– Что вы себе позволяете!

– Ты еще и смеешься? – вращал глазами посетитель, которого трясло от злости.

– Нет.

– Hija de puta![1]

– Что? – не поняла я. – Вы меня сейчас оскорбили?

В ответ он разразился тирадой на непонятном мне языке. Кажется, это был испанский, но я сомневалась: несмотря на требование, обозначенное в объявлении, я так и не начала заниматься языком. Зачем? Никто не сказал, что меня примут на работу. Даже приглашение на собеседование еще не прислали.

Со мной так нельзя. Я очень ценю свое достоинство и совершенно не виновата, что он, не попробовав губами температуру кофе, решил выпить его одним залпом, как водку. Я молча подошла к стойке бара, взяла графин с водой и вылила ее на голову орущего мужика.

– Остынь, дорогой!

Тот вытаращил на меня глаза и захлебнулся словами. Потом я сняла фартук, бросила его на стул и вышла из кафе, провожаемая взглядами ошарашенных посетителей и выбежавшего из кабинета директора.

Смс брякнуло в моей сумочке именно в этот судьбоносный момент моей жизни. «Приглашаем вас на собеседование в понедельник, 6 августа, в 10-00 по адресу…», то есть через несколько дней.

Если бы я знала, что именно это смс действительно перевернет мою жизнь, я бы, возможно, еще и подумала, идти или нет на собеседование, но злость на мужика в кафе, на хозяина, который молча, с заискивающим видом, наблюдал, как унижают его сотрудника, клокотала в моей душе и требовала выхода.

И, в конце-то концов, что означает: «Hija de puta!»

К собеседованию я готовилась тщательно. Глеб не солгал, он достал все вопросы, которые задают в таких случаях кандидатам, и предупредил о всевозможных психологических штучках, используемых интервьюерами.

– Обрати внимание, вас принимать на собеседовании будут три человека. Теоретически они должны сидеть напротив кандидатов, но…

– А что можно еще как-то по-другому? На колени ко мне сядут?

– Тебе все шуточки. Не перебивай! Один может сесть напротив, а остальные по бокам.

– О боже! Зачем?

– Проверяют психологическую устойчивость. Неуверенный в себе человек будет крутиться, стараясь ответить всем сразу. Сиди, не шевелясь! Отвечай только тому, кто задает вопросы. Не пытайся поймать взгляд каждого. Один вообще может встать сзади.

– К нему тоже поворачиваться нельзя? – ерничала я, развлекаясь. Меня вообще прикалывала и эта ситуация, и то, как реагирует Глебушка на мои вопросы.

– Ты почему не можешь информацию воспринимать без хи-хи и ха-ха?

– Я вполне серьезна, – делала каменное лицо я, хотя саму так и распирало от смеха.

– Отвечай тому, кто будет сзади, не поворачивая голову, спокойно и уверенно.

– Да, поняла я, поняла!

– Этот метод психологического давления называется «способом неравных сил».

– Естественно, наши силы неравны. Жюри на до найти идеального работника для господина из толпы жаждущих получить теплое местечко. Их задача – отсеять как можно больше кандидатов одним ударом, а наша – удержаться. Зачем еще больше усугублять ситуацию? Это всего лишь должность секретаря, – возмущалась я.

– Да, но большого босса с миллионным состоянием. У него один костюм стоит не меньше трехсот тысяч, а часы – от двух до десяти миллионов.

– Ты шутишь? Да на эти деньги можно несколько лет жить безбедно!

В моей голове защелкал калькулятор. Перспектива выйти замуж за богача уже не казалась мне такой уж и аморальной. Если он поделится со скромной девушкой своими миллионами, кому от этого станет плохо? Красота должна быть укутана в меха и сиять в бриллиантах. О том, что есть еще и душевная красота, я как-то в тот момент не помнила. Меня настигла частичная амнезия, черт бы ее побрал!

«Может быть, Глеб прав? – думала я. – Я получила от рождения лицо и тело, на которое оглядываются мужчины. Почему бы этим добром не воспользоваться?»

– Так, а теперь подробнее расскажи мне, зачем на этой работе нужны крепкие нервы и невозмутимость?

– Секретарь – это барьер между посетителями и хозяином. Именно он отсекает и всех лишних и ненужных людей. А попадаются, знаешь, какие неадекваты! Только держись!

– Ясно. И что они мне могут сделать?

– Да что угодно: заболтать, обозвать, полапать. Вот тут и нужно дать достойный отпор, не переходя за рамки.

Стимул – великое дело. Я еще с большим рвением взялась за подготовку, и, одеваясь в день собеседования, заметно нервничала.

– Строгий костюм, но не черный, белая блузка, идеально выглаженная, чулки телесного цвета, туфли на невысоком каблуке, – перечислял мне Глеб предметы экипировки.

– Ты с ума сошел? Они нанимают «синий чулок»? Как я покажу себя боссу во всей красе, если спрячу свои ноги под длинной юбкой?

– Да, ты права. Юбку возьмем карандаш. Она выгодно подчеркивает твои роскошные бедра и в то же время соответствует деловому стилю.

– А волосы? Как лучше уложить?

– Гладко зачесать и убрать в хвост.

– Вот спасибо! Хоть гульку на голове не придется сооружать!

– Да, блузку надень белую.

– С декольте? И верхнюю пуговичку расстегнуть так, чтобы краешек кружева бюстгальтера торчал? – оживилась я.

– С ума сошла! Ты устраиваешься на работу в ночной клуб или бар? Блузка нужна строгая, но сексуальная.

– Вот такая? – в комнату зашла мама и принесла свою любимую кофточку, которую когда-то, при жизни папы, купила в Париже на Елисейских полях и очень этим гордилась. Она была из кипенно-белого шелка с маленькими перламутровыми пуговичками и красивой отделкой рюшем по краю полочки.

– Я не надену такую старушечью блузку!

– Не капризничай! Ты, дорогая, не спрыгнешь с подводной лодки? Все, выбора у тебя уже нет.

Я не очень-то и сопротивлялась. Глупо. Ну, не корову проигрываю. Не получится, значит, буду искать другой вариант. Можно, например, маму выдать замуж.

– Ты чего на меня смотришь? Я не пойду устраиваться на работу! Я столько в жизни страдала, – мама картинно потерла пальцами виски и всхлипнула. – Неужели я не заслужила покоя?

Я вздохнула: все эти мамины приемчики мне были хорошо знакомы с детства. Когда намечались домашние дела, мама повязывала голову полотенцем, ложилась на диван и стонала, всем своим видом демонстрируя сильнейшую головную боль. Мы с папой прекрасно понимали, что это блеф чистой воды, но поддавались на представление, так как любили ее.

Наконец я была готова. Мой вид соответствовал всем стандартам… «синих чулок»: строгая прическа, деловой костюм, минимум украшений и косметики. Когда я подошла к зеркалу, то сразу себя и не узнала, и тут Глеб, как волшебник, вытащил из кармана очки в роговой оправе.

– А это еще зачем? – отшатнулась я.

– Завершающий штрих.

– А, поняла, в них спрятан микрофон и видеокамера. Ты будешь из туалета наблюдать за происходящим и давать мне советы.

– С ума сошла, что ли? Шпионских фильмов явно насмотрелась, – Глеб покрутил пальцем у виска.

– Тогда не надену.

– Не капризничай. Ты пойми, подавать себя надо поэтапно: на собеседовании должна покорить всех своим умом и знаниями, а сексуальность и красоту раскроешь позже, когда получишь работу.

– А нельзя сразу ее получить как умная и красивая женщина.

– Нет! – хором ответили мои мучители: Глеб и мама.

Я опять вздохнула. Ладно, проехали, показала я изумительную покладистость, будем мериться умом. Надеюсь, его у меня хватит. Не за красивые глаза я получила красный диплом филологического факультета МГУ.

В коридоре, где сидели кандидаты на собеседование, не было свободных стульев. Вот это номер, – присвистнула я и посмотрела на Глеба.

– Не паникуй раньше времени, – шепнул он мне. Дай я на тебя внимательно посмотрю.

Он обошел меня, то поправляя рукава на блузке, то выравнивая шов на юбке.

– Ты что делаешь?

– Это тоже важно. Твою стрессоустойчивость могут проверить банальным способом. Например, увидят неотглаженную складку и спросят внезапно: «В нашей стране утюги не продаются?»