– Кушай, тебе сейчас нужно питаться за двоих.

Подруга вручает мне дымящуюся чашку и садится в кресло напротив, подбирает под себя ноги. Несколько секунд смотрит на меня, любуется работой моего неконтролируемого братца.

Мне стыдно.

Отворачиваюсь. Смотрю куда угодно, но только не на нее.

У Ксюши и так полно своих проблем, а тут еще и я – ходячее вечное недоразумение на ее голову. Мало ей забот, надо решать проблемы непутевой подруги-неудачницы...

Но мне больше не к кому обратиться. Ксюша единственная, кому я доверяю в этом огромном прогнившем насквозь мире. Не знаю, что бы я делала не будь у меня такой подруги!

– Прости, что втянула тебя во все это, – мямлю неуверенно, сжимая в руках горячий напиток. – Ты столько всего для меня сделала, а я...

– А ты просто дурочка набитая, – заканчивает за меня девушка, сверкая зелеными глазами. – Конечно! Это же ты виновата, что у тебя проблемы со здоровьем. И во всем остальном тоже только твоя вина. Не будь идиоткой, Лиан! Ты не выбирала себе такую судьбу. И тем более не выбирала таких неадекватных родственников, – кивает на мою красную щеку и морщится, будто чувствуя мою боль. – Чтоб у него руки отсохли вместе со всем остальным! Скотина!

Она ненавидит Манвела. Наверное, почти так же сильно, как и я.

Однако в отличие от меня Ксюша не боится его. Она не знает, на что он способен и как далеко может зайти в своих безумствах...

Я всегда была для него обузой. Всегда!

С первой секунды, как переступила порог их дома я стала для него личной грушей для биться. Не было такого дня, чтобы он не припоминал мне «доброту и щедрость своего отца».

А когда мы стали взрослее и я впервые ответила на его очередные оскорбления, он вообще обезумел. Избил меня так, что я неделю не могла выйти из комнаты.

Тетя и тогда не растерялась, придумала для всех легенду, что я упала с парадной лестницы. И плевать, что синяки на мне от кулаков ее драгоценного сыночка. Что я боюсь его как огня...

А Манвел даже не скрывал своего авторства. Скорее даже наоборот. Он гордился тем, что показал мне, кто в этом доме хозяин.

И только дядя ничего не видел. Или предпочитал не видеть. Я не знаю.

С тех пор прошло уже много лет, но так ничего и не изменилось. Манвел по-прежнему творит все, что ему вздумается, не считаясь ни с чем. Тетя отчаянно его прикрывает, Мане и Софи боятся, а дядя Левон... ничего не видит и не слышит. Все как всегда.

– И что ты будешь делать?

Вопрос Ксюши выдергивает меня из плена воспоминаний. Даже не глядя на нее, я понимаю, к чему клонит подруга. Она хоть и обещала не лезть в наши с Арсеном отношения, но и равнодушно оставаться в стороне не может. Будь ее воля, Ксюша уже давно «вправила бы ему мозги». Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы отговорить ее, но это было до того, как я узнала, что беременна и нуждаюсь в дорогостоящем лечении...

– Не знаю, Ксень. Я уже ничего не знаю.

– Поговори с Арсеном. Как никак он – отец твоего ребенка и обязан тебе помочь.

– Не обязан, – парирую вяло. – Мы в разводе, ты забыла?

– И что?! Это ничего не меняет. Сделал тебе ребенка, так пусть отвечает!

Я лишь горько усмехаюсь.

Перед глазами встает день нашей свадьбы, тело моментально немеет, млеет от сладкой истомы. Оно помнит его, помнит каждый поцелуй... каждую ласку...

А еще оно прекрасно помнит последнюю встречу и то, как грубо я отвергла все его попытки поговорить. После такого Арсен меня даже слушать не станет. Ему элементарно гордость не позволит.

– Я не предлагаю тебе прощать его, – продолжает давить моя непробиваемая подруга. – И тем более не говорю, чтобы вы снова стали парой. Но реальность не изменить! Ты беременна от него и только он может тебе помочь!

Правда, которую я так старательно избегала, льется на меня как из рога изобилия. Ксюша права. Боже, как же она права! Кажется, у меня и правда не осталось иного выхода...

Руки снова тянутся к животу, поглаживают, лаская самое дорогое, что есть в этом мире.

Я сглатываю ком и чувствую как глаза наполняются предательскими слезами.

Ребеночек мой... Моя невинная прекрасная крошка... Мама все ради тебя сделает!

Поднимаю взгляд, Ксюша внимательно следит за каждым моим движением. Она уже знает, что я собираюсь сказать. Ответ написан на моем лице.

Не произнося ни звука, девушка подается вперед и молча протягивает мне свой телефон. Пора!

Арсен

Смотрю на невозмутимое лицо бывшего зятя и не верю, что прошло уже почти четыре года. Что передо мной сидит все та же падаль, которая воровал у меня прямо из-под носа и по чьей вине чуть не погибли моя сестра с еще не рожденной племянницей...

Сука!

Какого хрена я вообще не убил его тогда?!

Саргис не достоин того, чтобы жить. Он даже этой тюрьмы и статуса «зэка» не достоин!

Выдыхаю, пытаюсь унять чертей, что устроили во мне адский вертеп.

Откидываюсь на спинку хилого металлического стула и пронзаю его долгим взглядом.

Саргис изменился. Годы заключения не прошли для него даром, но и этого кажется нещадно мало. От прежнего красавца и похитителя дамских сердец не осталось и следа. Только глаза выдают в нем прежнего Сагаряна. В них еще плещется жалкий отголосок прошлых дней.

Минуту между нами висит напряженная тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием заключенного Сагаряна.

И все равно держится, гнида. Во взгляде безмятежное спокойствие и ни грамма удивления. Словно мои посещения – обычное для него дело.

А мы со дня суда не виделись!

Чувствую, как начинаю закипать, что вообще неприемлемо. Не здесь и не перед ним.

Сжимаю челюсти, проглатываю желание расквасить ему физиономию и заставляю себя заговорить.

– Я слышал ты на волю собираешься. Награда за примерное поведение. Как же быстро летит время! Я и не заметил, как стремительно прошли эти четыре года.

Саргис молчит.

Облокачивается на стол и мажет по мне ничего не говорящим взглядом. Вздыхает и протягивает лениво:

– Зачем явился? Случилось что-то, – отвечает на свой же вопрос и щурится, из-за чего высокий лоб расчерчивают глубокие морщинки. – Проблемы? Хотя, – растягивает, усмехаясь, – судя по тому, что писали в новостях, проблем у тебя хоть отбавляй...

– Поэтому решил добавить мне новых? – не выдерживаю я. – Из-за этого организовал покушение?!

– Что? – от его наигранного удивления становится тошно.

Невиновным прикидывается. Видите ли он не при делах, а я мудила, что испортил ему жизнь.

На суде тоже самое было. На все неопровержимые доказательства его вины Сагарян только мотал головой и талдычил, как заведенный: «Это неправда! Такого не было!». Не он мою сестру избил. Не он выводил деньги фирмы на левые европейские счета. Всё не он.

С ним вообще бесполезно разговаривать. Не надо было мне сюда приезжать. Что и кому я пытаюсь доказать? Что я имею власть? Что знаю о каждом его шаге и могу сделать с ним все, что захочу и меня никто не остановит? Смешно. Саргис и так это знает. И я знаю.

– Не разыгрывай комедию, – он морщится как от резкой зубной боли и медленно откидывается назад. Пилит меня взглядом, от которого я только больше разражаюсь. – Ты лучше меня знаешь, о чем я говорю! Вот только ты снова промахнулся, братец. Меня не было в той машине, а по твоей вине, – указываю на него пальцем, – погиб ни в чем не повинный человек. На этот раз ты стал-таки убийцей!

– Я. Никого. Не убивал, – цедит по слогам и вскакивает с места. Стул с грохотом падает на бетонный пол, звук удара разносится по комнате оглушающим эхо. – Один раз ты уже повесил на меня чужие преступления! И я до сих пор расплачиваются непонятно за что... Еще раз я тебе этого не позволю! Ты не лишишь меня долгожданной свободы, и уже тем более не заставишь отказаться от мечты увидеть дочь!