Он повернулся и ушёл, а помидоры долго росли у меня по краям картофельного поля, пока Витя сооружал временную тепличку и ещё одну грядку.

Три грядки белокочанной капусты, три – огурцов, фасоль среди картошки, кабачки, перец… Всё свободное место в тени занимал салат, мы раздавали рассаду его и Даше, и Жене, и Архитектору, и астры тоже, но всё равно до двадцатого июня у меня шли посадки. Я потом сокращала это срок год от года.

Дольше всего я сажала астры. Они заняли всё место, не занятое водой, болотом и овощами. Когда они расцвели, это было что-то невероятное, море изумительных, сочных цветов и оттенков, сплошной ковёр, – я не соблюдала канонизированных расстояний между ними, у меня не было пространства для такого множества рассады!

И оказалось, что я предвосхитила современный дизайн! Сейчас тоже сажают цветы на малом расстоянии друг от друга, чтобы создавать сплошные цветовые мазки.

В то лето у нас было особенно трудно с деньгами. Витя опять начал свою карьеру с нуля, с мастера по ремонту телевизоров – после должности начальника отдела головного оборонного института, серьёзных разработок, семнадцати лет полигонов в прошлой жизни, до меня. Судьба иногда выдаёт подобные зигзаги.

Про мои заработки вообще говорить не приходилось. Последние большие деньги, которые я получила, был гонорар за книжку стихов. Он был неожиданно внушительным, заказ по стране потянул на двойной тираж.

Денег хватило как раз на машину, тютелька в тютельку, с охранной системой, какими-то закрылками и ковриками. Слава Богу, занимать не пришлось.

Но уже в середине лета наступил самый настоящий кризис. Я всё поглядывала на женщин, что продавали цветы у метро. Мои астры были куда роскошней!

– Витя, я хочу попробовать продать астры.

– Ты с ума сошла! Лучше я пойду разгружать вагоны.

– Это ничуть не лучше. Я только попробую. Если мне будет тяжело, физически или морально…

– Нет, – сказал Витя и уехал на работу. А я взяла ведёрко и поехала за астрами.

Ему давно следовало понять: если я что-то решила, меня не остановить. Хотя любимым моим ответом всегда было:

– Как скажешь!

Я резала астры и ставила в воду, я налила её в ведро на треть. Долго выбирала очередную жертву, чтобы не нарушать цветовую гамму. Оставшиеся смыкали свои ряды, прислоняли головку к головке, и цветной ковёр не редел.

Они оказались стойкими, не привяли, пока я несла их в ведре, потом везла в автобусе, электричке, метро. Я всё продумала по дороге: у своей станции метро стоять нельзя, могут увидеть соседи. Остановилась у последней станции своей линии.

Все, ну все проходили мимо моих прекрасных цветов. У соседок, что продавали розы и гладиолусы, тоже никто не останавливался, на верно, людям было не до цветов. А я ведь просила недорого, всего по пятьдесят копеек за штуку.

Но вот одна девушка долго подбирала цвета, благо было из чего выбирать, и взяла три штуки. И какая-то бабушка выбрала четыре.

– Я на кладбище. Когда еду, всегда в городе покупаю, возле кладбища дорого, вообще они цены не сложат. Возьму тёмненькие, вот, фиолетовые и бордовые. Спасибо, детка!

Я взбодрилась! За какие-то полчаса – три рубля пятьдесят копеек! И тут подошёл мужчина и стал вынимать мелочь из всех карманов. Не много там было, всего четыре рубля с копейками.

– Выбирайте! – радостно предложила я ему.

– Вам не надо здесь стоять. Если бы у меня были деньги, я бы всё у вас купил, только бы вы здесь не стояли. Вам не надо продавать цветы!

– Муж говорит то же самое, – сообщила я ему.

Больше у меня цветов никто не покупал. Все проходили мимо, будто заговорили меня. Я уже и место меняла…

– Да не переживай, – сказала бойкая женщина с гладиолусами, – сейчас пойдёт народ с работы, всё расхватают, ты же не загоняешь цену.

– Мне надо вернуться домой раньше мужа.

Когда пришёл Витя, вся квартира была в цветах, и у мамы тоже. Я не хотела ему рассказывать, что продавала цветы. Но я никогда не обманывала его и даже не пыталась что-то утаивать.

Он только головой крутил, когда я рассказывала, как никто не покупал у меня астры, как мужчина выворачивал карманы, чтобы я не стояла у метро…

Наше советское воспитание – жить скромно, делать что-то полезное; торговля – табу! Будто мы, как дворяне в старину, должны презирать купцов!

Странно, через несколько лет он спокойно позволял мне продавать книги от издательства и помогал даже!

Но тогда он сказал тоном, не допускающим возражения, какого ещё не было в нашем доме:

– Я тебя очень прошу, слышишь, о-о-чень, – чтобы этого больше не было. Иначе я и вправду пойду разгружать вагоны по ночам. И ты меня не остановишь.

– Как скажешь, – ответила я покорно.

И этого больше не было.

Олегу вдруг перестала нравиться работа в его прекрасном институте океанологии!

– Ты же объездил полмира, я и мечтать не могу о каких-нибудь Магеллановых островах, а ты видел их собственными глазами!

– На любые острова можно прилететь самолётом, отдохнуть и прилететь обратно.

Замашки у него были не по нашим деньгам. Он понимал это, пытался сам зарабатывать. Возил пассажиров на старой отцовской машине, сколотил бригаду ребят – на тросах мыть окна в высотках, красить фасады. Как-то, когда отца не было поблизости, пожаловался:

– Знаете, как страшно спрыгивать с крыши на тросе! Я полчаса собираюсь с духом…

И я просто кожей почувствовала этот его страх.

Он кончил самый лучший институт, защитил диплом! В последний день перед защитой, в воскресенье, я искала машинистку, ночью чертила рисунки, и он защитился! Я была счастлива.

– Слава Богу, ты стал на ноги. Теперь я буду только волноваться, на ком ты женишься.

– Почему вы не доверяете моему вкусу!

– Ты бы привёл девочку, с которой встречаешься. Ты же встречаешься с кем-нибудь?

– Тётя Света, не переживайте, я не монах. Но я не собираюсь приводить к вам в дом кого попало. Иван привёл невесту? Вот и я приведу невесту.

И вдруг он объявляет, что не хочет возиться с железками.

– Если бы я рос рядом с вами с детства, я стал бы гуманитарием.

– Так. Определись, пожалуйста, чего ты хочешь. Нужно снова поступать в институт.

– Я хочу быть режиссёром.

Час от часу не легче, подумала я, но сказала только:

– Хорошо, но ты узнавал, где на них учат, как туда поступать, что сдавать? Наверно, снова нужен репетитор! И не откладывай, год терять обидно.

– Я устроился в театр администратором. Они обещают послать меня на режиссёрские курсы.

Были мы с отцом в этом молодёжном театре. Классическую пьесу они довели до абсурда, рекламный листок безграмотный…

В океанологии работали настоящие мужики. Они сказали:

– Иди, Олег, попробуй себя, не получится – возвращайся, увольнять пока не будем.

В театре он быстро разочаровался. И в институт не вернулся.

Мы сидим с ним на кухне. Я не знаю, что делать, ругать – бесполезно, да какое я право имею!

– Знаешь, Олежка, ты уже большой, это твоя жизнь. Трудно будет – приходи, накормить я тебя всегда накормлю. И деньгами поделимся, если надо будет.

Он ушёл. На мои звонки отвечал, что у него всё в порядке. Но не показывался к нам, долго не показывался. А потом организовал фирму со своим сокурсником и довольно быстро действительно стал на ноги!

И вдруг – звонок:

– Тётя Света, можно я приду сегодня? Только не один, с девушкой. Часов в семь можно?

– Конечно, Олежка, мы вас ждём!

В семь часов у меня был накрыт стол, фирменные булочки с корицей остывали под полотенцем. И Витя – при параде, в галстуке, который терпеть не мог.

Девочку звали Таня. Была она милая, чёрненькая, скромная.

– Я не ожидал, что вы нас так примете…

– Как же иначе, Олежка, ты ведь привёл невесту!

А у него уже были деньги доплатить Ивану за обмен – Олег отдал ему свою однокомнатную квартиру, а сам получил родительскую. Не маленькая, наверно, была доплата, Иван на неё дачу купил с домом.