Но из-за слов Марии гнев был лишь щитом от боли. Я чувствовал все, что она чувствовала, и мое сердце сжалось, когда она выпустила первые мучительные рыдания, ее тело тряслось от каждого нападающего воспоминания. Мои эмоции стали неровными, и мои внутренности сжались в узлы.

Я обнял ее тело и посадил к себе на колени, слушая ужасающую историю о том, как она превратилась из счастливой молодой женщины в похищенную и брошенную в клетку, где монстры насмехались снаружи, наблюдая за представлением.

История красоты… до безобразия.

Мир не совсем красивый. Но есть люди, которые не заслуживают прикосновения уродством. Мария была одной из них. Она этого не заслужила.

И я в какой-то мере приложил руку к ее уничтожению.

Я был гребаным Хозяином всего этого. Я владел «Роялистом». Эти люди делали все необходимое, чтобы положить деньги в наши карманы.

Меня не волновало, откуда приходили эти женщины. Меня никогда не заботило, что делается… все, что меня волновало, это процветание моего бизнеса. Все, что меня волновало, это то, что к концу ночи я становился на несколько миллионов богаче.

Я никогда не понимал, что это был кошмар. Что я бессознательно сломал столько невинных душ.

Мои руки сжались вокруг моего Ангела, и я закрыл свои горящие глаза. Дьявол сидел у меня на плечах, шептал мне в уши, пытаясь снова затащить меня в ад. Но я покачал головой. Уже нет.

Это закончилось здесь. Сегодня ночью.

Эта долбаная арена, место, где сидели Господа… всё будет сожжено дотла. Останется только прах, развеянный на открытом воздухе.

Мы с Марией просидели там дольше всего. В конце концов ее слезы прекратились, и ее рыдания превратились в крохотную икоту. Ее дыхание на моей шее было резким. Ее руки обвились вокруг меня так крепко.

Она считала меня своим щитом. Ее защитником. Ее спасителем. Но я не был таковым. Меня тошнило. Какая жестокая судьба.

«… Мария», — сказал я хриплым шепотом. Я прочистил горло, эмоции были тяжелыми.

Ее хватка стала крепче, прежде чем она в конце концов отстранилась и посмотрела мне в лицо. Ее глаза были красными и опухшими. Выражение ее лица было пустым — я ненавидел этот взгляд… это выражение крайней разбитости на ее лице. Я ничего не хотел, кроме как стереть все это.

Она двигалась в моих руках, пока ее бедра не коснулись меня с обеих сторон. Мария обхватила мои щеки руками, и ее губы скривились в грустной улыбке. «Почему ты так выглядишь, Лев?»

Подняв руку, я задержал ее прикосновение. «Как выгляжу?»

«Как будто тебе больно. Мне это не нравится», — сказала она шепотом. Кончики ее пальцев ласкали мою грубую щетину. «Мне не нравится выражение твоего лица. Мне больнее, чем уже было больно».

Блять. Она собиралась убить меня.

Мой Ангел однажды убьет меня. Медленно. Чертовым кинжалом, медленно пронзающим мое открытое сердце, я был бы бессилен остановить ее.

«Лев, к которому я привыкла, он сильный. Он силен. Он не сломлен. Только не этот Лев передо мной».

«Я плохой человек, Ангел», — наконец сказал я.

«Плохой человек с большим сердцем», — прервала она, прежде чем я смог продолжить.

Я невесело рассмеялся. Какая гребаная шутка.

«Милый Ангел, как ты ошибаешься».

Мария приблизилась, пока наши груди не соприкоснулись. Она прижалась ко мне лбом, и я медленно вдохнул, мое тело вздрогнуло, пытаясь сдержать бурлящие эмоции.

«Если бы ты был действительно плохим человеком… твои глаза не были бы сейчас наполнены слезами, Господин».

Я моргнул, меня охватил шок. И тогда я это почувствовал. По моей щеке скатилась единственная долбаная слеза.

Мария быстро поцеловала его, ее губы задержались на моей щеке, что показалось мне очень долгим.

Одна из ее рук отпустила мою щеку и легла на ее обнаженную грудь. Ее пальцы разошлись. Она шептала слова мне в щеку, ее губы ласкали мою кожу. «Твоё сердце колотится. Прямо как у меня. Мне больно. И тебе тоже. Плохой человек с дурными намерениями этого не почувствует».

Я схватил ее за бедра, мои пальцы впились в ее кожу. Она не вздрогнула. Нет, она больше вошла в мое тело, прижимаясь в моим объятиях. Мария погрузилась в меня, и я обнимал её.

Моя челюсть стиснулась, а зубы сжались. Я был зол на себя. «Я вижу, ты пытаешься найти добро в каждом. Но некоторые люди просто уродливы внутри».

«Лев», — выдохнула Мария. Ее губы встретились с моими в легком поцелуе. «Люди не рождаются плохими. Это мир делает нас уродливыми, но каким-то образом глубоко в уголке… там скрыто что-то прекрасное. Не у всех есть такой угол. Но иногда он есть даже у самой уродливой души».

Я Дьявол из ада, Ангел.

Она снова поцеловала меня, и я попробовал ее слезы. Мой Ангел все еще страдала. И это, блядь, выпотрошило меня до глубины души.

«Ангел, я не из тех, кто случайно оказался там той ночью», — начал я.

Она отстранилась, недоуменно нахмурив брови. «Что ты имеешь в виду?»

Ее глаза сфокусировались на мне, пока она ждала, что я продолжу. «Я владею Роялистом. Мне принадлежит это проклятое место, Мария.»

Я ждал реакции, но не получил. Мария склонила голову набок и мгновение спустя кивнула. «Я знаю.»

Я удивленно приподнялся. В моей жизни были темные стороны, которые я пытался скрыть от нее. Я пытался быть ее Прекрасным Принцем… но все время она знала, что я монстр.

«Я слышала, как люди разговаривали той ночью. Валентин тоже. Я знала, кто ты, с самого начала. Я не такая легковерная или наивная, как ты думаешь, Лев. Я прекрасно знаю, кто ты и какой ты мужчина».

Я открыл рот, чтобы возразить, но не смог сложить ни слова. Мария приложила палец к моим губам, заставляя меня замолчать. «Я знаю, что должна ненавидеть тебя. Но я не могу заставить себя сделать это, когда ты спас меня из этого места. Ты подарил мне что-то прекрасное, Господин. И я не могу ненавидеть тебя за это».

Мои руки задрожали, и я прижал их к ее бокам. Прежде чем я успел остановиться, я прижался губами к ее губам. Она без колебаний поцеловала меня. Когда я потребовал контроль, она отдала его мне. Ее губы были пухлыми под моими, и они приоткрылись, когда мой язык провел по их контуру.

«Мария. Я собираюсь положить этому конец, — прорычал я в наш поцелуй.

«Как?» — спросила она, когда мы отстранились. «Как ты закончишь эту игру?»

«Я владею этим клубом. Я могу закрыть его, когда я, блять, захочу, — прошипел я сквозь зубы.

Мария посмотрела на мое признание с грустью. Ее плечи опустились. «Это так просто?»

Нет, не просто. И она знала, что этого не произойдет. Осознание этого тяжким грузом ложилось на нас. Но опять же, я был гребаным королем. Мои слова были законом. Я бы так или иначе нашел способ все это разрушить. Придется ли мне по пути создавать новых врагов, меня не волновало.

Нежное прикосновение Марии к моим щекам вернуло мое внимание к ней. «Лев. Я не хочу, чтобы ты прекращал это, потому что ты думаешь, что это принесет мне мир или сделает меня счастливой… потому что ты думаешь, что это то, чего я хочу. Мне нужно, чтобы ты прекратил это, потому что это правильно. Потому что ты искренне веришь в то, что нужно дать свободу всем этим захваченным душам и спасти любых других будущих жертв этой жестокой игры».

Я крепко сжал ее челюсть. «Я эгоист, Мария. Я думаю о себе, не думая о последствиях своих действий. Я поступаю ради себя. И «Роялист» — результат этого. Я никогда не думал о том, что происходило за кулисами. Блять, я почти не хожу на аукционы или какие-либо мероприятия. Им управляет Валентин, и я знаю только о деньгах, которые попадают на мой банковский счет. Для меня все остальное не имело значения. Я предпочел оставаться слепым ко всему остальному. Но Ангел, я больше не могу оставаться слепым. Не сейчас, когда ты в моей жизни. И особенно когда я надеюсь, что ты будешь со мной, рядом со мной… до конца моего гребаного существования».

Ее губы приоткрылись, и она вздохнула, тихий вздох вырвался из ее горла. «Но…»