Конные лучники на новую угрозу отреагировали моментально. Не ввязываясь в перестрелку с нумидийцами и ближний бой с римской конницей, они стали поспешно откатываться назад, быстро стреляя на полном скаку. Причем, по слонам они работали не обычными стрелами, а огненными. Которые очень сильно пугали этих животных и быстро приводили их в ярость при попадании. Тем более, что нумидийцы на своих боевых слонов никакой серьезной брони не надевали. А от бронебойных стрел кожаные попоны не могут стать серьезной защитой. В общем, все слоны взбесились и начали бросаться на тех, кто находился ближе к ним. А ближе к ним были римские и нумидийские всадники. И началась потеха. Римляне и нумидийцы уже не думали ни о какой атаке. Взбесившийся слон очень страшен вблизи. Он легко может убить всадника и его лошадь. Просто, сбивает их с ног и топчет. А потом несется к своей следующей жертве. Римская конная атака захлебнулась почти сразу. А вы сами прикиньте. Сколько надо времени нескольким тысячам конных лучников, чтобы обработать стрелами два десятка слонов. При этом не убивать, а заставить взбеситься. Выходит, что совсем немного.
И вот сейчас римские всадники и их нумидийские коллеги прилагали все силы, чтобы не попасть под ноги или хобот разъяренного слонопотама. Какая уж тут атака? А конные лучники, закончив со слонами, переключились на вражеских всадников. Вот тут римлянам и нумидийцам и поплохело. Их расстреливали как в тире. Быстро и точно. Один выстрел сшибал с лошади одного римлянина, италика или нумидийца. Не выдержав такого издевательства, римско-нумидийская кавалерия стала в панике отступать прочь с поля боя. А чтобы они не скучали и не вздумали вернуться, за ними в погоню устремились часть конных лучников и конница Селевкидов, состоявшая из каппадокийцев. Основная же часть селевкидской кавалерии так и осталась на месте. И в преследование разбитой римской конницы не включилась. Это с досадой отметил римский консул, надеявшийся таким образом убрать конницу противника с поля боя. Было бы неплохо, если бы сейчас вражеские всадники, бросив свою пехоту без прикрытия, умчались бы в погоню за беглецами. Но этого не случилось, так как селевкидская конница продемонстрировала завидную дисциплину.
– Никакие варвары на такое не способны. Такой уровень дисциплины может быть только у цивилизованных народов. А мы то считали Селевкидов неотесанными варварами! – со злостью подумал консул Маний Ацилий Глабрион, отправляя свою пехоту в атаку.
Правда, не успела римская пехота двинуться вперед как в нее влетели боевые слоны. Те самые нумидийские! Которые в порыве бешенства пытались преследовать убегающую римскую конницу. Конные лучники и каппадокийцы, бросившиеся в погоню, к слонам тоже лезть не стали, а благоразумно обошли их по дуге. И тут разозленные и истыканные стрелами животные увидели приближающуюся римскую пехоту. Враг был найден. И слоны рванули вперед, чтобы выплеснуть на приближающихся людишек весь свой гнев. Ударили они во фланги наступающей римской пехоте. Римляне их, конечно, увидели и заранее приготовились. Убивать боевых слонов они умели хорошо. Не зря же на флангах Маний Ацилий поставил побольше ветеранов. Как чувствовал? Ветераны слоников положили довольно быстро. Тем более, что тех было не так уж и много. А затем, тормознувшие было легионы двинулись в сторону противника. И тут же попали под обстрел конных лучников (помните часть то их осталась на месте, а не бросилась преследовать бегущих римских всадников) и подъехавших поближе повозок с карабаллистами.
А дальше был ад! Римские легионы были выстроены Манием Ацилием по стандартной схеме. В три ряда, по манипулам, выстроенным коробочками в шахматном порядке. В каждом ряду расстояние между манипулами римской пехоты составляло около двадцати метров. В первом ряду шли манипулы состоящие из самых молодых легионеров. Таких в римской армии называли гастатами. Во второй линии шли манипулы с более зрелыми и опытными бойцами. Эти легионеры назывались – принципы. И третью линию составляли самые опытные и старые воины, которых называли триариями. В принципе, такое построение римских легионов в бою считалось стандартным. И применялось многими римскими полководцами. И эта манипулярная тактика работала очень хорошо. Вместо монолитного строя у римлян в бою дрались мелкие подразделения, которые очень хорошо маневрировали и взаимодействовали друг с другом. Так римляне побеждали всех своих врагов, находя прорехи во вражеском строе и вклиниваясь в них своими манипулами. В каждой манипуле гастатов и принципов состояло сто двадцать пеших легионеров. В манипуле триариев было лишь шесть десятков бойцов. Но зато каких?! И наступать весь римский строй должен был с одинаковой скоростью. Не очень большой. Это чтобы не разорвать строй и не нарушить построение манипул. В общем никакого быстрого бега. Только шагом в полный рост, сохраняя равнение в шеренгах. А теперь представьте себе, что все это надо делать под непрерывным обстрелом противника. Когда вражеские стрелы то тут, то здесь забирают жизни ваших товарищей. А снаряды, выпущенные из баллист, стоящих на повозках, прорубают в строе манипулы настоящие просеки, разрывая римских пехотинцев на части. И до стоявшей вдалеке армии врага еще идти и идти. Немногочисленные римские велиты, уцелевшие после предыдущего избиения, честно пытались помочь своей убиваемой издалека тяжелой пехоте. Они выскакивали вперед, безуспешно пытались добросить до врагов свои дротики. И понеся потери, прятались за строем манипул. Три-четыре таких вот самоубийственных порыва и от велитов мало что осталось. Их то конные лучники Селевкидов отстреливали в первую очередь.
В общем, потери у римской пехоты были просто жуткие. Расстреляв боезапас, конные лучники и карабаллисты стали поспешно отступать к флангам своей армии. Римляне облегченно вздохнули и продолжили свое движение вперед. Если бы они знали, что конные лучники и карабаллисты сейчас лихорадочно пополняют свой боезапас. То их оптимизм не был бы таким высоким. Кроме того, они и не подозревали о сюрпризе, который их ждал впереди. Когда римские легионы приблизились в зону действия селевкидских арбалетчиков, те начали стрелять. Арбалетные болты обрушились на приближавшихся гастатов, сея смерть в их рядах. Если учесть, что арбалетчиков в армии Селевкидов было двадцать тысяч, то вы должны представить, что ждало римлян. Арбалет – это даже не мощный композитный лук. Это гораздо убойнее и смертоноснее. Тем более, что стрелять селевкидским арбалетчикам приходилось по такой большой и удобной мишени как манипула. Представьте себе плотный квадратный строй включающий сто двадцать человек. Да, они прикрыты большими римскими щитами, которые, впрочем, слабо помогают от арбалетных болтов, пробивающих их насквозь. Промахнуться в такую мишень из арбалета даже с трехсот шагов нереально.
Первая линия римского строя легла за два залпа. Ей ведь и раньше уже неплохо так досталось от конных лучников и карабаллист. Второй хватило трех, чтобы остановиться. Еще залп и остановившиеся принципы стали пятиться назад, не слушая своих орущих во всю глотку командиров. Тем более, что многих офицеров там повыбило первыми же залпами. Арбалетчиков у Селевкидов учили в первую очередь убивать тех, кто командует. А таких видно издалека. Вот и гибли они от первых выстрелов. Видя замешательство своей пехоты, которая уже была готова обратиться в бегство, Маний Ацилий поступил как настоящий римский командир. Он решил собственным примером подбодрить бойцов. Пришпорив коня, он рванул прямо к линий заколебавшихся принципов. Проносясь вдоль их дрогнувшего строя, он размахивал мечом и орал какую-то пафосную чушь, показывая свое полное презрение к смерти.
Для нас жителей двадцать первого века такая выходка понятна с большим трудом. Вы представьте себе какого-нибудь современного генерала или маршала, который будет вот так под вражеским огнем бегать вдоль окопов и поднимать в атаку струсивших солдат. Не можете представить. И правильно делаете. Нет у нас таких героев. Все военачальники современного мира на поле боя своими жизнями не рискуют. Командиры от полковника и выше самолично в атаку не ходят. Они сидят в тихих, уютных штабах вдали от линии фронта и чертят стрелочки на карте. Вот и вся их храбрость. В античном мире все же обстояло совсем иначе. Там военачальник очень часто рисковал своей жизнью. Самолично ходил в атаку и поднимал пошатнувшийся боевой дух своих людей. А без этого было никак. И в римской армии такой вот тактический прием Мания Ацилия Глабриона был очень популярным. Римляне ценили храбрость. И поэтому, принципы, уже помышлявшие о бегстве, стали успокаиваться и приходить в себя, увидев своего бесстрашного полководца вблизи. К чести римлян стоит сказать, что на их месте любая другая античная армия точно бы уже обратилась в бегство. Только римляне с их самоубийственным фатализмом могли позволить себе держаться при таких бешенных потерях. И сейчас глядя на них, консул Маний Ацилий испытывал гордость за римскую нацию. Такая сила духа есть только у римлян. Размышление Глабриона прервал арбалетный болт, легко пробивший его блестящую кирасу. Мир вокруг резко потемнел, а внезапно налетевшая земля вышибла дух из римского консула. А в двухстах метрах в рядах селевкидской армии один из арбалетчиков удовлетворенно хмыкнул, увидев падение римского всадника в блестящих и красивых доспехах, а затем передал назад свой разряженный арбалет и осторожно принял другой уже заряженный. Конвейер смерти продолжал свою работу.
