– У него голубые глаза всегда были… Я точно помню. Даже радужки перевоплотились! Или это зрачки такие большие стали?! Ничего не понимаю, Валл, что произошло? И почему он не может понять, кто мы? – стал допытывать Тиран.

– Я не знаю… Я вижу такое впервые! – растерянно ответил шаман. – Он постиг глаза Заврини, но…

– Он в забвении очнулся, Валл, – подметил Кун. – Парнишка никого не признал. Он в единстве был, и его нарушили…

– В единстве? – хором переспросили сородичи.

Косматый охотник наклонился к Саласу и осмотрел его руки и ноги:

– Посмотри на запястья, Валл. Остались следы.

Все принялись рассматривать конечности Саласа. Действительно – на предплечьях и щиколотках остались ссадины, будто что-то совсем недавно удерживало юнца и не давало высвободиться. Но по какой причине единство случилось во время охоты, никто не мог понять.

– Ты прав, Кун, – осмотревшись, согласился Валл. – Везде трава да плющ… Плющ и трава таких следов не оставят. Но как?.. Воплощение глаз и единство в одночасье?

– Я не знаю, что это за воплощение, Валл, – ответил Кун и претворил свои глаза. – Ока Заврини выглядят иначе, – охотник указал рукой на обращённый взор.

Валл нахмурился и задумчиво взглянул на Куна. Затем вожак снова подсел к бесчувственному Саласу и ещё раз приподнял ему веки. Глаза юнца по-прежнему были претворены: белки переливались оттенками алого, а причудливые чёрные радужки, как подметил шаман, необъяснимым образом слились со зрачками. Предчувствие Заврини навеяло главарю Большой Охоты мысли о новорожденной звезде, и он погрузился в раздумья.

– Валл, Ва-а-алл! – седовласый следопыт подтолкнул вожака в плечо.

– Дотемна нужно разбить лагерь! – внезапно скомандовал Валл. – И освежевать тушу. За дело все! – поторопил главарь. – Тиран, ты присмотри пока за Саласом. Поутру выдвигаемся к стойбищу! Чем быстрее вернёмся, тем лучше будет. И рожны! Вбивайте вокруг лагеря больше рожнов!

Воплотившись в эссенцию, но не утратив телесную связь, сознание Рошана покинуло тело и принялось медленно вращаться вокруг покинутой плоти. И всё, что происходило за гранью людского взора, явилось перед взором вождя. И на сей раз явленность единства не была похожа на прежние единения с Пангеей, и Рошан сразу ощутил это.

Впервые за все времена Её глазами вождь увидел свой стан! Шаман узрел своё обличие подобно обличию рептилий глазами Заврини: бездушная оболочка предстала в единстве телом без кожи, и всё нутро отвратным явленьем обезобразило Храм Созидателя. Смешиваясь со свечением праны, лиловый блеск сочетаний вождя залил тёплым светом просторы подземелья. От потоков зарева символы на стенах пещеры приняли цвет ауры тела шамана, а огни свечей и светочей стали схожи с сиянием ночных звёзд. Всплески подземного ручья и треск полыхающих факелов заполонили явленность видения, и грот Её глазами оживился в новом убранстве.

Осмотрев Обитель Единства, Рошан ещё раз обратил внимание на собственный стан. Людскую плоть – соединенья костей, сплетения мышц, паутину вен и сосудов – со всех сторон окутывали светящиеся фибры. А в области груди приметно выделялся жизненный источник – переливаясь алым пламенем, сердце шамана пульсировало трепетно и мерно, и было видно, как в очаге долгоденствия обращается кровь. Несмотря на жуть и небывалость представленного, Рошан остался смирен. Смирен и готов к новым представлениям.

Видение не стало задерживаться в гроте и по непонятной причине вместо того, чтобы направиться к звёздам, под неволей устремилось вниз – в основание горы. С рокотом и треском пронзая склады каменных стен пещеры, раскалённая эссенция души с каждым мгновением становилась оживлённей. Она набирала стремительность и, проходя сквозь твердыни, разрывала частицы слаженных форм Великого Вулкана как стрела, рассекающая слаженность живой плоти. Раскалённая суть, обжигая составы каменьев, проникала вглубь горы, а вождь ликом и телом чувствовал жар возгорающихся окаменелостей, будто это он своим станом пронизывал толщу вулкана.

Мимолётом видение попадало в лабиринты тоннелей. В неизведанных коридорах оно на миг замедлялось, давая возможность рассмотреть ходы. А в одном гроте и вовсе зависло над необыкновенными существами. «Продолжения изначальных жизней – подземные твари!» – додумал вождь. Они не имели ни костей, ни сердца, ни кровавой плоти, но их тела и лапы, по восемь конечностей на каждую тварь, смахивали на гигантских пауков и во взоре Рошана светились праной, словно слагались творения из пламени Пангеи. Эссенция покружилась над тварями и снова устремилась вниз.

«Почему Она направила меня к основам Земли? – размышлял шаман, постепенно вживаясь в происходящее. – Ведь явленность воспоминаний была о звёздах, об их таинственном свечении и новорожденной звезде…»

В какой-то момент взор Рошана очутился в обширной пещере. Сбавив пыл, эссенция души и разума зависла в просторах подземелья, и в видении шамана сквозь завесу туманности проявилось царство изначальных сущностей. Необъятный грот с множеством ниш, переплетений уступов и ходов кишел насекомыми гигантами сверху донизу! Подземные обитатели роились абсолютно везде: они облепили отвесные стены пещеры, утёсы и торчащие повсюду сталактиты! И каждая из тварей в видении вождя излучала сияние праны.

Свет, исходящий от тварин, распространялся по всему гроту и озарял самые укромные уголки обширного логова, а гигантские насекомые суетливо ползали по склонам и плоскостям, издавая неприятные цокочущие звуки. Попадаясь на пути один одному, создания прощупывали своими окончаниями друг друга – видимо, таким образом определяли себе подобных. Некоторые из тварей имели продолговатые формы тел и обилие конечностей, другие – остроконечные шипастые хвосты. Третьи были схожи с теми, что Рошан увидел, погружаясь вглубь горы. Иногда одни существа нападали на существ другого склада, но вскоре после стычек они разбредались по своим надобностям. Иные и вовсе пребывали в неподвижном состоянии.

Зауженные ниши грота местами были измазаны светящейся слизью, в которой лежали то ли гигантские личинки (Рошан не смог разглядеть), то ли яйца. Среди зачатков и омерзительных выделений теснились более крупные виды тварин, внешне похожие на рогатых жуков. Эти тварины, видимо, и порождали яйца-личинки, а может быть просто оберегали их от других существ.

К пещере со всех сторон подходило множество ходов. Тоннели располагались по всей протяжённости подземелья – и сверху, и снизу. И по увиденным руслам по пути к логову шаман понял, что большинство ходов пересекались между собой, создавая в сердце Великого Вулкана огромный лабиринт. Сталактиты, увитые повсюду паутиной, в которой болтались останки конечностей тварей, странное переплетение каменных происхождений, множество существ и их отвратительный стрекот и цокот наполняли атмосферу подземного царства опасностью и тревогой. Даже в единстве с Пангеей находиться в обители тварин вождю стало неспокойно. Он на миг представил пребывание здесь наяву – в телесной оболочке в абсолютном мраке. Рошан понятия не имел, каков склад разумения у насекомых существ, но предчувствие Заврини подсказывало ему, что тварины сии были очень недружелюбны.

«Недаром соплеменники соорудили заслоны в Храме Созидателя», – размыслил шаман и тут же решил после единства обязательно закрепить рожны на заслонах и в правом, и в левом рукаве хода.

Между тем эссенция поднялась к центру пещеры и принялась вбирать в себя частицы света, что вблизи источали подземные твари. Насекомые гиганты в округе встрепенулись! Они застрекотали и суетливо забегали по уступам подземелья, резко бросаясь из стороны в сторону, а иногда – друг на друга. Отовсюду от существ ко взору вождя видимой дымкой устремились жизненные фибры пламенной стихии, и Рошан подметил, как от этого явления начало гаснуть свечение праны ближайших к видению тварин. Они замедлялись, сжимались и замирали, будто жизнь их обрывалась в этот миг. Поглощая прану подземных обитателей, сущность вождя сама наполнялась энергией. А в один момент, налившись до предела, она содрогнулась и стремительно взмыла ввысь – прочь из подземного царства…