Какая-то смутная картинка наконец начинает формироваться на задворках сознания, но сейчас не до неё: нужно дожимать момент. Чувствую интуитивно.

Отдельным бальзамом на душу становится всё более и более задумчивая физиономия штатского: он стремительно теряет задор и откровенно погружается в оценку перспектив.

– Третье, – не даю астронавту развить мысль. Кстати, кажется, предполагаю его мотивы. – Ваше обвинение. В чём вы меня обвиняете? Вы же не планируете высасывать из пальца?

Запись явно ведётся, пусть будет. Хуже точно не станет, даже если возможна редактура.

– Всё?

– Почти. Есть и альтернатива, – прикрываю веки, борясь с головокружением.

– Какая? – местный опер (ну а кто ещё может явиться на такой разговор в гражданке?) имитирует вежливое любопытство.

– Вам нужно меня закопать. В прямом смысле, потому что если иное, то каждый из трёх пунктов обязательно всплывёт. Дежурный прокурор, медицинское освидетельствование, официальное обвинение.

Если бы я чувствовал себя чуть лучше, завернул бы сейчас что-нибудь искромётное на тему худого мира и доброй ссоры.

Моя логика: если бы закона здесь не было вообще, меня бы сейчас никто ни о чём не спрашивал. Особенно втроём, выступая в роли лебедя, рака и щуки.

Если же наш диалог имеет место, значит, права и обязанности обеих сторон в нём имеют чёткие процессуальные границы. Просто служивые очень редко стараются донести их объективно до тех, кто обычно находится на моём текущем месте.

* * *

Аман с разрешения шефа участвовал в беседе в роли слушателя: тот по просьбе выделил ему аудиоканал.

Благодаря новому нейро-концентратору у сержанта получалось и работать параллельно, и вполуха следить за происходящим в опросной.

На каком-то этапе слова ударившегося головой в пол типа вызвали чувства, близкие к зубной боли: прозвучало что-то до рези знакомое.

Сотрудник миграции торопливо захлопнул окошко капсулы после последнего пассажира: до следующего рейса почти час, можно сделать перерыв.

"Вам нужно меня закопать. Потому что если иное, то каждый из трёх пунктов обязательно всплывёт".

Аман захлопнул двери стакана на замок и быстро пошёл по коридору. Дойдя до места общения своих с задержанным, он без стука вошёл и без предисловия обратился к непосредственному начальнику:

– Мы его по списку не проверили.

Командир задумчиво поднял подбородок и свёл глаза на переносице:

– Да. Но он и не просил, – кивок в сторону зафиксированного. – Это же делается по требованию.

– Будет хуже, если он не просил, но мог. А мы этого не сделали. – Сержант был уверен, что поступает сейчас правильно.

– Эй, мы же договорились! – смежник, потерявший сегодня половину суточного оклада, вполне ожидаемо занервничал.

Старший смены миграционки, не обращая внимания на полицейского, кивнул, поднялся и молча вышел.

Чтобы вернуться быстрее чем через минуту с переносным сканером, подключённым к закрытой части базы:

– Будьте любезны!

Работать с чужой ладонью в фиксаторе неудобно, но начальство справилось.

Руки Амана были свободны, потому он первый запустил сверку через личный интерфейс концентратора. Чтобы с тщательно скрываемым торжеством в голосе объявить вслух через пару секунд:

– Есть совпадение.

Дознаватель от полиции вопросительно и изогнул бровь:

– Какое? Кто он?

– Общий список для зелёного коридора. Категория «армия», биометрия есть в их части базы. Подкатегории "вооружённые силы, вспомогательный персонал". – Сержант миграционной службы добросовестно дочитал с виртуального листа. – Претендент на объявленную квоту в тридцать тысяч, движется из девятого сектора. Может следовать стандартными маршрутами эвакуации, оговоренными министерством обороны. В том числе – гражданскими авиарейсами, минуя общие пункты контроля границы в аэропортах. Контролю на них не подлежит.

– Тьху ты, – старший смены на границе весело сплюнул прямо на пол, после чего обратился к задержанному. – А какого чёрта ты в общую очередь полез? И вообще в здание аэропорта?!

– А куда надо было идти? – вежливо спросил сидящий в кресле мужик.

Казалось, скованные руки и ноги его нимало не беспокоят.

– На лётном поле, как только вышел, зачем в общий автобус полез? – продолжал недоумевать командир, не обращая внимания на злящихся смежников. – Там же рядом стоял армейский транспорт. Он как раз для таких, как ты. Почему ты к ним не пошёл?

– Я действительно не помню, кто я. Я вас не обманываю. Если мы что-то выяснили, возможно, освободите хотя бы руки? – тип смешно пошевелил пальцами рук.

В принципе, под фиксацией можно ещё только глазами хлопать, машинально пронеслось в голове у Амана. А смежник попал: нарушение есть в автоматическом рапорте, значит, будут и санкции. И отменить их не выйдет: транзит личного состава министерства обороны по административке не закроешь. Во всяком случае, по беспределу, как хотели сделать сейчас.

Ну либо надо сидеть в кресле министра внутренних дел сектора. Тогда да, тогда можно попытаться; но министром не грозит стать никому из присутствующих.

Последнее Аман сказал вслух перед тем, как лично разблокировать фиксаторы и обратиться уже к задержанному:

– Пограничная служба сектора приносит вам извинения за доставленные неудобства. В случае, если имеете претензии, можете подать их в текущий момент в формате личного обращения через искин. Ведётся запись происходящего. – Сержант в интерфейсе через концентратор дисциплинировано снял ограничения, выставленные полицейскими. – Я с МО воевать не нанимался, – пояснил он недовольному смежнику.

Глава 5

– Что делаем дальше? – задержанный как ни в чём не бывало потёр ладони. – Если нужно, я, конечно, могу у вас и ещё посидеть, но…

В этот момент расщёлкнулись фиксаторы его ног.

– Упс. Пардон. – Парняга быстро поднялся из положения сидя.

Его повело по дуге. Он тут же плюхнулся обратно в кресло:

– Упс. Пардон ещё раз. Не так быстро, видимо, – скомандовал он сам себе, опираясь о подлокотники.

Со второго раза получилось.

– Господа, не смею вас задерживать. Буду очень благодарен, если кто-либо из вас подскажет, каковы наши с вами дальнейшие действия? – армеец снова потёр руки и, казалось, весело обвёл взглядом присутствующих.

– Это подстава. – Смежник зло уставился на мастер-сержанта. – Вот ты сука! Теперь же твой рапорт не отменить!

– Калитку захлопни, – тихо и жёстко бросил дознаватель коллеге, потом протокольным тоном обратился к задержанному. – От лица полиции присоединяюсь к извинениям. Касательно ваших требований: дежурный прокурор и уполномоченный представитель, ввиду вашей юрисдикции, теперь не по нашему ведомству. Если считаете нужным, жалуетесь на нас у себя. – Затем добавил почти нормально, – военная прокуратура на наш запрос даже не почешется, это если серьёзно. Не знаю, как у вас в девятом секторе, а тут ты год в аэропорту жить будешь, чтобы их только дождаться.

– Значит, вносим поправку: актуальность задачи – ноль, задача снимается, – многозначительно ухмыльнулся армейский. – Тем более раз я свободен. Но всё-таки скажите, где мне своих искать? Я в ваших степях не ориентируюсь.

Аман сверился взглядом с начальником, после чего ответил:

– Следуйте за мной, провожу. Вокруг будете полдня добираться, да можете и не найти.

– А напрямую – это через границу идти? На мои допуски замок не сработает? – сообразил то ли случайный залётный, то ли проверяющий от армии (ну а чё, время такое. Сейчас все друг под друга копают, включая министерства).

– Через три линии, – кивнул сержант. – Так быстрее будет. – Поколебавшись, он добавил. – Хочу заодно попросить ваших зафиксировать инцидент.

– Зачем?!

– Вы заблудились, вышли на нас. Мы вовремя вмешались, очень быстро разобрались. Пусть в журнале смены будет, не помешает, – простенько объяснил сотрудник миграционной службы. – Когда-нибудь по сумме мелочей и премия распределяется.