Тут среди дня наступает жара. Поэтому Захарка держится под сенью деревьев. По опыту знает: если выйдешь из-под защиты деревьев— так припечет, что будь здоров. Ещё ранним утром он скинул с себя сЗахаркер, обязательный для ночевки в лесу. Настала очередь джинсов – и вот Захар в безрукавке и шортах отрабатывает подачу в теннис на затененной могучими дубами спортплощадке.

Мячик у него от большого тенниса —ярко-зеленый – хорошо видимый в траве. Белые шарики пинг-понга давно растерялись…

Жара, жара…августовская жара.

Еще можно искупаться в лесном озере. Оно питается ключами, и в нем вода такая холодная, что аж челюсти сводит. Уже выбравшись на поверхность, еще долго выбиваешь дробь зубами… Как барабан при награждении героев за подвиги!

А вот на подвиги сегодня не тянуло, игра с самим собой не спорилась. Но что делать: он один в этом палаточном лагере мальчик – один среди взрослых. С одной стороны, ничего хорошего. С другой, в том даже есть свои плюсы: всё самое вкусное и интересное достается Захарке в первую очередь. Одно обидно, на отвале работать не позволяют.

А он уже большой – не первоклашка, а вполне себе продвинутый школьник. Перешёл в третий класс. Самостоятельно пишет сочинение на тему «Как я провел лето».

Вот только…сложенный вчетверо листок неделю как хрустит в кармане безрукавки – у самого, считай, сердца. Пока не заполнен. Одно название —и пустота. Но, три денька еще в запасе.

Через три дня лагерь палеонтологов снимается. Все разъезжаются по домам – собирать своих школьников в школу.

А он уже взрослый – сам соберётся. Сочинение перепишет в чистовик – и здравствуй, дорогая школа, по которой уже немного скучается.

Осталась ерунда – написать. Сегодня это будет сделано. Но есть препятствие: Захар решился быть честным от начала до самого конца —ничего не сочинять, а писать только правду, правду и ничего кроме правды.

Папа сказал, что сочинять проще простого, а вот написать коротенькую научную статью, где нужны только голые факты – это другое дело. В сочинении, сказал он, варгань, что в голову лезет.

Но…другое дело Захар. Он предпочел бы не сочинять, а просто пересказать всамделишное, типа, как фотоаппарат… Казалось бы, мозги напрягать не надо: листай файлы своей памяти – и воспроизводи. Еще можно для полноты удовольствия протез руки с пишущей ручкой присоединить. Как делает с обезьянами Илон Маска. А настоящей рукой жми на пульт – вот и все дела. Но когда из ничего варганить надо, оно что— то никак не варганится…

Стрекотали кузнечики на поляне, щебетали птицы, а сочинение не клеилось. Можно сказать, вовсе остановилось некой волшебной силой. Только про ягоды успел написать.

Неудержимая зевота напала на мальчика. Лесные птицы словно сдурели, как перед грозой. Такой подняли гомон, что и последние мозги испарились.

«После обеда напишу – еще почти целых три дня до школы», – честно, но безуспешно, борясь со сном, решил Захарка. И, зевнув еще раз, он отодвинул пустой лист.

– У нас осталось всего лишь три дня, – донесся родной голос проходившего мимо отца. Накинув на себя дождевик, вместе с коллегами-археологами он направлялся к головному шатру со стороны песчаника, где разрабатывался новый отвал.

Захар не заметил, как небо заволокло тучами и стал накрапывать дождик.

– Ничего, не волнуйся, Андреич. Пандерихтиды вымерли, а мы устоим, – сказал экскаваторщик Петрович.  – За свой счет копать будем, ежели чего.

– Готовьтесь, коллеги, морально, – будто не услышал отец, – какой бы ни был результат, на третий день сворачиваем палатки и уезжаем. В конце концов, мир не погибнет от того, что мы чего-то недоделали… Мы, как вы знаете, сделали все возможное.

– Я считаю, что очень важно знать правду, – возразил белобородый ученый. Захар замечал, что к его мнению остальные прислушивались. —Ведь не зная истинное положение дел, человечество может неправильно построить планы на будущее.

– Спасибо, друзья, – сказал отец, отчего— то нахмурившись, и показал на густеющие у горизонта тучи. – Человек предполагает, а начальство располагает. Пройдемте пока послушаем доклад, а если дождь к тому времени не закончится, то вооружимся зонтиками – и айда за работу!

Захар отложил ракетку. Прижал ею мячик на теннисном столе, чтоб не укатился в траву. Сам же пересёк разогретую солнцем, но уже прибитую дождем, поляну, миновал жилые палатки и отогнул полог центрального шатра для заседаний. Что сегодня там происходит?

Лагерный шатёр отличался от остальных палаток идеально округлой формой и большими размерами, как настоящий полевой. Их много изображено в учебнике по истории.

Исторический предмет Захарка не любил. Лучше уж биология, где дат поменьше запоминать. К тому же, оценки по биологии помогут стать ветеринаром. Эту цель он давно наметил. В школе нет такого предмета: ве-те-ри-на-ри-я. А жаль. Придется терпеть еще много лет, прежде чем мечта пробьет дорогу в жизнь. Но все это ерунда по сравнению с жарой и ненаписанным сочинением. Сегодня от лета три дня осталось, и самое лучшее, что можно придумать, это провести их с размахом. Проведя ладонью по футболке и не услышав привычного хруста, Захар даже обрадовался. Он оставил рубашку у теннисного стола в лесу вместе с заданием – и свободен как птица.

…В шатре, гудящем людьми, как улей с пчёлами, было явно и прохладней, и суше, чем снаружи. Потому что работали два кондиционера.

Из дальнего продолговатого стола у противоположной стены, за которым сидели незнакомые дяденьки, донеслась неразборчивая фраза – и все присутствующие рассмеялись.

«Весело тут у них», – подумал Захар.

Затем объявили:

– С сообщением выступит ихтиолог Горностаева.

«Так вот почему мама не посидела со мной вчера перед сном, – понял Захарка.  – Готовилась к докладу».

Вечером ему ничего не сказали, а просто пораньше уложили спать. Теперь он возмутился. Несправедливо! Ведь мог бы он помочь кое в чем. Большой уже.

Захаркин папа помог маме развесить диаграммы и таблицы. И она, направив лучик лазерной указки на название самого нижнего отдела в «палеозойской эре», гласящего: «Девонский период» —сказала:

– Девон за богатство водной фауны часто называют "веком рыб".  Но ранее считалось, что самое большое, чего ископаемые виды рыб в этот период достигли – это способность хватать наземных животных своими горизонтальными челюстями.

– А теперь, какие у них челюсти – вертикальные?  – спросили с кресел, амфитеатром окружающих кафедру. Интересовался челюстями самый главный среди палеонтологов их изыскательской экспедиции – экскаваторщик Петрович. Это была известная личность. Все его уважали за то, что он задавал на семинарах «неудобные вопросы». Сейчас на него почему-то зашикали, и он спрятался за спинами слушателей.

А мама продолжила доклад.

– Недавно в научной прессе появилось сообщение об открытии придонного лаккогната, – крупного первобытного хищника, атакующего из засады. Это существо, судя по фрагментам скелета, достигало двух метров длины и имело широкую голову с маленькими глазками и крепкими челюстями, усаженными большими колющими зубами.

Обрисовав образ страшнейшего «громилу» отдаленной эпохи, докладчица в шутку добавила:

– Я бы не рекомендовала переплывать водоемы там, где обитает этот разбойник.

 Петрович снова не выдержал:

– Для начала порекомендуйте, профессор, как не залететь случайно в этот страшный Девон?

На этот раз его бестактное выступление поддержали с мест, окружавших импровизированную кафедру.

– Да-да, – отозвалось сразу несколько голосов. – Как нам не стать палеозойскими попаданцами?