– А во что? – глупо спросила я.

– Посмотри в спальне в шкафу, там есть одежда, может, она не так сильно промокла.

Я, шлепая голыми ступнями по ковру и на каждом шагу проваливаясь в воду, отправилась в спальню. Наше ложе любви превратилось в мокрую цветочную поляну. Я удовлетворенно улыбнулась и полезла в шкаф.

Действительно, одежда, висевшая там, почти не промокла. Я нашла для себя нижнее белье, все самого лучшего качества и джинсы, но только бросила взгляд на этикетку, как обомлела: на ней значился самый известный и дорогой бренд. Футболок на полках я не обнаружила, поэтому сверху накинула простую белую рубашку, правда, простота эта тоже стоила немало.

Я посмотрела на правую сторону шкафа, где висела мужская одежда, немного постояла, не зная, должна ли я позаботиться о муже, чей гневный голос доносился из холла, но все же приготовила и для него белье, рубашку и брюки. Положить это добро было некуда, поэтому я просто взяла свой мокрый халат и тщательно вытерла кресло, стоявшее в углу. Слава богу, оно было кожаное, поэтому не пострадало. Я аккуратной стопкой сложила одежду для Андрея, немного подумала и кинула сверху носки.

– Дорогая, ты уже переоделась? Мы можем зайти.

– Да, конечно, – я прошлепала босиком по чавкавшему ковру и распахнула дверь.

За спиной Андрея я увидела толпу работников отеля с виноватыми лицами. «Все верно! Я бы тоже разозлилась, если бы мне испортили первую брачную ночь с любимым!» Правда, сейчас я тайно ликовала.

– Полина, мы едем домой, – объявил Андрей. – В этом месте я ни на минуту больше не останусь.

– Андрей Степанович, – оправдывался администратор с багровым лицом. – Мы сами не понимаем, что случилось. Никакого возгорания не обнаружили. Почему сработала система, загадка и для нас.

– Ладно бы только сирена завыла, но вы посмотрите, во что превратился мой праздник!

Андрей гневно сбросил мокрый халат. Ой! Я рефлекторно зажмурилась: не хочу смотреть. Не хочу! Но тут же опомнилась. К нам приковано внимание такого количества людей, что каждое движение, слово жест или мимика будут истолкованы с разных сторон и неверно. Стараясь не смотреть на голое тело мужа, я подала ему нижнее белье. Он нисколько не стесняясь горничных, которые не знали, куда спрятать глаза, схватил боксеры так, будто всю жизнь одевался и раздевался на публике. А может быть, это я зажата? Андрей привык повелевать людьми. Они для него не больше букашек под ногами, и считаться с их чувствами он точно не станет.

Я расчесывала перед зеркалом в холле еще влажные волосы и думала о том, кто мог так подло включить сигнализацию. В голове появился только один образ: Глеб. Память услужливо подсказала, что я видела его перед въездом в отель. А потом кто-то наступил мне на шлейф.

«Нет. Шлейф тут ни при чем. Что за детский сад подозревать Глеба даже в такой мелкой мести», – нахмурилась я и хотела пройти в ванную, чтобы высушить волосы феном, но остановилась: вокруг одна вода. Вдруг короткое замыкание будет!

«Но зачем Глеб пошел на такой риск? Его план сработал, я вышла замуж за босса. Что теперь ему не нравится?» Ответ нашелся сразу: теперь его жадность одолела. Кажется, он не хочет мною делиться. Собственник хренов!

Андрей вышел из спальни с носками в руках и двумя парами обуви: мокасинами для меня и черными туфлями для него. За ним семенил администратор. Горничные уже начали убирать воду. Он подошел ко мне и поцеловал в щеку:

– Спасибо, дорогая, за заботу.

– Мы сейчас куда?

– Пойдем на ужин. Я заказал столик в ресторане отеля.

– Но я не одета для ужина.

– Ничего! Отель виноват, что держит безалаберных сотрудников. Так что они примут нас в любом виде.

– А потом, куда пойдем?

– Домой. Нас уже ждут.

– Кто?

– Сюрприз, – Андрей загадочно улыбнулся и взял меня за руку.

Мы вошли в лифт. Я с удивлением обнаружила, что на улице уже темно. Мы без проблем спустились на первый этаж, по-прежнему держась за руки. Когда мы проходили мимо длинной зеркальной стены, я невольно косила глазами: любопытно было узнать, как мы смотримся в паре. Вполне ничего. Седой папик и его молоденькая жена – обычное явление современной жизни. Наоборот, на фоне своего пожилого мужа я выглядела неземной нимфой: черные гладкие волосы до талии поверх белой рубашки и огромные испуганные синие глаза смотрелись замечательно.

С Глебом мы не составляли такую парадоксальную пару. Он был очень привлекательным, и моя красота рядом с ним немного тускнела. Может быть, поэтому я до двадцати двух лет жила, ничего не зная о своем влиянии на мужчин.

Ужин прошел в непринужденной беседе. Мы выпили красного вина, я даже не спрашивала, сколько оно стоит, и расслабились. Стали воспринимать случившееся как веселое приключение.

– Дорогая, у нас впереди еще много праздников. Хочешь, я тебе каждый день буду их устраивать? – говорил Андрей и держал мою руку.

– Хочу! – дерзко ответила я и практически впервые посмотрела прямо в глаза мужа. – Дорогой, я выйду в туалет?

– Конечно, иди! О таких вещах разве спрашивают?

Я положила на стол салфетку и встала, а по залу шла так, будто на облаке плыла: всем своим видом говорила косым взглядам: «Смотрите, как меня любят, и завидуйте».

В туалет я отправилась только потому, что хотела остаться одна и скинуть, пусть всего на пять минут, напряжение. Я зашла в кабинку, немного посидела на крышке унитаза, размышляя, куда бы позвонить. Так и не придумала. Близких подруг у меня не водилось, так, приятельницы, которых я даже на свадьбу не пригласила. С коллегами я тоже держала дистанцию по приказу Глеба. Он боялся, что при сближении я невольно могу проболтаться. Бывшему другу и мамочке я звонить не хотела.

– Видела, фифу?

Я прислушалась? О ком это говорят?

– Какую?

– Ту, что с папиком пришла.

– Ну.

– Это президент Крус-холдинга.

– Правда? Приятный господин.

– А главное, очень денежный.

– А девица, кто?

– Его секретарша. Охмурила мужика, а законную жену он прогнал.

– Вот сучка!

– Ага.

Дверь туалета хлопнула, и я с трудом нашла в себе силы выйти из кабинки. Я поняла, что разговор был обо мне. Сначала расстроилась и хотела выйти, а потом поняла, что болтушки правы: я, действительно, охмурила мужика.

Я посмотрела на себя в зеркало, вытащила блеск для губ, уже поднесла его к лицу и бросила назад в сумку. Даже краситься не хотелось. Настроение испортилось окончательно. Будто не выходила сегодня замуж и не отхватила крутого мужа. Я пошла к выходу. Только открыла дверь, как меня схватили за руку, дернули, а потом куда-то потащили.

– В честь чего он рано помрет? Сейчас все долгожители, – сердилась на себя, и на него.

Я уже набрала в легкие воздуху и приготовилась закричать, но мне закрыли рот рукой. Я отчаянно сопротивлялась, но, так как меня тащили спиной вперед, ничего не могла сделать. Потом услышала, как открылась и закрылась дверь. Резкий свет ударил в глаза, и меня отпустили.

– Какого черта!

Резко повернулась, и крик застрял у меня в глотке, так и не родившись: в похитителе узнала Глеба.

– Тихо, тихо. Не буянь! – он прижал меня к себе и стал исступленно целовать.

– Пусти! Идиот! Что ты делаешь? – я крутила головой, не давая губы. – Я закричу!

– Дурочка! Я так рад, что тебя вытащил!

– Откуда вытащил? Ты что мелешь? У тебя с головой все в порядке? А если кто-нибудь увидит? – взвизгнула я и наконец оттолкнула его.

– Здесь? Разве что мыши и тараканы, – Глеб счастливо засмеялся.

Я огляделась. Он затащил меня в какую-то подсобку, где стояли швабры, ведра, висели тряпки и спецодежда. Гнилостный запах старой ветоши наполнил мне ноздри.

– Фу! А если сюда кто-то зайдет?

– Да, плевать! Поль, давай сбежим.

– Приехали, дружочек! Сначала замуж меня выдал, а теперь сбежим?

– Не могу я! Как увидел тебя в свадебном платье, так и понял, что люблю. Не хочу отдавать другому.