– Глядите!

Все вновь уставились на небо. Скопление света в середине звёздного кольца постепенно угасало, и было приметно, как свечение размеренно отдалялось от центра круга. Уже скоро оно и вовсе растворилось, а на месте когда-то сияющего кола зажглась яркая причудливая звезда. Полыхая красным пламенем, она явно выделялась среди других звёзд. Бесподобное светило, невиданное прежде, словно живое, переливаясь оттенками алого света, украсило собою ночное небо.

Молодь, женщины и дозорные охотники принялись бурно обсуждать странную звезду, и лишь вождь и старцы задумчиво обменялись взглядами.

Там, где испепелялся Великий Огонь и таилась холодная Луна, произошло что-то непознанное, видимое и одновременно недосягаемое. И сами духи Заврини предупредили об этом первых людей!

*ока – на языке первых людей означает «глаза».

***

Когда будущих охотников отправили в шалаши, старцами и шаманами было принято решение: Рошан поутру отправится к пещерам в Храм Созидателя и, предавшись единству, поднимется к звёздам, чтобы познать тайну новорожденной явленности. Глазами Её увидеть то, что недоступно людским. То, чего ещё никто никогда не видел…

Великий Вулкан – могучая гора, возвышаясь над мирозданием, гордо подпирала небосвод. Её немалая часть порой пряталась среди проплывающих мимо облаков, а снизу, у пьедестала, казалось, что краёв вершин и вовсе не существует. С севера вулкан окружали хребты, покрытые хвойной растительностью. Они пронизывали своими окончаниями облачное небо, но величие их не выглядело таким же непреодолимым, как у поднебесного творения. С юго-востока к подножию горы густым покровом тянулась необъятная роща араукарий. Она то поднималась на возвышенности, то глубоко опускалась в овраги, создавая удивительное многообразие местности. Вдали роща граничила лишь с кругозором, а ближе к Великому Вулкану прорастала до его первых утёсов, и только огромные валуны, десятки тысяч лун лежащие у основания, местами прерывали зелёное покрывало творца. Со всех западных склонов горы расстилалась равнина. Застланная беннеттитовыми растениями, деревьями гинкго и степными пальмами, она размеренно перерастала на юго-западе в лиановый лес, а на западе – в бор. Северо-запад низменности упирался в долину лесистых гряд и малых джунглей – прежний путь кочующего племени.

Деревня первых людей стояла у южного подножия горы, на нижних утёсах которой когда-то образовались подземные полости – пещеры, и первые люди с радостью обустроили и обжили их. В пещерах обосновались пожилые сородичи, так как днём в стойбище находиться было невозможно: повсюду стоял гул бегающей ребятни, постоянно раздавались воинственные крики подростков с арены оружейного хорома, мотивы барабанного боя, шум-гам и прочая суета. А старцы жаловали тишину и покой. Но во времена сильных дождей в гротах стариков всё же становилось оживлённей: постройки поселения не выдерживали бушующих стихий, и племя не раз спасалось от утомительной влаги в обиталищах пращуров.

Из скалистой расщелины под одним из высоких уступов как великое благоволение созидателя бил небольшой ручеёк. Его скромное русло в некоторых местах соплеменники направили в самодельные протоки. Протоки наполняли обтянутые кожей чаны – колодцы, сооружённые на склонах. Заполненные колодцы от переизбытка воды через такие же протоки возвращали бесценную живительную влагу обратно в ручей. Русло уходило чуть ниже к поселению в ущелье под косогором, и здесь, среди обширных утёсов и араукарий, расположилась основная часть деревни.

На араукариях для молоди первые люди возвели шалаши. Небольшим постройкам – ниже рослого соплеменника – придавали, как и большинству построек в поселении, округлые формы. Для совсем маленьких чад сооружения устанавливались обычно на короткие густые поросли, торчащие из стволов деревьев. Ветви приминали и связывали лиановыми бечёвками. Так получался устойчивый настил – поветь, на которую ставился каркас шалаша. Таких поветей по всей длине ствола могло быть несколько. Лиственный покров настила не давал обнаружить постройки с земли, а расположение настилов друг над другом создавало на нижних поветях укрытие от палящих лучей светила и назойливой дождевой воды.

Для детей чуть постарше строения возводили на окончаниях крупных ветвей, где разветвления араукарий собирались в плотные скопления. Сердцевину разветвлений сминали, а края оставляли как есть. Подготовленные настилы для этих обиталищ напоминали гнёзда Птерозавров. Установленный каркас в центре настила обтягивали кожей, пропитанной жиром. Слой жира берёг жилища от дождей, но, к сожалению, не спасал от мощных ливней. Готовый шалаш со всех сторон, кроме стороны входа в него, окутывали нетронутые разветвления араукарий. К шалашам охотники подняли глубокие известковые чаны: в них женщины разводили костры для приготовления пищи или обогрева. Шалаши, поставленные в местах густых порослей, вмещали не более четырёх малышей, а на краях ветвей – не более четырёх подростков. Спали чада на мягких, набитых сеном кожаных подстилах.

Юные потомки, к слову, постоянно обвешивали свои жилища всякими украшениями и побрякушками. Они находили, ловили, выпрашивали у взрослых или обменивались между собой различными чепуховинами: бабочками, глазами и крыльями стрекоз, клыками, когтями рептилий и прочей ерундой. Собирали после трапез обглоданные кости ящеров, сушили их, отмывали в ручье и тащили к себе в шалаши. Каждый украшал свою халобуду всем, что попадётся под руку.

Между ветвями араукарий охотники натянули подвесные мосты. Повсюду закрепили и спустили до земли лиановые бечёвки так, чтобы забраться на ветви можно было не только по стволу. Именно шалаши при внезапном проникновении или нападении хищников на поселение становились самым надёжным укрытием для молоди. Правда, Хамелеоны – единственные из наземных плотоядных – могли карабкаться по деревьям. Но от них, на всякий случай, вокруг стволов всегда устанавливали растяжки из верёвок с костяными погремушками – рёбра, хребты, клыки мелких холоднокровных и прочие останки. Погремушки предупреждали о карабкающихся. К счастью, Хамелеоны крайне редко водились в хвойных лесах, да и лазали они настолько медленно, что отличить их от людей не глядя, по звуку звякавших растяжек, не составляло труда: постоянный звон костей – взбирается сородич, редкий – Хамелеон. И уж если удалось бы Хамелеону подняться хоть немного, то град камней всегда мог его остановить, ведь на араукариях булыжников было припасено предостаточно. Но пока что ни Хамелеонов, ни нападений других ящеров у Великого Вулкана ещё не случалось.

Подножие горы было словно сотворено для постоянного стойбища. Большинством преград, которые надёжно защищали поселение от рептилий, оказались те самые торчащие вечность валуны. А между ними соплеменники возвели высокие ограждения из поваленных на окраине рощи деревьев. К ограждениям прикрепили рожны. Так охотники обезопасили себя от наземных хищников. Крылатые же хищники – Птерозавры и Острокрылы пернатые – никогда не появлялись в этих местах, так как первые обитали на кронах лиановых лесов (ближайший находился далеко на юго-западе), а вторые селились в джунглях, и до джунглей на севере путь лежал в луну ходьбы. Мелкие же летающие Лапокрылы, что частенько ошивались среди хвойного леса, не вызывали угрозы. Поэтому Рошан, старцы и другие шаманы считали, что это место было самым надёжным за последнюю тысячу лун кочевничества.

У деревни было две лазейки. Одна на юго-востоке, другая на юго-западе. Обе первые люди запирали небольшими заслонами. Лазейки охраняли дозорные на сторожевых вышках, стоящих друг от друга в двухстах шагах, между которыми располагались хижины охотничьих отрядов. Величали это место сородичи Домом Охотников.

Обиталища эти представляли собой округлые строения из ветвей, стволов деревьев и плотной кожи. Стволы – сваи – затачивали и вбивали в землю. Затем с помощью верёвок и ветвей сваи связывали между собой по кругу сверху и снизу. Готовое сооружение обтягивали кожаным полотном и пропитывали жиром, как и шалаши. У крыши каждой хижины было отверстие – дымоотвод, поэтому в хижине можно было развести огонь и приготовить пищу. Вокруг строений, охватив небольшую территорию, соплеменники закрепили рожны. Таким образом каждый дом охотника представлял собой некую оборонительную заставу. Снаружи стены домов расписывали символами охоты и племенного быта, а изнутри обмазывали известняком, дабы хижины не возгорались от случайных искр костра.