Летняя ярмарка была единственным исключением из этого правила. Едва почувствовав умопомрачительный запах свежего попкорна и сладкой ваты, Джун хватала маму за руку и тащила к ярмарочному полю, взвизгивая от восторга при виде увенчанных флагами палаток с аттракционами вроде «Поймай уточку» и «Шлепни крысу», лотков со сладостями и большого шатра, где местный Женский институт проводил состязание на самый крупный кабачок и лучший домашний пирог. В день летней ярмарки неписаные правила детской иерархии утрачивали силу, и даже самая замкнутая девочка могла всласть повеселиться.

– Через полчаса встречаемся у палатки с напитками, – объявила Линда. – Если увидишь моего Джексона, передай, что его карманные деньги у меня.

Джун решила прогуляться. Прошли годы, но ничего не изменилось: дети играют в догонялки, пахнет жареными сосисками, жужжит старый громкоговоритель, герлскауты проводят вещевую лотерею, члены кружка «Клубок и спицы», собирающегося в библиотеке по средам, продают вязаных зверюшек. Проходя мимо их лотка, Джун отвернулась: ей было неловко общаться с читателями без защитных доспехов – бейджа с надписью «Помощник библиотекаря» и библиотечного штампа. Она дошла до конца ряда и собралась повернуть к шатру с пирогами и кабачками, но застыла как вкопанная: неподалеку от надувного замка разместилась распродажа «Белый слон».

Ей захотелось немедленно убежать, но сзади напирала толпа. На прилавке, как всегда, лежали необычные товары: садовый гном, центрифуга для обсушки салатных листьев, пара игрушечных сурикатов. Все эти вещи оказались не нужны своим хозяевам, и те пожертвовали их для благотворительной распродажи.

– Знаешь, почему «Белый слон» – мой любимый лоток? – говаривала мама. – Здесь находят приют нелюбимые, ненужные, брошенные вещи, а я всегда сочувствовала обездоленным.

Мама в течение пятнадцати лет заведовала «Белым слоном» и каждый год делала самый большой сбор на ярмарке. Джун сидела рядом, угощалась сладостями и слушала, как мама болтает с покупателями. Все местные жители знали библиотекаря Беверли Джонс и с удовольствием останавливались поздороваться или обменяться сплетнями.

– Ты – настоящая знаменитость, – однажды заметила Джун, с восторгом наблюдая, как в разговоре с пожилой дамой мама безошибочно назвала по имени всех ее многочисленных внуков.

– Ерунда, – отмахнулась та. – Хотя порой я чувствую себя не библиотекарем, а социальным работником.

Уже болея раком и страдая от тошноты из-за химиотерапии, мама все равно встала за прилавок на очередной ярмарке.

– Кто найдет бедным брошенным вещам новый дом, если не я? – заявила она.

У нее не было сил стоять, поэтому она весь день просидела в инвалидном кресле. Посетители приветствовали ее, обнимали, желали здоровья. Три месяца спустя мамы не стало. С тех пор Джун на ярмарку больше не приходила.

На глаза навернулись слезы. Девушка принялась проталкиваться к выходу, мечтая поскорее очутиться дома, среди маминых вещей и книг.

– Джун! – раздался чей-то голос.

Она решила притвориться, будто не слышит, однако кто-то положил руку ей на плечо. Это оказался Сидни Фелпс в неизменном твидовом костюме и при галстуке.

– Рад видеть вас здесь, дорогая! – Он улыбнулся, однако, разглядев выражение ее лица, встревожился. – Что случилось?

– Спасибо, все в порядке, – ответила Джун, вытирая щеки. Еще не хватало, чтобы ее жалел постоянный клиент библиотеки.

– Хорошо, что я вас встретил. Вы уже видели народные танцы? А в главном шатре были?

– Нет еще.

– Тогда вам непременно нужно туда сходить. В этом году состязания проходят на небывалом уровне. Там есть даже Висячие сады Вавилона, сделанные из корнеплодов. Позвольте вас проводить.

– Я уже собиралась домой.

– Через пятнадцать минут будут подводить итоги конкурса бисквитных тортов. Поверьте, не стоит пропускать это зрелище. В прошлом году дама, занявшая второе место, так разозлилась, что запустила своим тортом в Марджори Спенсер.

– Спасибо, но я…

Послышался какой-то шум. Оглянувшись, Джун и Сидни обнаружили миссис Брэнсворт. На ее груди и спине красовались самодельные плакаты с надписью: «Защитим предпринимателей Чалкота! Нет сетевым магазинам!»

– Наша деревня гибнет! – вопила пожилая дама. Напуганный ее воплем малыш уронил мороженое. – Все закрывается: сначала мясные лавки, потом почта, а теперь и пекарня.

– Она ходит в таком виде уже больше часа и проповедует всем, кто готов слушать, – шепнул Сидни.

– Власти поднимают арендную плату и продают наши угодья алчным застройщикам. Надо заявить им: нам не нужны букмекерские конторы и агентства недвижимости. Мы – за местный бизнес, обслуживающий местных жителей!

– Эй, потише, мы отдохнуть пришли! – крикнул кто-то. Миссис Брэнсворт ответила отборной бранью.

– Лучше вмешаться, пока не дошло до кровопролития. – Сидни шагнул навстречу спорщикам.

Джун осталась на месте. От нее все равно никакого толку; ей не хватало смелости, чтобы привлечь к себе внимание, а когда однажды она попыталась утихомирить ссору в библиотеке, то сделала только хуже. Она бросила прощальный взгляд на Сидни, вставшего между отчаянно жестикулирующим мужчиной и багровой от гнева миссис Би, развернулась и поспешила домой.

В понедельник утром, без двух минут девять, Джун отперла дверь и вошла в библиотеку. Внутри царила блаженная тишина. Начало дня – самое лучшее время: ни Марджори, ни читателей, только Джун и семь тысяч книг. Ей нравилось бродить по залу, вдыхать неподвижный тяжелый воздух, а если закрыть глаза, то можно услышать, как книги нашептывают свои истории.

Джун впервые пришла в библиотеку года в четыре – мама как раз устроилась туда на работу. Здание казалось огромным и величественным, книги – неисчислимыми, а стойка выдачи – такой высокой, что из-за нее не было видно посетителей. Мама оформила Джун читательский билет, и та пришла в неописуемый восторг, узнав, что теперь может брать домой по шесть книг за раз, а когда прочитает – выбирать новые. Став старше, она приходила в библиотеку каждый день после уроков, болтала с мамой и читала книги в уютном уголке детского зала.

Теперь, двадцать лет спустя, Джун понимала, что Чалкотская библиотека даже по сельским меркам чрезвычайно невелика. Посетители жаловались на тусклое освещение, перебои с отоплением и плохую акустику, однако для Джун это здание по-прежнему хранило частицу магии, которую она ощутила, придя сюда с мамой впервые. Она работала здесь уже десять лет и своими глазами наблюдала последствия недофинансирования, но библиотека все равно оставалась для нее волшебным местом, особенно рано утром, когда никого нет.

Девушка принялась за дело: включила компьютеры, проштамповала и разложила на стенде свежие газеты, пополнила в принтере запас бумаги. Обычно ей нравилась спокойная размеренная работа, однако сегодня расслабиться никак не получалось. Впереди ее ждал мучительный день. Джун надеялась, что семьи с детьми предпочтут пойти в парк или на реку, однако ее ожидало жестокое разочарование: когда в десять утра она открыла двери для посетителей, у входа уже стояли несколько мамочек с малышами, а также Сидни.

– Приветствую вас, дорогая! Какой чудесный день! – Будь на Сидни шляпа, он бы обязательно вежливо ее приподнял. – Простите, вчера я потерял вас из виду. Представляете, миссис Брэнсворт едва не арестовали за нарушение общественного порядка!

– Но ведь все обошлось?

– Разумеется. Вы же знаете, она обожает свары. Не будете ли вы так добры помочь мне с подключением?

– Ну конечно. – Джун проводила пожилого джентльмена к компьютеру. Недавно Сидни завел себе электронную почту, чтобы переписываться с сыном, живущим в Америке, однако так и не научился заходить в свой ящик без посторонней помощи. Джун ввела логин и пароль.

– Спасибо. А вы сегодня одна?

– Да. У Марджори деловая встреча, так что мне придется провести «Детский час».