолевые глаза бегали уверенной наглостью, кололи ощущением неприступной уверенности, которую он носил, ...и ни с кем не хотел делить убеждённость своих нахальных суждений.

  Тулуп время от времени поглядывал на портрет, как бы сверялся, правильно ли он помнит Кабака. Я снова присел боком на невысокий подоконник, а он продолжал: