– Не стоит говорить со мной о феминизме, иначе в следующий раз, когда спустит колесо, вручу тебе домкрат, – он насмешливо смотрел на нее.

Она бросила взгляд на его сильные руки, плечи, упрямый подбородок, брови вразлет.

Любовь в который раз так остро пронзила ее сердце. Ульяна поспешно отвела взгляд, чтобы не выдать себя.

– Ох, Дима! Неужели ты – один из тех самых мужчин, которые против равных прав?

– Да. Я считаю, что мужчина сильнее женщины во всех смыслах. Так было, есть и будет, – сказал он с напором.

– Отлично. Тогда я, как слабая женщина, просто попрошу – купи мне шубу.

Он метнул на нее встревоженный взгляд. Снова похожий на тот, когда он сказал, что если она покинет его, для него все будет кончено. Теперь снова.

И она, наконец, поняла, что видит в этом взгляде.

Узнавание.

Когда-то они уже говорили с ним о феминизме и шубе. Хотя этого точно никогда не было и быть не могло.

Внутри что-то сжалось. Так глубоко внутри, что-то такое далекое, когда-то забытое, но не исчезнувшее, а дремлющее и, похоже, готовое проснуться.

– Стоп. Мы с тобой уже говорили об этом? Или нет? – спросил Дима, нахмурившись.

– Нет… У тебя тоже дежавю? – Ульяна взволнованно отставила бокал.

Они смотрели друг на друга. Одинаково и зная, и не зная. Узнавая, и не помня.

Обоим одновременно стало ясно одно – между ними есть связь. И основана она на общих воспоминаниях о том, чего не было. Или было, но…

– Если этот разговор когда-то все же был, то я ответил – да, я куплю тебе шубу, – произнес Дима, хмуря брови.

– А я на это сказала, что не ношу шубы, – отозвалась она.

– Что не носишь шубы, – одновременно с ней проговорил Дима.

Пристально глядя друг на друга, они выпили по глотку вина.

– Поешь, – он кивнул на салат. – Я пойду, покурю.

Дима поднялся и направился к террасе. Весь в черном прошел сквозь белоснежный зал. Ее нереальная реальность.

Теперь реальность.

Пока реальность.

Это мелькнувшее в мыслях слово – «реальность» – встревожило ее. Как и странный разговор про феминизм и шубу. Что это было? Случайное совпадение? Но разве так бывает?

Что толку гадать… Память отказывается сообщать что-либо на эту тему. Если бы Ульяна даже десять лет назад встретила Диму, даже мельком, то запомнила бы это навсегда.

Она снова поковыряла салат. Нет. Если попробует хоть немного, съест все без остатка. И тогда ее любимый небожитель поймет, что она все это время была очень голодна и лишь строила из себя утонченную леди.

Когда Дима вернулся, Ульяна сидела с бокалом, рассматривая белую скатерть.

Он сел напротив.

– Тань, почему не ешь?

Она дернулась. Резко поставила бокал на стол.

– Как ты меня назвал?

Он недоуменно уставился на нее.

– Не понял.

– Ты назвал меня другим именем! – Ульяна села на самый край стула, пытаясь сдержать порыв немедленно встать и уйти. Сдержало только одно. То, что он сказал именно это имя, а не какое-нибудь другое. Потому что…

– Каким я тебя назвал именем? – уточнил Дима, вздохнув. Он откинулся на спинку стула, наконец-то забыв о сдержанности, которую проявлял с момента их прихода в ресторан.

– А сколько у тебя вариантов имен? Сколько у тебя любимых девушек? – проговорила она, не скрывая боли. Покачала головой, отвернулась, не в силах видеть его красивое лицо. Разочарование хлынуло, как струи косого ливня по стеклу.

Она все же была права! Все эти разговоры о любви – злая шутка, непонятная игра. И все.

– Я назвал тебя Таней? – уточнил Дима глухим голосом, полным какой-то глубокой печали, которая вмиг ее увлекла за собой.

Ульяна скрестила руки на груди, пытаясь не поддаться невольному сочувствию.

– Да. Таней. Может, так зовут твою сестру? – с горечью спросила она.

Он махнул рукой. Подошел официант.

– Текилу.

– Да, конечно.

– Леди вино.

– Мартини! – перебила она.

– Мартини, – исправился он.

Официант, обескураженный их резким тоном, ушел.

Они посмотрели друг на друга. Она – обвиняюще. Он – с болью.

– Я не знаю, кто она, – сказал он так горько, что ее окончательно проняло.

– В смысле?

Он вздохнул.

– Черт. Нужна текила.

Они молча ждали. Между ними висела тишина, полная обвинений. Как только официант принес заказ, оба, не сговариваясь, тут же выпили – он текилу, она мартини.

– Макс, ну и? – нетерпеливо спросила она.

И наткнулась на пристальный взгляд, мигом ставший колючим.

Дима усмехнулся.

– Что? – спросила Ульяна, не понимая молчаливой атаки его глаз.

Он махнул рукой.

– Текилу. Лучше сразу три, – сказал он подлетевшему официанту. Тот кивнул и снова испарился.

Их война взглядами продолжалась.

– Это была месть? – уточнил Дима прохладно.

– Не понимаю, – теперь нахмурилась Ульяна. – Какая месть?

Он усмехнулся.

– Ты назвала меня другим именем. Только что.

– В смысле? – она подняла брови. – Каким?

Он шумно выдохнул и промолчал.

Принесли текилу. Три рюмки. Дима сразу выпил одну.

– Решил накидаться? – не выдержала она.

– Да, – он тут же выпил вторую рюмку.

– Скажи это имя.

– Скажи его сама.

Она нетерпеливо смяла в руках уголок скатерти.

– Так кто такая Таня?

Дима стиснул челюсти, нервно откинулся на спинку стула.

– Она снится мне иногда. Я не видел ее лица. Ничего не знаю о ней. Иногда это мучительно, – он невольно коснулся лба, провел по нему рукой, словно чтобы снять усталость. – Ты вызываешь такие же чувства, – он помолчал. – Иногда я хочу назвать тебя Таней.

Она вдруг застыла. Мягкая вязкость боли и в то же время удовлетворенности обволокла ее сознание от его слов. Какая-то обреченность на болезненные, но зато в полной мере обещанные отношения. Навсегда. До самого конца.

Таня. Это имя задевало ее. Как-то относилось к ней.

Таня…

Смутное воспоминание, которое никак не удается ухватить. Как тут же забытый сон, отпечаток которого стремительно тает в памяти…

Сны…

Темнота и пустота. В которой она тянется к кому-то. Так ищет кого-то. Иногда зовет. По имени.

– Подожди… – она замерла. – Макс… Я назвала тебя Максом?

Дима мрачно смотрел на нее.

– Так и кто этот Макс? – спросил неохотно.

Она отвела глаза, которые вмиг наполнились печалью.

– Я не знаю, кто он. Он снится мне иногда. Я не видела его лица. Иногда это мучительно. Ты вызываешь те же чувства, – проговорила его словами.

Они смотрели друг на друга. С выражением обреченности. Подкрадывающейся боли.

Просто смотрели. И белоснежный зал вокруг них вдруг показался ей сферой из облаков.

Есть вселенная. И есть они. Двое. Облака, случайно нашедшие друг друга среди триллионов других таких же.

Или не случайно?

К ним подошел официант. Деликатно кашлянул.

– То же самое, – сказали они одновременно. Но не улыбнулись. Отвели взгляды в стороны, принялись рассматривать окружающих, стены, потолки, переливающийся хрусталь на люстрах.

Им нужно было свыкнуться с мыслью о том, что они связаны. И с ощущением того, что это – лишь начало боли, которую они доставят друг другу.

Они вышли из зала молча. Их уже ждало такси – из-за текилы пришлось оставить внедорожник Димы на парковке. В авто сели на заднее сиденье в разных углах, не сказали друг другу ни слова. Это было не отдаление, а необходимость уединения для осознания всего открывшегося. Не молчание, а полное погружение. Внутрь себя. Внутрь друг друга. Другого нового состояния. Единение. Но по отдельности.

Дима, не поинтересовавшись планами Ульяны, назвал таксисту свой домашний адрес. Ей стало чуть легче от этого. Потому что, как и раньше, она каждую секунду боялась его потерять.

Их шаги по дорожке к его дому. Запах его невозможно приятной туалетной воды, когда она пропустил ее вперед, придержав дверь. Мысли о сексе, который неизбежно будет. И кое-что еще. Новое.