– Ты можешь чем-нибудь помочь?

– Я ничего не могу сделать, иначе лишусь места в библиотеке. И даже если бы могла – проку от меня никакого.

– Это не так, – осторожно произнес Алекс.

– Помнишь, какой я была в школе? С тех пор ни капли не изменилась: все такая же робкая никчемная трусиха.

Алекс помолчал.

– Ты была самая умная в классе, – наконец проговорил он. – Всегда помогала тем, кто пропустил занятия или чего-то не понял. Тебя любили и уважали.

Звякнул звонок. Алекс ушел на кухню и через несколько секунд вернулся с пластиковым пакетом.

– Спасибо, – стараясь скрыть волнение, Джун взяла у него из рук пакет. – Пожалуйста, никому не говори, что мне запретили участвовать в «ЧПОКНИ». Если Марджори узнает, она меня убьет.

– Обещаю, твоя тайна умрет вместе со мной. Если захочешь поговорить, ты знаешь, где меня найти.

– Спасибо. – Джун поняла, что вот-вот заплачет: это были первые добрые слова за весь день. Уже у выхода она обернулась и сказала: – Кстати, я сейчас читаю «Матильду».

– Ту самую, Роальда Даля?

– Да, моя любимая книга. Я отложу в библиотеке экземпляр для тебя.

Вернувшись домой, Джун поискала Алана, но тот опять исчез, поэтому ей пришлось ужинать в одиночестве. Хорошо, что удалось рассказать Алексу о ситуации с библиотекой. Джун и не помнила, когда в последний раз говорила с кем-то по душам. Жаль, что он скоро вернется в Лондон.

Раздался стук в дверь. На пороге стояла Линда, у нее на руках сидел негодующий Алан Беннетт.

– Смотри, кого я снова нашла в бельевом шкафу. Похоже, он нагадил на чистые полотенца.

– Ох, надо же. Простите, пожалуйста. Я куплю новые.

Линда выпустила Алана, и тот опрометью метнулся в дом.

– Раз уж я здесь, то спрошу: в маминых книгах, случайно, не сохранились «Наездники»? Пора Джексону приобщаться к Джилли Купер.

– Наверняка где-то есть. Сейчас поищем. – Восьмилетнему мальчику, пожалуй, рановато читать женские романы, но Линда вряд ли послушает.

– Ты действительно сохранила все мамины книги? – спросила Линда, пока Джун водила пальцем по корешкам.

– Конечно, я ничего из ее вещей не выбрасывала.

– Совсем-совсем ничего?

Джун нашла нужную книгу и вручила Линде.

– Кое-какую старую одежду отнесла в благотворительный магазин, а все остальное сохранила. А что?

– Тебе не кажется, что пора от кое-чего избавиться? Не от книг, а, скажем, от старых безделушек? – Линда взяла с каминной полки статуэтку девочки с книгой. – Например, от этой.

– Она мне нравится. – Джун забрала у нее статуэтку и вернула на место.

– Правда? Эта фигурка не антикварная, ценности в ней никакой. Я помню, как Беверли притащила ее с летней ярмарки. По-моему, она ей досталась бесплатно.

– Дело не в деньгах.

– Знаю-знаю, но твоя мама не так уж и цеплялась за это барахло. – Линда указала на старую мебель и картины. – Не хочу показаться грубой, милая, но вряд ли она рассчитывала, что ты сохранишь ее вещи в неприкосновенности, как в мавзолее. Она хотела бы, чтобы ты начала новую жизнь и обставила здесь все по своему вкусу.

– Но я вовсе не хочу обставлять дом по своему вкусу, – возразила Джун с неожиданным для себя пылом. – Мне нравятся мамины вещи. С ними как-то… спокойнее.

Линда пристально посмотрела на нее.

– Ладно, я, пожалуй, пойду.

– Спасибо, что вернули Алана, – пробормотала Джун, провожая ее до двери. Не стоило так огрызаться на Линду: она ведь хотела как лучше.

– Не за что. – Выйдя на крыльцо, Линда повернулась к Джун и добавила: – Твоя мама никогда не придавала значения вещам. Да, ей нравились эти безделушки, но больше всего она любила общаться с людьми и жить полной жизнью. Думаю, она желала того же и для тебя.

Джун наблюдала за мужчиной, затягивающим тесемки на холщовой сумке. Он заходил в библиотеку раз в две недели, всегда одетый в бежевый плащ и коричневые вельветовые брюки, заметно стеснялся, хотя вел себя учтиво. Брал исключительно триллеры Ли Чайлда и Джона Гришэма, но сегодня тихо попросил Джун показать раздел «Отношения и свидания». Она подвела его к нужной полке. Спустя весьма продолжительное время он выбрал книгу – «Пять языков любви: как выразить любовь вашему спутнику», – которую сейчас и упаковывал в сумку вместе с мясным пирогом из кулинарии и бананом. Джун решила, что этот мужчина работает кассиром в супермаркете и после смерти родителей живет один. Он слишком робок, чтобы первым заговорить с женщиной, но влюбился в кассиршу-разведенку из того же магазина. За все время совместной работы он едва перемолвился со своей избранницей парой слов и несколько месяцев набирался храбрости пригласить ее на свидание. Наконец в один прекрасный день он подошел к ней и сказал…

– Прошу прощения, что отвлекаю, не могли бы вы помочь мне с одним техническим вопросом? – осведомился Сидни. – Хочу кое-что распечатать, но проклятый компьютер отказывается работать.

– Разумеется, – отозвалась Джун. Сидни был единственным из членов «ЧПОКНИ», кто по-прежнему с ней разговаривал, однако кроссворды больше не предлагал. – Сколько вам нужно копий?

– Двадцать, пожалуйста. Это петиция касательно библиотеки.

Джун постаралась держаться невозмутимо, но в глубине души испытала облегчение. С момента начала работы консультантов прошло уже четыре недели, а «ЧПОКНИ» не предпринимал никаких реальных действий, только созывал бесконечные собрания. Она пыталась подслушать разговоры активистов, но при ее приближении они тут же замолкали.

– Это идея миссис Брэнсворт, – пояснил Сидни, принимая отпечатанные копии. – Мы оставим их в пабе и супермаркете для всеобщего обозрения.

Джун оглянулась, нет ли поблизости Марджори, и шепнула:

– Вам бесплатно.

– Спасибо, – улыбнулся Сидни. – Сегодня вечером у нас очередное собрание; присоединиться никогда не поздно, поверьте.

О господи.

– Боюсь, сегодня вечером я занята.

– Понимаю, вы чувствуете себя неуютно в больших компаниях, но вам необязательно выступать. Нам очень нужна ваша поддержка.

– Простите, Сидни, у меня много дел.

– Хорошо, дорогая, как скажете, – вздохнул старик.

Девушка вернулась на свое рабочее место. Ей было противно лгать Сидни, ведь тот всегда очень хорошо к ней относился, но если он узнает, что ей запретили участвовать, то обязательно передаст ее слова миссис Би. Тогда уж совету точно станет известно, что она все разболтала, и ее…

– Джун! – донесся до нее зычный голос начальницы. Неужели она слышала ее разговор с Сидни?

– Да, Марджори?

– Нужно поговорить.

Джун направилась в кабинет, ожидая нагоняя, однако Марджори встретила ее странной улыбкой.

– Привет. Не желаешь ли присесть?

За десять лет работы в библиотеке Джун ни разу не удостаивалась столь любезного обращения. Что-то явно не так.

– Пожалуйста, присаживайся. – Марджори вновь неискренне улыбнулась.

Девушка покорно села, встревожившись еще сильнее.

– Я позвала тебя, потому что мне нужна… твоя помощь… Дело деликатное, требующее осторожности. Это касается моей дочери.

Джун подавила стон. Опять эта проклятая свадьба. Не далее как вчера ей пришлось пропустить обеденный перерыв, ибо Марджори велела разыскать местную голубятню, которая может предоставить дюжину белых голубей для церемонии принесения брачных клятв.

– Что от меня требуется? – неохотно спросила она.

– Как тебе известно, через две недели у Гейл девичник. Как тебе, опять же, известно, от одной мысли о стриптизере у меня изжога.

– Сбегать в аптеку за лекарством?

– Нет. – Марджори выдержала театральную паузу. – Я хочу, чтобы ты отправилась на девичник и нейтрализовала стриптизера.

– Что?!

– Слушай меня внимательно. Вы ведь с Гейл дружите еще со школы?