Кровать, которую она выбрала, стояла вплотную к окошку. Если кто-то откроет его снаружи, то запросто дотянется до Ульяны. Она представила, как незваный гость бесшумно отворяет створку, протягивает длинные узловатые пальцы и касается её волос. А потом зажимает рот, чтобы не закричала. Если чужак окажется достаточно сильным, он сможет поднять её. И вытащить. И унести. По телу снова прокатилась дрожь.

– Ты слы…? – Ульяна обернулась, забыв, что Харри нет в комнате.

Цоканье повторилось. Будто птица клювиком постучала. Или человек – кончиками ногтей. Тихо так, осторожно.

Ульяна сползла с кровати и попятилась.

– Харри!

Кузен не отозвался. Выглянув в коридор, Ульяна увидела одну пару обуви и нахмурилась. Харри ушёл, а она и не заметила. Конечно, пару минут назад слух уловил шаги, возню и тихий скрип двери, но Ульяна думала, что кузен по-прежнему в доме. Куда он направился? Зачем? Она бросила взгляд на окно, и тут уловила за стеклом движение. Быстрое и какое-то ломаное. Дёрнувшись назад, Ульяна врезалась в стену.

Дверь приоткрылась и, безвольно качнувшись, впустила холод. Он вскарабкался по босым ногам и рассыпался по всему телу. Ульяна рванула обратно в комнату. В голове вертелось: чем, чем, чем? Чем защищаться, если на неё набросится… кто? Воображение почему-то нарисовало Отглаженного, а память подкинула: «Не вздумай с ним говорить. Он псих». Быстро оглядевшись по сторонам, Ульяна шагнула к столу и схватила чайник. Кипяток бодро плеснулся внутри.

Мама, до рождения Ульяны колесившая автостопом, однажды рассказала поучительную историю. Улыбчивый мужичок на пикапе обещал подбросить первокурсницу Сашку и её подругу Лиду от Лихославля до Селигера, но привёз к глухим воротам с колючей проволокой и велел вылезать. Улыбка ни на миг не сходила с его лица, но Сашка слишком поздно заметила, что глаза у него – те же глухие ворота: тёмные, непробиваемые, с колючкой. Обороняться было нечем. Нож лежал в рюкзаке, а рюкзак в грузовом отсеке. Сашка не в первый раз «стопила» и всегда держала нож при себе, но ей везло, а везунчики склонны терять бдительность. «Я была наивной ромашкой, – сказала мама Ульяне, – но не настолько, чтоб не выцарапать свою жизнь когтями». Она вспомнила, что в поясной сумке валяется пузырёк с жидкостью для розжига костра, а в кармане лежит зажигалка. «Что угодно может стать средством самообороны. Есть песок – бросай в глаза. Ну а у меня было кое-что получше…». Сашка сорвала с пузырька крышку, плеснула мужику на рубашку и чиркнула зажигалкой. «Не помню, что я орала, но он отступил. Открыл калитку и юркнул в неё, как крыса. Наверно, отмываться побежал. А может, за ружьём. Мы с Лидкой думать не стали. Прыгнули в его тачку, добрались до трассы, а там застопили. Пикап бросили у какой-то церкви. На озеро, конечно, не поехали. Мало ли. Рванули в Торжок. Помню, двое суток нас трясло, потом отпустило. В общем, негодяи, Уля, могут встретиться где угодно. Запираться в четырёх стенах из-за них не надо, а надо быть начеку».

Держа чайник на вытянутой руке, Ульяна вышла в коридор. Горячая вода – это, конечно, не жидкость для розжига, но тоже неплохо. Набрав воздуха в грудь, она рванула на себя приоткрытую дверь. Скрипнули петли, взвыл ветер. Внутренний голос ободряюще шепнул: «Там никого нет», но ошибся. На Ульяну в упор уставились бесцветные глаза.

– Ёлы! – гость отскочил в сторону.

Рука дёрнулась, намереваясь плеснуть кипятком, но Ульяна сдержала порыв. Она уже поняла, кто стоит на крыльце.

– Напугали вы меня, – пробормотал Гришаня.

– Вы меня тоже, – не стала скрывать Ульяна. – Это вы стучали в окно?

– Не, я так-то мимо шёл. Смотрю, дверь открыта. Хотел узнать, всё ли норм.

– Ясно. – Она не знала, что ещё сказать, и уставилась на чайник.

Не верить Гришане не было повода. Может, стекло цокнуло само по себе, от низкой температуры. А дверь, незапертую Харри, распахнул ветер. Остальное дорисовала фантазия.

Ветер мёрзлой лапой полез за шкирку. Ульяна собиралась попрощаться с Гришаней и нырнуть в тепло, но тот буркнул:

– Для салюта?

– А? Что? – она подумала, что ослышалась.

– Якутский салют будете делать?

– Нет. А что это?

– Ну, – он протянул руку и без спроса забрал чайник, – куртку накиньте, покажу.

Ульяна натянула пуховик, шапку и перчатки – и вернулась на крыльцо. Отойдя в сторонку, Гришаня примерился и рывком выплеснул воду за спину. Фонтан брызг поднялся над ушанкой, тотчас превратившись в пар. Белое облако с тонкими лучами на мгновение застыло на фоне синего неба, будто большой седой ирокез, и растворилось. Ульяна пожалела, что не захватила телефон: кадр мог получиться эффектным. Дашке и Фионе зашло бы.

– Ух ты. – Она качнула головой. – Хочу тоже попробовать. Давайте повторим?

На Гришанином лице мелькнуло сомнение, но отпираться он не стал.

– Ну, давайте. Тащите воду.

– Ко мне можно на ты.

– Ко мне так-то тоже, – Гришаня потупился.

– Ну всё, я за кипятком.

Через пару минут Ульяна вернулась на крыльцо и увидела Харри. Яркий дылда нависал над Марининым помощником и о чём-то его расспрашивал, но как только появилась Ульяна, замолк.

– Ты где шлялся, братец? – она скривила бровь.

– Да так, – кузен отмахнулся. – А вы тут что, «файвоклок» решили замутить, прямо на снегу?

Гришаня наморщил лоб и склонил голову набок. Похоже, он пытался сообразить, что имел в виду Харри и не ругательство ли этот загадочный «оклок». Ульяна протянула помощнику свой смартфон и спросила:

– Сфоткаешь меня?

– Ага. – Мобильный чуть не выпал из красных, покрытых цыпками рук. – Становись, как я. И пли.

– Надеюсь, не в меня, – хмыкнул Харри.

Ульяна развернулась и открыла чайник. Наружу повалил пар.

– На счёт три, – сказала она. – Раз, два…

Произнеся последнюю цифру, Ульяна хлестнула водой в воздух и запрокинула голову. По щекам ударили горячие капли. Вскрикнув, Ульяна зажмурилась, отбросила чайник и принялась тереть лицо.

– Кто башку-то задирает? – Гришаня, зачерпнув снега, прижал к её щекам. – Не обожглась?

– Вроде нет. Больше испугалась.

Встретившись с ней взглядом, Гришаня порозовел, отступил назад и тщательно отряхнул ладони.

– Ну вот, – пробурчал он, – забыл, куда шёл. А у меня делов так-то. – И, сунув Ульяне телефон, быстро зашагал прочь.

– Хороший у вас тамада и конкурсы интересные, – сказал Харри.

Ульяна засмеялась, но осеклась. Возникло ощущение, что за ней наблюдают. Исподтишка, но очень внимательно. Внутри дёрнуло, будто кто-то потянул за краешек шва на незажившей ране. Взгляд скользнул влево, вправо. Никого, если не считать Харри и удаляющегося Гришаню. Вспомнив про стук в окно, Ульяна приблизилась к кузену и прошептала:

– Пошли, проверим кое-что.

– Оки. – Он поглядел озадаченно, но уточнять ничего не стал.

Утопая в нерасчищенном снегу, они обогнули дом и остановились в нескольких шагах от окна. Ульяну прошиб пот. Белый покров был изрыт следами. Они вели в сторону чахлых серых деревьев, похожих на обглоданные ёлки. Широко распахнув глаза, Ульяна вгляделась в жалкий лесок. Укрыться там было негде.

– Кто это тут натоптал? – спросил Харри. – Уль-Гуль, не хочешь объяснить, что происходит?

– Если б я знала, – тихо отозвалась Ульяна, всматриваясь в отметины на снегу.

Следы, петляя среди деревьев, терялись за невысокой каменной грядой. В голове мелькнуло: а не отправиться ли вдогонку? Одна бы она не решилась, но с Харри нестрашно. Почти нестрашно. По крайней мере, он может навалять противнику – проверено на Льве. Ульяна уже хотела озвучить кузену свою мысль, но он заговорил первым.

– Ха, да у сестрёнки завёлся тайный поклонник.

– Чего-о? – Ульяна чуть не поперхнулась стылым воздухом.

Харри стоял под окошком и держал в руке розовую бумажку, свёрнутую до размеров спичечного коробка.

– Записка! – провозгласил кузен. – И, судя по цвету, любовная.

– Ты где её нашёл?

– Да прямо тут, на скате.