Меня подмывало спросить, что это было, но я на сто процентов была уверена, что монстр проигнорирует вопрос, продолжая насмешливо выгибать свои выразительные брови.

– На счет вечера, – с трудом выговариваю я. – Вся моя одежда дома. Мне не в чем…

– Купим.

Он вытаскивает из внутреннего кармана куртки пачку с сигаретами, и я решаю уйти раньше, чем почувствую неприятный запах. Внутри саднит, будто что-то разбилось и лежит осколками на мягком. Я знаю, что это временное явление, что это обязательно пройдет.

А сейчас я буду снова и снова убеждать себя в том, что это было ошибкой, фантазией, да чем угодно. Царапать пальцами внутренние стены и выть на грани собственного рассудка, расщепляя воспоминания на субатомные частицы. Развеивая их прахом по самым темным углам в кладовой своей души. Искать, чем заменить эту сосущую пустоту, которую я сама же в себе рою.

Я провожу в кровати все время, едва ли выходя из комнаты. Только, чтобы дойти до туалета и вернуться. Укрыться одеялом с головой и ещё раз зажмуриться, и стиснуть зубы, когда на губах расцветает воспоминание из горячего букета ощущений. Моментами мне кажется, что он оставил на мне метку, которую мне нечем стереть, но один взгляд в зеркало и я признаю себя полнейшей идиоткой с навязчивыми бредовыми идеями.

Я ждала, что он постучит, когда принесет ужин. Ждала, что просто оставит поднос и провалит обратно. Что эти семь дней я буду видеть его крайне редко, но как оказалось, мои ожидания были напрасными.

Славин не просто принес поднос с ужином из ресторана, он включил телевизор на стене, которым я не воспользовалась. Нашел на одном из каналов новостную передачу и… ничего. Просто смотрел в телек и даже не собирался уходить.

Так он делал однажды. Когда я заболела, и мама заставила меня лежать в кровати. Арс пришел после тренировки, улегся рядом и смотрел со мной фильм, пока я ужинала. Потому что больше всего в жизни после развода родителей я ненавидела есть в одиночестве. Он это знал.

Ничего не сказав, я подвинула миску с лапшой поближе и осторожно принялась есть. И только съев пару ложек, поняла, насколько голодной была всё это время.

– Не торопись, Ворона. Доктор будет только через час, а я не знаю, что делать, когда человек давится едой.

Я бы даже рассмеялась, если бы не трель моего мобильника исходящего от Арса. Он, не глядя на меня, вытаскивает мой смартфон, принимает вызов и растягивая слова проговаривает.

– Сомов, ты тупой или притворяешься?

Судя по тому, какое выражение в этот момент у Славина, по ту сторону сигнала изумленно умолкли. Динамик моего телефона отличается громкостью, поэтому я прекрасно слышу, как после недолгой паузы взрывается матом отчим.

Арс несколько секунд внимательно слушает, отодвигает трубку от уха и интересуется у меня:

– Хочешь пообщаться?

Мне достаточно было только представить, что я говорю пресловутое «алло» отчиму, как спазмом скручивает живот, а синяк на лице начинает саднить. Поспешно качаю головой и стискиваю простынь, которая меня укрывала.

Лицо парня принимает выражение «Ну как хочешь», и он возвращает телефон к уху.

– Если она пожелает, то сама позвонит, что, конечно, маловероятно. А теперь отдыхай, – он сбрасывает вызов, полностью отключает телефон и кладет его на прикроватную тумбочку, после чего возвращается к просмотру новостной передачи.

– А… – я хочу спросить, зачем он это сделал, но вижу усмешку на твердых губах.

Это совсем не смешно. Если Сомов его узнал, сей факт станет существенной проблемой, которую вряд ли получится решить мирным путем. Он и сам должен понимать, что Грохов не станет церемониться с сопляком, возомнившим себя бандитом.

– Ты с ума сошел, – не спрашиваю. Констатирую факт.

Арс жмет плечами и возвращает мне внимание.

– Давно, Ворона. И не советую проверять глубину моего безумия. Но одно могу сказать точно – нам будет весело вместе, – улыбка, растянувшая его губы была дьявольской, но демонстрировал он её недолго. Снова отвернулся. – Ешь давай, скоро явится твой доктор.

И я решаю его послушаться. Из головы никак не выходит, что отчим узнал его по голосу, но я снова и снова убеждаю себя, что с последнего их разговора прошло достаточно времени, чтобы вообще забыть кто такой Арсений Славин.

Как только я разделываюсь с супом, Арс ничего не говоря поднимется с кресла, подхватывает поднос и уходит из комнаты. Я же съезжаю по подушкам, вздыхаю и впервые за весь вечер обращаю пристальное внимание на письменный стол. Там стоит небольшая черная коробка. Днём, я не решилась её открыть, не зная можно ли, а сейчас прекрасно вижу знакомое название торговой фирмы. Вряд ли она дожидается здесь другую девушку.

Поднимаюсь с постели, чувствуя, как колотится в груди сердечная мышца. Подхожу к столу и открываю коробку, на дне которой лежит белая классическая пижама с черной каймой. И размер мой. И даже подписано для тех, кто в танке. На нагрудном кармане вензелями красовалось моё имя.

Интересно, почему он ничего не сказал, пока здесь был?

Честно говоря, в одежде и впрямь чувствую себя крайне некомфортно. Привыкла ложиться в пижаме или вообще голышом. Но здесь чужой дом и парень, которому я бы не хотела демонстрировать свое тело. Он видел меня без одежды всего раз. С тех пор многое во мне изменилось. От форм, до целостности кожного покрова.

У каждого из нас свои шрамы на теле. У него тату видимое, а у меня нет.

– Оу! – донеслось до меня из дверей. Я мгновенно развернулась другим боком и стремительно стала натягивать пижаму. – Извините, я даже не подумал, что меня не ждут.

– Ждут, Загора. Просто у кого-то с головой проблемы.

Я вздохнула и мельком глянув на мужчину в белом халате, вернулась в постель. Все ещё трясло от того, что Арс мог увидеть шрамы, но он никак не проявил себя. Уверена, он придет в бешенство, если узнает об этом. А может и нет. Может быть, ему давно уже плевать на наше общее прошлое.

– В прямом смысле, – невесело дополняю я диагноз Славина.

Доктор улыбается, достает из сумки планшет и садится на край кровати, изучая материалы моей медицинской карточки.

– Надо же, обследование сделали даже слишком тщательное, – мы с Арсом переглядываемся, не поняв, что не так. – Общий, на гормоны, вич и сифилис, сахар… хгч? – он вдруг поворачивается и смотрит на меня с удивлением. – А ты точно с сотрясением поступила?

Меня действительно тестировали, как космонавта перед полетом на луну. И анализов взяли столько, что кружилась голова.

Я хочу ответить и уже раскрываю рот, но доктор сам же головой тряхнул.

– Ладно. Не важно. Клиническая картина мне ясна.

– Что такое хгч? – без эмоций спрашивает Арс.

– Это анализ крови для проверки беременности. В принципе, при поступлении его могут сделать, чтобы исключить риски. Но в таком перечне он выглядит очень подозрительно.

Мы некоторое время молчим, а после Загора просит меня подняться. Внимательно осмотрев синяк, глаза и сделав несколько диагностических тестов, от которых мне стало дурно, мужчина записывает что-то в планшет.

– В целом, все хорошо, – сообщает почему-то не мне. – Судя по результатам исследований ничего критического не случилось. Небольшое сотрясение. В принципе, ей уже сейчас можно постепенно входить в привычный образ жизни. Это только поспособствует выздоровлению.

Славин стоит, подперев косяк и скрестив руки на груди.

– Уверен?

– Да. Последствий от нападения не будет, это уже точно. Но пока лучше повременить с поездками и, конечно, же исключить риск повторного нападения.

Парни уходят почти сразу, и Арс не возвращается. Я же ничего лучше не могу придумать, кроме как лечь спать. За день так вымоталась, что совершенно нет сил. Да и бодрствовать мне, если честно, вовсе не хочется. Постоянные переживания за маму и страх быть пойманной Сомовым или, ещё хуже, Гроховым, изводят.

Сон никак не идет. Всё время кажется, что за дверью кто-то ходит. Я постоянно просыпаюсь и прислушиваюсь, но в доме царит полнейшая тишина. Только ближе к утру, когда комната постепенно начинает светлеть, я нахожу в себе силы подняться с кровати и отправиться за водой.