Я бы хотел поблагодарить всех, кто подбросил свою ветку в белое пламя нашей общей Души, в огонь без дыма, как называла Миркина служение тому, что больше нас. Диалог состоялся, и именно на той глубине, где нет места раздору и распрям. Этому ладу мы обязаны нашим мудрецам, дорогим учителям, надежнейшим проводникам в безмолвие.

А. Здравствуйте, друзья! Меня зовут Анатолий Баляев, и со мной вместе Роман Перельштейн. Роман, здравствуйте!

Р. Здравствуйте!

А. Нашу встречу сегодня мы назвали «Костёр Померанца и Миркиной». Роман Перельштейн – ученик Григория Померанца и Зинаиды Миркиной, хранитель их наследия, с которым многие из вас, возможно, знакомы. Я предложил Роману онлайн- встречу для всех участников сообщества на Facebook, посвящённого творчеству Померанца и Миркиной. И он любезно согласился. Поэтому сегодня мы поговорим неспешно, неторопливо, без особого плана наперёд. Вы сможете задавать вопросы под этим прямым эфиром. Наша встреча продлится около часа, и она будет настолько импровизационной, насколько у нас с Романом получится. Мы ни к чему специально не готовились. И если удастся сделать что-то ценное сегодня, мы можем эти встречи продлить. Вот я сижу в одном месте географически, Роман – в другом, но такое ощущение, что мы с ним рядом. Давайте посвятим этот час творчеству двух замечательных людей, которые нас объединили, – Григорию Померанцу и Зинаиде Миркиной. Роман, разрешите вас спросить.

В эти дни с их специфической остановкой, которая стала неизбежной для наших жизней (как у Зинаиды Александровны: «Остановиться как деревья», вот мы остановились как деревья), что мы видим вокруг себя? Тема остановки, тема выхода из повседневной беготни, насколько она важна для вас? Как она отражена в творчестве ваших учителей? Как вы можете прокомментировать такую интересную, странную, естественно возникшую необходимость нам всем остановиться?

Р. Спасибо, Анатолий. Мне кажется, что остановки-то не произошло никакой, а только добавилось суеты и тревоги. И хотя замер некоторый транспорт, и заводы встали, но цивилизация продолжает свои беличьи бега. Когда была возможность двигаться, то это представлялось оправданным и естественным. Теперь же всё только усложнилось. Мозговая активность, она ведь никуда не делась, и людям её некуда выплеснуть. Эта энергия накапливается. Вопрос – как её направить в мирное русло? Этот вопрос, наверное, сейчас самый важный и актуальный.

Знаете, когда ты прикасаешься к чуду, к источнику, к колодезной воде, то какой-то глоток, он самым для тебя становится главным, или через него ты чувствуешь всю воду. Пьёшь долго и много, а именно этот глоток тебя обжигает сильнее. И я помню, когда я читал Григория Соломоновича, меня совершенно поразила мысль, это даже не то чтобы его мысль, но он её разделил со своими великими предшественниками. Мысль эта из индийского ареала, а звучит она так: «Я как волна исчезну, я как Океан не рождён и не умру». И вот как-то я споткнулся об эту фразу и остановился, и несколько дней я не мог дальше читать книгу, потому что я, в общем-то, понял, что всё сказано. Да, можно прибавлять, можно углублять русло этой мысли, даже не мысли, а русло этого состояния, и бесконечно углублять. И я, словно попал в состояние невесомости. «Я как волна исчезну, я как Океан не рождён и не умру». Именно эта фраза потом меня привела к другим учителям и к другим священным текстам. Не нужно думать, что только Веды, Библия или Коран – это боговдохновенные, священные писания. Любые тексты, написанные глубоким сердцем, нашими современниками, это тоже боговдохновенные послания.

Есть замечательная притча про волну и океан. Я хочу сразу её рассказать, от неё оттолкнуться. По крайней мере, мне так будет легче.

А. Да.

Р. Может быть, и слушателям нашим. Это удивительная притча-сказка. Маленькая волна собралась в путешествие. Она где-то узнала, что существует океан. И она решила отправиться на поиски этого океана. Сначала она подплыла к огромной рыбе. Рыба почесала в затылке и сказала: «Ну да, я, конечно, слышала про это дело, но сама никогда не видала». Волна подплыла к утесу, самому огромному в этих местах. Утес своими седыми бровями повёл, пожевал губами и сказал: «Да-да-да, конечно. В детстве мой папа мне рассказывал про океан, но вот сам… самому не доводилось». И вот она так, бедная, металась между всеми этими творениями Божьими и, наконец, добрела до горизонта. Образно выражаясь, скажем вот так, до горизонта добралась. И наткнулась на старую большую и, конечно же, мудрую волну и задала ей точно тот же вопрос: «Мне нужен океан. Не подскажете, где его можно найти?» И большая волна заворчала: «Шляется тут молодёжь без дела!», разнесла её в пух и прах. А потом сказала: «Лучше вот ты нырни…» – а так как притча индийская, то понятно дальше – «…и помассируй мне пятку. У меня старые ноги». Маленькая волна нырнула. И когда она нырнула, чтобы размять пятку этой старой заслуженной волне, она оказалась совершенно ошеломлена – она увидела океан. И она вынырнула, и, захлебываясь, (волна, захлебываясь, да), воскликнула: «Так вот же, вот же океан! Я всё поняла!» И старая волна посмотрела на неё уже добрым взглядом, такими тёмными глубокими глазами. Я помню, как смотрела Зинаида Александровна, у неё был очень серьёзный, глубокий, чистый, сильный, и даже немножечко вот такой взгляд, от которого могли и мурашки побежать. И она сказала: «Да ты и была всегда океаном. Ты просто об этом забыла или не знала. Или тебе забыли об этом сказать». И маленькая волна пробудилась. Она пробудилась к состоянию океаническому, то есть к своему естественному состоянию. Я даже больше скажу, к той норме, которая и должна быть в нашей жизни. Волна пробудилась к тому, что она есть Океан. Конечно же, она остается волной. И мы остаёмся волнами. У нас есть тело, у нас есть гражданство, у нас есть номер паспорта и номер обуви, и это всё прекрасно. Мы остаёмся волнами, но главное в нас не это, а главное, что мы являемся не просто частью Вселенной или частью Океана, а что мы и есть этот Океан. Мы не можем от него отгородиться, не можем поставить никакую стену, не можем предложить никакую концепцию для того, чтобы сказать: «Вот это – я, а это – Океан». И поэтому, когда я у Григория Соломоновича наткнулся на эту замечательную фразу: «Я как волна исчезну, я как Океан не рождался и не умру», я не то чтобы всё понял, а у меня словно камень с плеч упал. Потому что в этой фразе содержится, наверное, вообще всё!

Ну, скажем, начиная с того, что меня нет как отдельного существа. На уровне персонализма или личности, конечно же, я есть, да, вот я сижу на своей кухне, разговариваю по своему компьютеру с вами. Это абсолютно нормально, но это мне, это нам совершенно не должно мешать быть Океаном. Мы как волна эту форму обрели, или нам она была дарована свыше, и мы от неё не отказываемся, она прекрасна, и она не случайна. И раз она дана нам, то дана для того, чтобы мы успели в этой форме, даже не то чтобы сделать больше хороших дел, они и так делаются, когда мы в состоянии присутствия духа находимся, а чтобы испытать радость и поделиться друг с другом этой радостью. Радостью, что мы – волны, но главное в нас то, что мы – Океан и что мы едины на глубине, на бесконечной глубине нашей жизни. И снова повторюсь, эта глубина – не какой-то эксклюзив, это не что-то из ряда вон выходящее или, как говорят, сверхъестественное, боже упаси! Это норма. Это самое простое, самое органичное, самое легкое состояние, в котором мы и должны пребывать. И тогда всё само собой устроится. И тогда жизнь сама о себе позаботится, и мы не будем мешать жизни заботиться о самой себе, потому что часто мы как раз-таки вставляем палки в колёса жизни, желая что-то улучшить. А всё, что от нас требуется, это пребывать в состоянии океанического вдоха. Не вздоха, вот когда – ой, я вздыхаю, что-то там не ладится, а – вдоха. То есть мы вдыхаем, и мы соединяемся. Мы вдыхаем и выдыхаем, это как прилив и отлив, это как волна, которая поднимается и падает, это один единый ритм жизни. И чувствовать этот ритм, пребывать в нём – невероятно радостное состояние, и оно ни к чему не обязывает, оно очень непринуждённое. И когда мы непринуждённые, мы, скорее всего, не скажем глупость, мы, скорее всего, не сделаем подлость, ну просто потому что у нас так всё хорошо, как, знаете, кто-то сказал прекрасно, что жизнь – она вообще длиной в половину вдоха, а что можно успеть за половину вдоха? а вот – ничего не планируй, кроме любви. Вот и всё. То есть больше никаких и планов-то быть не может. И тогда состояние прекрасное и глубокое, светлое, и тогда нам легко с другими людьми, и другим людям легко с нами. Именно это самое важное. А всё остальное наносное. Все остальные проблемы и тревоги порою чаще всего придуманы.