Она медленно выпутывается из одеяла и, нетвердо держась на ногах, идет к своей одежде. Чуть не падает, пытаясь надеть юбку, трижды путает петли на блузке. Кое-как облачившись, Эльза тянет за ремешок доспех и обессилено роняет его на пол. На грохот дом отзывается быстрым топотом ног.

Нацу распахивает дверь и, увидев ее на ногах, улыбается.

- Ура, – тихо говорит он, словно не верит своему счастью. – Уф-ф…- с облегчением выдохнув, Драгнил плетется к узкой койке и заваливается на нее спиной. – Все. Теперь я болею, а ты за мной ухаживай. Я трое суток не спал…

Эльза чувствует, как ее слегка покачивает, но через силу улыбается.

- Спасибо, Нацу.

- Ага…- сонно отзывается Драгнил. – Там таблетки желтые, их надо растолочь и полоскать горло… - последним усилием говорит Нацу и отрубается за считанные секунды.

Эльза медленно обходит их убежище. Комната, в которой спит Нацу, оказывается полуподвальной комнатушкой для прислуги. Лестница за ее дверью ведет к наполовину уцелевшей кухне. В углу столы с аккуратными полочками и ящиками. Маленькие стеклянные баночки со специями, кажется только и ждут, когда в очаге снова запылает огонь и умелый повар привычно потянется за ними почти не глядя. На столах лежат разделочные доски, валяются в беспорядке миски и поварешки. Эльза босая, так что осторожно обходит осколки фарфора и рассыпанные ножи и вилки. Ровно посередине кухни пролегает черта невозврата. Вся остальная часть дома снесена подчистую. Из стен торчат оборванные провода и трубы, уличный стылый ветер вяло шевелит залетевшую листву, что осела на чудом устоявшем обеденном столе. Эльза так устала и так измотана, что выглядывает на улицу совершенно безразлично. Она видит уже привычные остовы сгоревших домов, горы обломков и слышит ненавистную тишину, что нарушается только вялым жалобным скрипом какой-то некрепко стоящей балки. Дальнейший вид загораживает большой кусок кровли, что воткнулся в землю почти под прямым углом, и Эльза малодушно не хочет за него заглядывать.

Она находит на столе таблетки и воду в грязной пластиковой бутылке. Как примерная пациентка полощет горло мерзким раствором. Спустившись вниз в комнату, чувствуя как последние силы покидают ее, Эльза, сжав зубы, устраивается рядом с Нацу на единственной постели. Простыни пахнут потом и лекарствами. Лежать на них неприятно, но сил что бы искать другие, попросту нет.

Нацу сопит рядом, периодически то дрыгая ногой, то взмахивая рукой, но Эльза уже слишком устала, чтобы смущаться соседству с неугомонным Драгнилом.

И все же когда она просыпается и обнаруживает его рядом внимательно рассматривающим ее, не смутиться не получается.

- Эм… Доброе утро, – нерешительно здоровается Титания, не представляя в сущности который сейчас час.

- Привет, – улыбается Нацу. – Ты как?

- Хорошо. Отлично.

- Круто.

Он улыбается как-то странно, Эльза не припоминает такой нежной улыбки на губах Нацу. Эльза не любит неясности и неловкости, поэтому отстраняется и выбирается из постели с максимальной скоростью, на которую способно ее еще не окрепшее от болезни тело. И, обернувшись, замечает, что улыбка Нацу потухла.

- На сколько мы задержались?

- На четыре дня, – быстро отвечает Нацу, вставая и потягиваясь. Какой-то сустав хрустит у него в плече, он трясет головой, как проснувшийся пес. В его поведении Эльза не впервые замечает грубоватые, почти звериные черты. Нацу воспитан, чтобы убивать самых опасных зверей на планете, а для этого он должен сам быть хотя бы отчасти зверем. Эльза, задумавшись, не сразу понимает, что он смотрит на нее прямым холодным взглядом, и где-то на дне его глаз ей чудится застарелая, глубоко запрятанная обида.

- Нам нужно спешить, – Эльза тянется к доспеху, но Нацу мгновенно пересекает комнату и перехватывает ее руку.

- Нет. Вот… Я нашел тебе.

Он достает из-за кровати короткую куртку, подбитую искусственным мехом и широкий вязаный шарф цвета морской волны.

- Ты шутишь?

- Становится все холоднее, а твои доспехи один открытие другого. Ты снова заболеешь, если мы тебя не утеплим.

Эльза с решительного лица напарника переводит взгляд на золотисто-желтую куртку. Доспехи конечно всегда при ней, несомненно, она может перевооружиться за секунду, и все равно мысль, что она будет идти без привычной тяжести металла на теле, угнетает.

- Хорошо… - Эльза нехотя берет одежду. – Спасибо.

- И еще штаны. – Нацу достает кислотно-зеленые брюки с модным этим летом «легким галифе» и с ухмылкой протягивает ей.

- Ни-за-что.

Они прихватывают с собой побольше провизии, которую удается найти в разрушенном городе. Эльза хотела бы похоронить всех тех, кого можно вытащить из-под обломков, но она понимает, что время заниматься мертвыми еще не пришло. Покидая столицу, они с Нацу поклялись друг другу думать только о живых.

Нацу выбирает им дорогу, которой они будут идти, решает где остановиться на ночлег. Втягивая воздух носом, велит двигаться или стоять на месте. И Эльза так привыкшая к контролю, к своей собственной непогрешимой уверенности, ничего не может поделать со своей уязвленной гордостью.

На привале она пробует командовать им как прежде, но он лишь хитро улыбается и делает по-своему, а у нее не хватает упрямства настаивать. Все кажется глупыми мелочами рядом с драконами. Что-то меняется в их отношениях после ее болезни, после четырех душных ночей в темной комнате, после того как Нацу видел ее слабость.

Он не должен был видеть это.

Он укладывается спать рядом, обнимает ее со спины, и Эльза не может возразить. Воздух холодный и стылый, а Нацу греет не хуже растопленного камина. От него исходит тепло, уютное сладкое, в котором приятно нежиться, приятно засыпать. Эльза пытается засыпать к Драгнилу спиной, но когда дрема смарывает ее, она инстинктивно поворачивается к источнику тепла и зарывается лицом ему в шею, притягивает ближе. А осознав это, резко вздрагивает, просыпаясь.

- Прости…- отчего-то она шепчет, не решаясь говорить вслух.

- Все нормально, – так же шепотом отвечает Нацу и тянет Эльзу к себе, укладывает ее голову на плечо. – Спи.

Но близость из невинной вдруг становится по-настоящему неловкой. Эльза закрывает глаза и старается не думать о том, что Нацу совсем не сонный. Что он мягко перебирает ее волосы кончиками пальцев и иногда тяжко, мучительно вздыхает. Не думать, не думать, не думать….

Ночью Эльза просыпается от того, что Нацу зажимает ей рот ладонью и шепчет «Живо, двигаемся!»

Она пытается бежать за ним по ночному лесу, но темень такая, что не видно ничего. Эльза спотыкается о ветки. Нацу хватает ее за руку и тащит за собой словно сломанную повозку.

- Да что происхо…- начинает она и тут понимает, что они больше не в тишине. Где-то сверху над кромкой спасительного леса страшный шелест. Порывы воздуха - не ветра - шевелят кроны. – Нацу! – Эльза удавиться готова, но в ее голосе паника.

- Пошли!

Она магией накидывает доспехи, что бы быть быстрее, но что такое скорость, если она не видит и не знает куда нужно бежать, когда остановиться, а когда спешить.

Они бегут по темному непроглядному лесу, и шелест отстает, теряет их, стихает. Они взбираются на опушку, в темноте проступает темное покрывало листвы.

В нескольких километрах небо прорезают вспышки. Огонь и молнии разрезают небеса. Слышно как трещат вековые сосны, как в панике разбегаются лесные звери. А потом Эльза слышит человеческий крик.

- Нацу, там люди.

Еще одна вспышка озаряет ночной лес где-то успокоительно далеко и невыносимо близко.

- Нацу.

Драгнил смотрит как во вспышках света мелькают гигантские силуэты. Молния, вырвавшаяся из драконьей пасти, на мгновение освещает его хмурое, заострившееся лицо.

- Нацу! – Эльза встряхивает Драгнила за края жилетки. – Мы должны помочь!

- Уже некому помогать, – коротко бросает Саламандер, и Эльза неожиданно видит его повзрослевшим молодым мужчиной, а не мальчишкой.– Пошли, надо двигаться, они могут учуять.