Она с тоской посмотрела на плотно занавешенное окно. Но даже так было совершенно очевидно, что на дворе стояла глубокая ночь. От мысли о последней запомнившейся ночи у юноши закружилась голова. На него внезапно нахлынули видения из прошлого: костёр, всадники, стена и бессчетные птицы, кричащие на разные лады. Он зажмурил глаза и пресно просипел:

– Как?

– Как ты очутился здесь? – тихим голосом уточнила Христа. – Чудом. Когда я отыскала тебя, то сперва решила, что опоздала. Но затем услыхала бормотание. Пришлось тащить тебя на еловых лапах до самого города. А тут нас уж приютил трактирщик. Он-то и помог сыскать тебе, ну… кое-кого…

«Священника» – догадался Ян.

– Но как? – вновь повторил больной.

– После похорон пошла за вами… Нагнала к утру… Твоя сумка бесхозно валялась у дороги… Испугалась… Пошла искать… Оказалось, не зря…

Христа говорила с паузами, не решаясь поднять глаза. Ян молчал, переваривая услышанное. Мысли путались, не складывались воедино.

– В общем, раз ты очнулся, то не так уж всё и дурно, верно? – вопрошала девушка, стыдливо опустив голову и нервно теребя передник. – Я…пойми, я уж совсем отчаялась…и я…

В тусклом свете свечи, юноша вдруг отчётливо разглядел сияющие глаза девушки, наполненные слезами. Казалось, что в мгновение плотина падёт и по нежным щекам, словно яблоки, покатятся росинки. И этот её несчастный вид, и её причитания обязательно должны были бы разбудить в нём забытую чуткость, но вместо того, с каждым всхлипом лишь более раздражали. Ян резко прервал кузину:

– Я страшно устал. Поговорим позднее.

Затем он кое-как отвернулся к стене и натянул вонючее одеяло до самых ушей. Христа возражать не смела, по-прежнему сочувствуя грубияну по своей природной мягкости и угрызениям совести в виду сокрытой от кузена действительности.

– Разумеется, – кротко ответила она и вмиг затушила свечу.

Покидала ли девушка свой пост в ту ночь Ян так и не услышал.

Когда студент наконец пришел в себя, стоял день. Занавеси на окне оказались столь плотными, что едва пропускали лучи солнца, которого в такие сезоны и без того не хватало. И всё же света оказалось вполне достаточно, чтобы разглядеть скромную обитель. Грязный деревянный пол был весь пошарпан, а потолок выглядел старым и ненадёжным, и, кроме того, располагался ниже, чем полагалось. Едва ли Ян мог встать здесь в полный рост, но, чтобы то проверить, ему по-прежнему недоставало сил. Из утвари, окрем просторного ложа, в комнатушке присутствовали грубо сколоченная табуретка, трухлявый прикроватный столик и такой же трухлявый сундук для одеж. На столике помимо заляпанного воском подсвечника Ян с удивлением обнаружил принадлежности для письма – по всей видимости позаимствованные у него же из сумки. На одном из листов стояла пара клякс, но остальные оказались абсолютно пустыми.

Христы рядом не оказалось, однако юноша отчего-то был уверен, что долго ожидать она себя не заставит. Несмотря на нездоровый дух, он всё ж готовился выслушать из уст кузины обо всех своих злоключениях. Тем более что, очнувшись от долгого и болезненного сна, в рассудок Яна стали врываться события, предшествовавшие его бесчувственному состоянию, а вслед за тем в голову настойчиво полезли гнетущие мысли и тревожные вопросы. От этих загадок у студента лишь усиливалась боль в висках, но во имя своего спасения он твёрдо определил, что должен разрешить их с помощью Христы или без.

В ожидании спасительницы Ян кое-как уселся в кровати и взялся за письмо. Изнуряющая боль по всему телу не давала сосредоточиться, как и мучавшая юношу жажда. Тряпки, замотанные вокруг запястий, висели лохмотьями и размазывали даже то, что удалось написать с таким трудом. В итоге, когда раздался знакомый скрип двери и в комнату вошла девушка, неся перед собой поднос со снедью, на листке уместилось лишь несколько слов, оставленных дрожащей рукой:

«Я буду дышать, но не по вашей заслуге…»

– Дорогой Ян, ты наконец проснулся! – воскликнула Христа.

– Да, – измученно ответил юноша.

– Чудесно, я принесла нам бульон.

Радостная девушка поставила поднос на столик, и голодный студент вдохнул потрясающий аромат простецкой крестьянской еды. Христа протянула кузену кружку с живительным эликсиром, чтобы он смог утолить жажду. Однако заметив на постели подопечного листы, сиделка изменилась в лице и тут же схватила их, не обращая внимания на возмущенные восклицания автора. Завидев содержание, девушка, что странно, как-то облегченно вздохнула. Не без труда разобравшись в написанном, она смяла исписанный листок и спрятала его в передник.

– Уже лучше, – объявила она бесчувственно. – однако чересчур жизнерадостно.

– Что?! – хрипя возмутился Ян. – Что это значит?

– Я нашла в твоей сумке письмо для матери, – прямо заявила девушка и села на табуретку. – нашла и прочитала. Вернее… попросила кое-кого прочесть.

– Да как ты смела?!

– Смела, поскольку покойникам тайны ни к чему! – воскликнула Христа, гневно сжав руками свои колени.

– Но я не мёртв!

– Откуда тебе знать?!

Ян опешил. Вряд ли кузина вообще хотела поднимать эту тему, по крайней мере так скоро, однако слова вырвались и к возврату не принимались.

– Объяснись! – потребовал юноша.

– Сперва поешь, – примирительно ответила Христа, пытаясь найти точку компромисса.

– Объяснись! – еще суровее повторил Ян.

– Бульон и вправду замечательный, попробуй, – не сдавалась девушка, хоть по ней и было видно, как сильно она нервничает.

– Христа! Я требую, а не выпрашиваю! – непреклонно прохрипел юноша.

Девушка взяла с подноса одну из мисок и принялась трапезничать, будто ничего и не произошло. Такая манера лишь пуще выводила Яна из себя, и в гневе он наобум махнул рукой, которая удачно выбила плошку из рук девушки. Деревянная посуда заплясала по полу, расплескав всё содержимое. Как только миска замерла, на несколько секунд в комнате воцарилась гнетущая тишина.

– Ладно! – наконец ответила девушка. – Хочешь правды?

Ян смотрел на Христу не моргая. Её напряженное лицо вдруг прояснилось, после чего девушка выпалила равнодушно:

– У тебя хворь.

На удивление юноша не стал даже переспрашивать. Он абсолютно не изменился в лице – пусть сердце и подскочило к самому горлу – и лишь коротко уточнил:

– Чума?

– Да, – так же коротко ответила девушка, хоть на этом её голос отчаянно дрогнул.

– А это зачем? – Ян приподнял руки, обмотанные ветошью.

– Ты ранил себя во сне, – глухо ответила Христа. – в горячке раздирал до крови лицо и запястья.

– Я того не помню, – с вызовом сипел больной.

– А хотел бы? – стойко ответила сиделка.

– Почему не позвала лекаря? – не мог угомониться юноша.

– Мне ни к чему выслушивать то, что я и так знаю, – буркнула девушка.

– Да неужели? Ты, как собака, хворь по запаху чуешь?

Возмущенная нахальством девушка, вместо ответа вскочила с табурета и резко потянула вниз воротник ночной рубахи больного: под ключицей алел бутон.

«Mortuus{?}[лат. - Мертвец]» – вспомнил Ян слова убийцы, отказавшейся забрать его жизнь. Их смысл вдруг стал таким понятным и очевидным. Как иронично, что то, что спасло юношу от смерти в лесу, погубит его в тёплой и безопасной постели.

Спесь юноши утихла, предоставляя место бесчисленным вопросам. Ян вдруг задумался, а таил ли лес вообще в себе опасность? Быть может, всадников нарисовало больное воображение? Быть может, легенда о птицах – лишь сказка из детства, затерявшаяся в лабиринтах его воспоминаний? Быть может… Но в таком случае…

– Где же Иоганн и Ерман? – спохватился юноша.

– Полагаю, на оборотном пути в деревню, – безразлично ответила девушка. – али вовсе уже туда вернулись. Иоганн не терпит задерживаться в городе: на его взгляд место прогнило.

– Ты их встречала?

– Пфф! – фыркнула Христа. – Заботишься так, словно не они бросили тебя в чащобах при смерти.

– Так встречала или нет? – нетерпеливо выпалил Ян.