Современная Викка, как мы рассмотрим в главе 13 «Краткая история колдовства», – во многом смешанная традиция. Современность вовсе не подрывает ее; по моему мнению, ее эклектизм – одно из величайших преимуществ. Тем не менее на Викку оказало большое влияние язычество, а оно действительно древнее. Виккане и современные язычники зачастую говорят, что принадлежат к различным философским школам, но большинство их ключевых убеждений идентичны. В обеих школах Богиня играет центральную роль или по крайней мере равна по статусу, обе школы уделяют большое внимание древним богам, остро осознают природные циклы, уважают Гайю и благоговеют перед ней. Главное различие – практика магии. Ведьмы занимаются ею, а многие язычники – нет, отдавая свои энергии исключительно чистому поклонению и празднованиям. Однако ведьмы и неоязычники могут легко сработаться в тех случаях, в которых едины, и с духовной точки зрения вполне можно сказать, что они являются братьями и сестрами.

Викка (колдовство) проглотила язычество целиком, большие куски буддизма, индуизма, различных мифологий, иудейской и западной традиций мистицизма, а также многих других современных интерпретаций этих и сходных тем. Ремесло включает аспекты христианства посредством понимания мистерий Тифарета (мистического пути самопожертвования), а также гностицизма. Оно стремится к духовному развитию, а также к первичному (психическому, психологическому и эмоциональному) удовлетворению. Оно хочет и влиять, и приобщаться. Такое стремление к взаимодействию и открытость ума – величайшее преимущество Викки, и, если это течение продолжит развиваться описанным образом, оно станет силой великого просветления. Практика заклинаний, одна из определяющих характеристик Ремесла, важна потому, что является ответом на вопрос «как» делать – в целом насущный для ведьмы. Или не делать. Так появляется возможность совершить разумный и необходимый выбор.

Однако важнее всего то, что последователь Викки вслед за язычником ставит Землю на первое место. Через это и таким образом он видит ее божественность. Вторым в списке его приоритетов, после Бога и Богини в природе, следует человечество в целом, а также другие виды. Затем наступает черед личных связей (друзья, семья, спутники жизни, знакомые) и, наконец, индивидуального «Я». «Если это не вредит никому» – первая оговорка ведьмы перед действием, а вторая – «на благо всех». В конце концов, если что-то никому не вредит, но и не причиняет пользы, вряд ли стоит тратить на это энергию. Эгоистичная нажива всегда выходит боком, поскольку природа не предназначена для удовлетворения безудержных потребностей частной воли. В размышлениях о человечестве как развивающемся виде порой возникает соблазн считать, что это не так. Природа очень хорошо настроена на выживание и воспроизведение самых сильных и самонадеянных, но в наши дни мы уже становимся очевидцами того, что природа «жестока и груба с теми, на кого гневается». Это лишь начало ответного удара.

Как природа выражает свой гнев на совершаемое насилие? Не просто с помощью вулканов и землетрясения – все это само по себе естественно и происходило за миллионы лет до того, как вообще появился человек. Бури, которые, как бы то ни было, большинство ведьм совершенно обожают, также не отражают гнева истязаемой Матери. Нет, это происходит с помощью мелочей, в которых мы сразу видим свою природную карму. Редкие, нежные цветы, что, должно быть, собирала в подол Персефона, исчезают с лица земли один за другим. Травы и снадобья, которые, возможно, когда-то использовались для лечения рака или даже СПИДа, ныне утрачены вместе с уничтожением многих гектаров дождевого леса (природа никогда не создает болезни без противоядия, поскольку все на этом уровне имеет равную и противоположную реакцию). Мы обнаруживаем, что в нашей жизни становится меньше радости, поскольку трудно наслаждаться жизнью в окружении бетона, скульптурного хрома и стекла. Мы замечаем, что начинаем искать экстаз в дионисийских видах деятельности (не приносящем удовлетворения сексе, алкоголе, наркотиках) без дионисийской первоосновы – природы. Мы приковываем себя к обычной работе в обычной жизни, в которой мало радости, но есть материальный успех. Мы стремимся к изобилию в материальном и эмоциональном ключе, а не через физическую связь с Божественным началом, и, как сказали бы мудрецы любой культуры, это приводит к еще большему смятению.

Вместо того чтобы отдохнуть на коленях у Матери, мы на каждом шагу страдаем от результатов нашего собственного размножения и действий как вида. Словно Ио, которую непрестанно преследовал овод ревности Геры, мы несемся с континента на континент (с работы на работу, из отношений в отношения, из дома в больший дом) в поисках передышки. Подавляя природу и пытаясь контролировать ее, достигая состояния полуцивилизованности (на Земле есть множество достойных людей, но хватает и недостойных, и лишь немногие из них хотя бы пытаются стать настолько хорошими, насколько возможно), рассуждая исключительно с точки зрения немедленного удовлетворения, мы создали для себя прокрустово ложе из бетона и мусора. Теперь мы должны лечь в него.

Идея о том, что природа наказывает нас, имеет больше отношения к цивилизациям прошлого, чем к нам и современности. Они были в буквальном смысле отданы на милость богам погоды. Воистину мы много старались и во многом преуспели, дабы оградить себя от стихий. Однако недавние события заставляют нас переоценить свои силы. К примеру, в обычно мягком климате Британии, где я живу, наводнения и причудливые сезонные изменения шокировали даже самых невнимательных к окружающей среде людей. Усвоят ли урок власть предержащие, изменят ли свою политику теперь, когда наши дома затопляются, а поезда терпят аварии из-за поврежденных рельсов? Вероятно, нет. Эти события не наказания как таковые, а естественные следствия неестественных действий и влияний. Мы как ведьмы и внимательные к окружающей среде граждане просто пытаемся противостоять этому, указывая пальцем или палочкой на ущерб, и жаждем умиротворить не Землю, но умы людей, чтобы они приняли очевидное и действовали разумно.

Я живу на острове с населением в пятьдесят восемь миллионов людей, и с каждым днем оно быстро увеличивается. Я побывала в Новой Зеландии, которая больше Великобритании, но население ее составляет три с половиной миллиона. Очевидно, что люди разных стран по-разному смотрят на проблему глобального кризиса. Однако если бы отдельные правительства не противодействовали массовой иммиграции, населению тех стран, у которых в настоящее время так много пространства, пришлось бы задуматься более глубоко о вопросе распределения территории и воспроизводства. (Я не имею в виду, что Новая Зеландия безответственно относится к окружающей среде – все совсем наоборот. Я просто использую ее как пример места с другой плотностью населения и, следовательно, с иным восприятием пространства, доступного нам в мире.) Даже если перенаселение касается лишь некоторых стран, рано или поздно оно коснется гораздо большего их количества, если не всех, поскольку те вещи, которые, как считают люди, нужны для качественной жизни (нам внушают, что нужны), оказывают мощное побочное влияние на окружающую среду. Следовательно, чем больше людей, создающих их, тем мощнее будут последствия и тем ниже качество жизни, доступное нам.

Одна из (многих) проблем человеческого бытия – то, что мы малы с точки зрения космоса, а Земля и вселенная кажутся в сравнении с нами огромными. Мы не только склонны ограничивать свои заботы рамками выживания в одном воплощении (а зачастую и более сиюминутными: месяц или год, ждущий впереди, – предел мышления для многих людей), мы также впадаем в смятение перед тем, что находится вне нас. Я слышала, что ирландские католики утверждают, что во всех культурах нужно запретить контрацепцию, поскольку «нужно заселить все территории, оставшиеся на Земле». Одна активистка движения «пролайф» даже привела в качестве примеров «изобилия пространства», оставшегося на Земле, южноамериканские леса и африканские пустыни. Я бы посмотрела, как она пытается выжить там, особенно заботясь о своем многочисленном потомстве. Бессмысленно и эгоистично рьяно плодиться, когда ресурсы столь явственно иссякают. Возможно, дети, рождающиеся сейчас, избегнут последствий опустошения Геи, но что станет с их детьми и с детьми их детей? Да, Земля велика в сравнении с отдельным человеком, с отдельной общиной или даже страной, но мы пожираем ее невероятными темпами.