И свадьба была с размахом, конная прогулка, обед в ресторане.

– Я женюсь один раз, не то что вы все – то женитесь, то разводитесь!

Это относилось и к отцу, и к Ивану, и к Диме, их дядьке, младшему брату их мамы, он скорее годился им в братья.

На свадьбе у Олега я познакомилась с новой женой Ивана, Ингой. Она была по-светски сдержанна, так не похожа на простую и открытую Лену…

А лето катилось неспешно. У Содомовых маленький внук. Его и раньше иногда привозили на дачу – он в машине, коляска на крыше. В прошлом году я слышала, как Августа зовёт, даже чаще, чем Эдика:

– Славик, Славунчик, Славушка!

Наверно, он уже начинал ходить. Я его не видела, я же не заглядывала через забор! Но в том году он уже разговаривал вполне членораздельно. И я слышала, как он вполне членораздельно предложил деду:

– Давай построим крепость, башню такую, чтобы я видел всё, а меня никто не видел.

– Наблюдательный пункт, – уточнил дед.

Наблюдать они собирались за нами, дед и так не отходил от забора. Я полола свои грядки и переживала. Он же интеллигентный человек! Он должен был сказать, это не зоопарк, за людьми не наблюдают, это некрасиво и невоспитанно!

Крепость не крепость, но вполне удобный шалаш вырос у нашей границы за озером.

– Витя, что же это такое! Я и так не могу раздеться до купальника, это ты ходишь в плавках.

– И ты можешь ходить в купальнике, пусть сравнивает со своей Августой и облизывается!

– Да, особенно внук! Не жди, пока засыплешь озеро, на это годы уйдут, поставь штакетник хотя бы от улицы до воды.

– Легко! – сказал Витя и опять переключился на забор. Он всё делал легко и красиво.

Но штакетник был ниже человеческого роста. Содомов продолжал торчать возле него, с интересом наблюдая за всем, что мы делаем. При этом он не стеснялся отпускать замечания и задавать вопросы. Свой наблюдательный пункт они просто подняли повыше.

У других наших соседей стройка шла полным ходом на вполне промышленном уровне. Уже была готова яма под фундамент у нашего забора. Когда я в неё заглянула, мне стало страшно.

Края ямы были из серой глины с прожилками железа, потом почва плавно переходила в торф, и уже на торфе росла старая берёза, высоченная, в три обхвата. Она стояла у самой границы с нашим участком на линии фундамента. Яма кончалась у самого ствола, три четверти корневища были вырублены, как говорят технари, заподлицо.

– Она же упадёт, – сказала я Архитектору, – и смотрите, упадёт прямо на наш дом! Вы же ей подрубили корни, спилите её!

– Мы поставим фундамент и снова засыплем эту яму. Не переживайте, никуда эта берёза не денется!

Приехал кран и установил в подготовленную яму блоки и перекрытия. Но их за объездной дорогой оставалось ещё несметное количество. Наверно, поэтому начали срочно копать яму под дом.

Там тоже была плотная глина, а по проекту надо было не просто выкопать яму, под зданием располагался цокольный этаж.

– Такая хорошая глина, – сокрушался Витя.

Наверно, Архитектор услышал этот крик души, наша жизнь была как на ладошке со всех сторон.

– Витя, я могу снять одну секцию забора. Берите глину, только сами копайте. Мне – цокольный этаж, вам – глина. Идёт?

– Идёт! – обрадовался Витя. Ему перепало немного и из первого фундамента, но там копали рабочие, насыпали серую глину в тачку, и Витя отвозил её в наше бездонное озеро. Сыпал по десять тачек в одно место, и вся эта глина оставалась под водой. На покупку грунта у нас тем летом не было денег.

Витя бросил наш дом и всерьёз взялся за архитекторский. Я не могла смотреть, как он ломом отбивает огромные куски глины.

– Это же каторжная работа, пусть лучше останется вода!

– Нет, надо использовать эту возможность. Поставят фундамент, перекрытия, и мы никогда не сможем засыпать озеро.

Содомов, конечно, не мог пропустить такого события. Он сбегал посмотрел, откуда Витя берёт глину. Долго ходил с шестом и мерил воду на своём и зачем-то на нашем участке.

А Витя сыпал и сыпал глину в одно и то же место, пока она не выступала из воды. Потом переходил на другой участок и возвращался, когда она оседала. По краям озера вырастала суша. Сначала она была мокрая, но через пару дней становилась влажной, потом сухой. Вода отступала медленно, но верно, метр за метром.

Пришла Варя, неодобрительно посмотрела на новорождённую сушу:

– Это сколько у вас получается дополнительной земли!

Потом она долго в чём-то убеждала Архитектора. А Витя в это время откалывал глыбу за глыбой, и в будущем цокольном этаже росло свободное пространство.

Может быть, поэтому не последовало никаких новых распоряжений.

Содомов не мог спокойно смотреть, как суша на нашем участке поднимается из воды.

– Как у вас это быстро получается! Кто бы мог подумать!

– Там глины – не мерено. Возите, засыпайте свою часть.

– Мне придётся дальше возить.

– Я вам освобожу проезд через наш участок.

Я слышала, как Августа говорила ему:

– Всё уйдёт под воду, вот увидишь. Посмотрим, что у них получится.

И Витя один долбил глину в будущих апартаментах Архитектора.

Как-то раз я увидела издали, как Женя остановилась возле него, когда он сбрасывал в воду очередную серую глыбу.

– Витя, неужели ты так любишь Светку, что делаешь это для неё?

Я невольно остановилась. Что ответит Витя? Он и мне-то не очень объяснялся в любви, правда, мне и не требовались объяснения! Но кому-то рассказывать, как он меня любит…

Он и не подумал рассказывать. Постоял посмотрел на неё, вытер лоб и снова взялся за тачку.

Цокольный этаж в один год переместился в озеро. Почва дошла до границы и, конечно, по законам физики почти до поверхности заполнила и полосу содомовской части озера.

Потом ему двух больших самосвалов хватило, чтобы отсыпать дорожку в метр шириной для забора.

Лето шло к закату. Отошла клубника, её было великое множество и на грядках, и на горах. Я заняла деньги, и мы купили по объявлению с грузовика, прямо на улице, маленький морозильник «Саратов».

Тем летом мы наелись клубники досыта и заполнили морозильник. Зимой я случайно продала оптом всю её, мороженую, и отдала долг.

В общем, участок исправно кормил нас всё лето, и осень, и часть зимы. Но иногда, летом ещё, мы выкапывали и один куст картошки, и второй, и только в третьем или четвёртом оказывались крупные клубни.

– Кто-то помогает нам, подкапывает кусты.

Витя не верил в злоумышленников.

– Не выдумывай, мыши, наверно, или медведка.

– Мыши, как же, выбирают крупные! И только человек не оставляет следов.

Огурцов было всегда много, на тёплых грядках они росли просто на глазах. А вот помидоры в открытом грунте были как заговорённые.

Зелёных была масса, висели нарядными кистями, но даже ни намёка на созревание. Я только ставила колышки и подпорки, чтобы урожай не поломал кусты.

А в теплицах они созревали быстро.

– Не нужно сажать в открытом грунте, не вызревают они!

– Ничего, соберём зелёные, дозреют потом. А что не дозреет – посолим в бачке на лоджии, очень будет вкусно, вот увидишь.

На двух больших грядках подрастала капуста. Возни с ней хватало, она, как царевна, требовала повышенного внимания – полива, подкормки, защиты от бабочек. Я по своему южному опыту ставила для бабочек розетки с квасом, чтобы они не успевали откладывать яйца в моей капусте.

Они гибли десятками, но природа не терпит пустоты – находились особи, у которых инстинкт продолжения рода оказывался сильнее. Я едва успевала вручную собирать народившихся гусениц. Куда девалась моя врождённая аристократическая брезгливость!

Но как я испугалась, когда увидела какое-то ползущее чудище с выпуклыми глазами!