А что ещё я могу ей дать? Неужели это всё, что у меня есть? Я могу гладить её по голове, вытирать слезы, если она расстроена. Накричать на подругу, с которой она поссорилась, или даже на преподавателя в институте, если он незаслуженно занизил ей оценки. Получается, я довольно много могу для неё сделать. Постирать белье, помыть посуду, убраться в комнате – ещё и это. Но ведь ничего из этого не сделает её счастливой! В этом случае я лишь буду растить неприспособленного к жизни человека, да и только. Сделать дочь по-настоящему счастливой и свободной, что для меня является синонимами, может только она. Сама.

Почему столь очевидные теперь мысли раньше не залетали в мою голову? Или они там появлялись, но никогда не задерживались?

Дочери можно ошибаться, делать неверный выбор, сворачивать не туда, чтобы учиться исправлять свои ошибки и получать бесценный опыт. Падать и подниматься, отряхивая с пораненных колен снег, песок, землю, и идти вперёд. Сначала нетвёрдой, после ушиба, поступью, ну а потом всё быстрее и увереннее. На родителей, безусловно, можно опираться, очень важно заручиться поддержкой близких. Но свои собственные шаги, как и ошибки, придется делать самой, прислушиваясь только к своему внутреннему голосу.

Да, мой мамский голос всегда кричит: «Как же так? Ведь я же мама! Я должна ей помочь!» Но пора ему замолчать. Всё. Моё долженствование, похоже, закончилось. И случилось это, вероятно, ещё год назад или раньше, а я и не заметила.

Можно всегда всё делать за своего ребёнка, даже жить за него. Я уже пробовала так делать, и ничего хорошего не получилось. Этого достаточно. Как говорится, проверено на себе. Счастье никогда не наступит, если начать отгораживать взрослых детей от их собственной жизни. Даже если делать это из благих намерений.

Признаю это с горечью. Я бессильна в том, чтобы сделать своего взрослого ребёнка счастливым. Даже если я начну винить себя, сокрушаясь над тем, что чего-то недодала или недосмотрела ещё в детстве, это не изменит ровным счетом ничего. Самобичевание бесполезно. Остается только с печалью и сожалением признать, что я действительно не могу сделать своего ребёнка счастливым. Готова подписаться под каждым словом.

Сегодня же вечером выражу Кате огромную признательность: похоже, искусство – действительно сила. Я увидела в спектакле, как взрослые только и делают, что манипулируют своими детьми, изворачиваются, обманывают, пытаясь казаться не теми, кем они являются на самом деле. Сын и дочь отвечают им той же монетой… И это очень печально, а ведь пьеса была комедийной – я точно помню, что было написано в программке».

Мечтательно-задумчивое настроение этого утра сыграло с Асей злую шутку. Женщина опаздывала на второй день семинара уже на четверть часа, мысленно ругая себя, что не предусмотрела ситуацию с тортом и не купила его заранее.

Долго нести торт на вытянутой руке оказалось неудобно. Ася нашла в сумке ещё один пакет, положила туда сладкое лакомство, переложила в другую руку сетку с мандаринами и пошла дальше, нагруженная пакетами, бормоча себе под нос:

– С днём рождения, Асенька! Ты ж без трудностей никак не можешь, от метро взять такси тебе ж не с руки было…

– С днём рождения! – прошептала Соня, соседка справа, когда женщина, наконец, заняла свое место на стуле.

– Поздравляю! С Днем рожденья тебя, – нараспев произнесла, приветливо улыбнувшись, Кудряшка Сью.

«Чудеса какие-то: я же никому не рассказывала про свой день рождения… Ах, да! Совсем я беспамятная, всё в голове перемешалось… Я же вчера поведала на семинаре свою историю, сообщив, что сделала себе подарок, впервые посетив столицу. Анна тогда даже откликнулась, сказав, что она тоже Стрелец и её день рождения был три дня назад. После этих слов она будто стала мне немного ближе»

Ася внимательно слушала, что говорила ведущая. Некоторые реплики проникали в самую глубину души:

– Очень трудно, практически невозможно стать счастливым человеком, если вы не реализуете потенциал, заложенный в вас природой.

На этих словах Ася вновь погрузилась в свои размышления: «Интересно, а каково моё предназначение? Работать менеджером в магазине или открыть, пусть совсем небольшое, но своё дело. Может быть, этот семинар позволит мне сменить сферу деятельности? Кто знает… Мать силком заставила меня выучиться в институте, пусть и на заочном отделении. Спасибо ее подруге – устроила по знакомству, куда могла, – на психфак. Кстати, интересно, а была бы мама довольна, если бы узнала, что сейчас я участвую в таком семинаре? Ой, да, конечно же, нет, и о чём я только мечтаю!»

– Сейчас прервёмся на обед. Возвращаемся сюда ровно в 15.30, – объявила ведущая.

Ася вышла на оживлённую улицу. Есть ей совершенно не хотелось, и она решила просто пройтись по заснеженным улицам.

«Кругом снег, а не холодно, всего несколько градусов ниже нуля. Вот она какая – московская зима. Жаль, что сейчас только первое декабря и совсем ничего не украшено к Новому году», – женщина погрузилась в созерцательное настроение.

На экране телефона высветилась надпись: «Лена, подруга».

– Асенька, ты только не волнуйся, ничего страшного не произошло.

– Лена, после таких слов мне уже хочется упасть в обморок и не выходить из него! Лена, что случилось с Аллой, она жива?

– Ну, конечно, жива, о чём ты говоришь! Она живее всех живых, ещё нас с тобой переживёт. Ой, что-то я опять глупость сморозила. Прыгает тут, как зайчик, правда, на костылях и…

– На каких ещё костылях? – перебила подругу Ася. – Она что, попала в аварию?

– Нет, конечно. В какую аварию? Ася, похоже, я тебя достаточно подготовила. Поговори теперь со своей дочкой.

В телефоне зазвучал бодрый голос дочери:

– Мама, не волнуйся, со мной всё в порядке! Просто я упала, неудачно поскользнулась. И вот теперь хожу на костылях – у меня мизинец сломан, так вот получилось. Я провожала друзей после дня рождения. Они садились в машину, и я хотела им помахать, но не удержалась и упала всем весом на ногу. Говорила тебе, что мне худеть надо, вес большой оказался! – дочь явно хотела казаться весёлой и жизнерадостной.

– Дочь, тебе больно? – спросила Ася.

– Сейчас уже нет. Мне какой-то укол вкололи обезболивающий и гипс наложили. А ты когда приедешь?

– Аллочка, ну ты же знаешь, что завтра, – ответила мама.

– А раньше не можешь?

– Нет, не могу. А кто тебе помогает, кроме тети Лены?

– Ну, ещё Витя, так как он с машиной, и Лёша. Они меня на руках носили в больницу, когда ещё костылей не было. Лёша их раздобыл у своей девушки, у неё дядя недавно ногу ломал.

– Дочь, мне очень жаль, что с тобой такое случилось.

– Ничего, мам, всё в полном порядке. Извини, мне сейчас некогда, я тебе потом перезвоню, – Алла, внезапно для Аси, отключилась, и женщина вновь осталась наедине со своими мыслями.

«Опять дочь требует к себе внимания, привлекая его болезнью. Снова. В очередной раз. Теперь вот костыли, сломанный палец. Как вообще можно умудриться сломать мизинец? – думала Ася, изо всех сил стараясь заглушить свой тревожный материнский голос, который стремительно наполнял её страхом и тревогой, от самой макушки и до пят.

Она уже подходила к зданию, в котором проходил семинар. Обед должен был вот-вот закончиться.

– Ася, ты точно не останешься у меня до конца недели? Смотри, когда ещё двухкомнатная квартира в Москве будет полностью только в твоём распоряжении? А ведь ещё есть два билета на мюзикл «Граф Орлов»! Мы с Серёжей хотели на него сходить, но сейчас такая выгодная путёвка во Францию подвернулась, не упускать же её, в самом деле. Хорошо, что на работе я сама себе начальница, могу внеочередной отпуск взять. Только ты одна мне палки в колёса вставляешь, – улыбаясь, произнесла женщина, показывая, что она шутит.

– Катя, ты, конечно, ещё тот демон-искуситель, но остаться я никак не могу. Ты что?! Там дочка вся переломанная, а я тут, в Москве, развлекаюсь, по театрам хожу! – ответила гостья.