– Я тебя от чего-то важного отвлекла?
– Нет. Не знаю.
Забавно, но при всех минусах моей матери, было и то, за что я ее любил. Сильно. Например, я мог все ей рассказать. Про Савву Гришина. Она бы поняла.
– Мне кажется, мне кое-кто понравился, – сказал я.
– Пригласи ее на ужин.
Я фыркнул, представляя глаза Саввы, когда он увидит срач в квартире и пьяного Николая.
– Может, как-нибудь, – неопределенно отозвался я. – Пошли домой все же. Замерзнешь.
Мне нужно было убедиться, что все безопасно. А потом выкурить сигарету. Желательно парочку.
***
– Дай списать, – подкатил я к Князеву с неприличным предложением.
– Месяц же был, чтобы все сделать, Шест, – отозвался он.
Мы курили в специально отведенном закутке на улице. В здание универа тоже сохранилось две курилки, но вонь там стояла какая-то запредельная. По-моему, их некоторые нерадивые путали с туалетом.
Погода сегодня была хуже, чем вчера. Холод, снег и ветер. Солнца не было. Не то чтобы я прямо фанат, когда свет бьет в глаза, но все-таки было чутка уютнее. А сейчас весь город напоминал кадры из фильма про безнадегу и нищету.
– Ну, я не сделал, – пожал я плечами. – Так дашь?
– Нет, – хмыкнул он. – У тебя какой вариант?
Я замялся. На секунду стало стыдно, что я даже это не посмотрел. Но потом я вспомнил, как прошел мой вчерашний день и затолкал свой стыд куда подальше. Затем я залез в рюкзак и покопался в записях.
– Шестой, – вздохнул я. – Их, что, дохрена, да?
– Двенадцать на поток.
– Черт. И у кого шестой?
– Мне-то откуда знать, Марк? – поднял бровь Князев. – У меня первый.
Я выругался. Все это было полной задницей. Вчера до ночи я сидел с маман и любовался спящим Коляном. В итоге около одиннадцати тот проснулся, но вел себя нормально. О том, что он творил дичь, Николай, естественно, не помнил. Он, вообще, порой походил на нормального мужика. То есть, мог обмануть людей при большом желании. Оставаться у них на ночь настроения не было. Когда страх за маман отпустил, я снова начал на нее злиться. Она портила свою жизнь. Она портила мою жизнь. Отстой. В итоге ближе к полуночи я дошел до деда. Он уже спал. Про матушку и Николая я рассказывал ему редко. Когда твоя дочь творит подобное, то лучше особо не знать деталей. Ну, и здоровье у него было слабое.
На плите я нашел суп. Дед варил его в огромных штуках, которые другие, как мне кажется, использовали для того, чтобы греть воду, когда ее отключают. Так или иначе я навернул борща, зашел в душ, а затем отрубился. Про учебу особо не думал, хотя почему-то в голове всплыл образ Саввы в столовке. Такого раньше со мной не было, чтобы я думал о ком-то перед сном.
Чудо, что у меня сохранились будильники на утро. Про что я совершенно не вспомнил, так это про контрольную. Теперь расплачивался.
Сдавать работу нужно было в конце первой пары, так что утро я провел примерно так: какой у тебя вариант? Не мой? Жаль. А у кого мой? Ты без понятия. Ясно. Эй, а у тебя? О, наконец-то шестой! Как ты не сделал? Вот черт. А у кого еще? У Крыловой, но она сдала заранее? Отлично просто.
К Савве я подошел в последнюю очередь. Нет, так-то я хотел заиметь какой-нибудь повод пообщаться с ним, но едва ли мне хотелось, чтобы это была не сделанная контрольная. Он же был ботаником. Вдруг ему есть дело до того, решаю я примеры или нет вовремя?
– Эй! – окликнул я его, когда до начала занятий уже оставалось совсем мало времени.
– Я не “эй”, – тут же надулся он. – Меня зовут Савва.
– Да помню я, – отмахнулся я и завис.
Я же хотел быть милым, а не хамить. Почему все сразу пошло не так?
– У тебя какой варик? – со вздохом спросил я.
– Первый.
Я даже материться вслух не стал. Безнадега. Но тут мне пришла в голову гениальная мысль.
– А ты можешь мне решить шестой?
– Что? – возмутился он. – Ты обалдел, Шестков? Не собираюсь я тебе ничего решать.
– Ну как же… – поднял я бровь. – Может, мне всем рассказать про кладовку?
Я не знаю, зачем ляпнул это. Очень грязная игра. И то, каким возмущенным тут же стал взгляд Саввы, сказало мне, что как шутку он это не воспринял.
– Я с шантажистами дел не имею, – отрезал он.
Универ вздрогнул от громкого и мерзкого звонка, который сообщал о начале пар.
– Пожалуйста?! – крикнул я ему в спину. – Сав, послушай мне буквально конец, если…
– А мне-то что? – фыркнул он, а затем быстро проскользнул в аудиторию и уселся на первый ряд.
Я прикусил губу, зажмурился даже на секунду, а затем плюхнулся рядом.
– Пожалуйста, – повторил я, раскладывая свои вещи рядом с его.
У меня одна общая потрепанная тетрадь и ручка с обгрызенным наконечником. У Саввы отдельная тетрадь для каждого предмета, ручки и текстовыделители, а почерк каллиграфический.
– Потом проси что хочешь, – выдохнул я практически ему на ухо.
– Ты шантажируешь и клеишься разом?! – спросил он громким шепотом.
Но вышло так, что именно в этот момент преподаватель попросил тишины, и голос Саввы прозвучал отчетливо и на всю аудиторию. Мне стало смешно. А вот Савве, кажется, не очень.
***
В аудитории повисла мертвая тишина. Что же. Вот в чем был секрет. Если хотите добиться идеальной тишины на занятие – зовите Савву Гришина, то есть, меня. Я сморожу такую чушь, что никто и слова вымолвить не сможет. Я бросал на Шестакова взгляды, которые молили о спасение, и беспомощно хватал ртом воздух.
– Именно это я и делаю! – вдруг отмер Шестаков. – Поверьте, девушкам такое нравится!
Парни засмеялись, девчонки начали возмущаться, а препод сказал, чтобы мы все успокоились, а затем и вовсе начал объяснять новую тему. Мне пришлось пару раз прокрутить в голове реплики мои и Марка, чтобы понять, как это все звучало для окружающих. Вполне себе невинно.
– Так и быть, – прошептал я, – давай свой вариант.
Пока шло занятие, я решал для Марка примеры. В оставшиеся минут десять он судорожно их переписывал. По большому счету я не знал, зачем решил ему помочь. Я испытывал совершенно иррациональную благодарность за то, что он превратил неловкий момент в шутку. Просто когда он сделал это… я почувствовал себя защищено. И будто бы куда спокойнее, чем многие недели до этого. Я не особо хотел анализировать свое состояние. Хотя и знал, что много думать – мое наказание. Так что не сейчас, так потом, я буду раз за разом возвращаться к этому моменту в своих воспоминаниях. Но прямо здесь и сейчас я мог спрятаться за решением примеров. Так я и поступил. Быть может, я прятался за учебой чаще, чем сам себе признавался.
В какой-то момент Марк будто сел ко мне еще ближе и наши колени соприкоснулись. Я отодвинулся. Но не сразу. На пару секунд я замер и почувствовал, как его нога нагревает мою. Приятно тепло поползло по телу. Я тут же узнал это ощущение. Точно такое же, как в кладовке. И вот тогда я резко отодвинулся.
После того как лекция закончилась, я быстро встал со своего места и не оборачиваясь пошел к выходу. Я думал, что не увижу Марка как минимум до следующей совместной лекции, но он неожиданно догнал меня, когда я уже ушел довольно далеко вперед.
– Куда спешишь?
– В магазин канцтоваров, – пожал я плечами.
– У тебя же в рюкзаке и так целый магазин.
– Иди к черту.
Внутри нашего университета была не самая большая в мире инфраструктура, однако тут, кроме столовки, была парочка автоматов с кофе, другими напитками и шоколадками, библиотека, компьютерный класс и, наконец, магазин, где студенты обычно покупали блоки, ручки и файлы для курсовых работ. Я порой ходил туда, чтобы отдохнуть от шума коридоров и расслабиться. К тому же мне нравились всякие штуки вроде ярких маркеров. Шестаков был поразительно внимательным. Это напрягало.
– Спасибо, что решил мое задание, – улыбнулся он.
Я, пожалуй, впервые дал себе труд рассмотреть Марка. То есть, знаете, мы учились вместе, иногда сталкивались на вечеринках. Я привык его видеть и воспринимал, как некую данность. Вот Марк. Он выглядит вот так. Я не думал о том, какое у него лицо, цвет глаз или как он одевается.
