В то же время она оставалась девочкой-подростком, хотя и достаточно необычной. Ее приоритеты постоянно колебались между друзьями и знаниями, а с недавних пор и сердечной склонностью, кажется, так это называют. Так что когда что-то из ее обширнейшей коллекции, которую она всеми силами неустанно пополняла, помогало в их делах, Гермиона чувствовала себя по-настоящему счастливой.
Гарри, за время турнира тоже плотно пообщавшийся со старшими студентами-иностранцами, нейтральными и вообще не пребывающими в курсе событий его школы, в результате чего почувствовал, что у него буквально раскрылись глаза на многие вещи, в результате чего нашел с Малфоем-младшим весьма полезный, как оказалось, контакт, перестал затыкать своего «внутреннего слизеринца», без которого в доме Дурслей ему бы пришлось куда как более тяжко, и тоже весьма изменился, что было видно его близким друзьям, но не остальным. Не тот он был мальчик, о которых говорят «душа нараспашку». Совсем даже наоборот.
У их третьего друга были свои проблемы, и Рон Уизли серьезно взялся за их решение, так что к «делу Лорда» его привлекать даже и не думали. А вот близнецы были уже, что называется, своими людьми — у Снейпа, а Гермиону с Гарри считали «своими» уже они.
Так что решение о том, чтобы отправиться туда, куда их занесло после Турнира, через неделю — надо же было Гермионе немного побыть с родителями — было принято быстро, время и место встречи у Норы назначено, а уж когда Поттер получил в качестве подстраховки портал от самого Снейпа, то едва удержался, чтобы не использовать его в первый же день. Остановили, точнее, притормозили его две вещи — относительное спокойствие Дурслей в отношении него и мысли о том, что он будет делать один в несколько странной компании Краучей, зародыша Волдеморта и Снейпа. Одному туда совершенно не хотелось. Вот если бы Дурсли проявили агрессию… но те его почти игнорировали. Даже Дадли.
Тот, кстати, после занятий боксом в колледже изрядно окреп и, когда подошел к Гарри, сжав кулак, выглядел довольно опасно, но вдруг поморщился и внимательно посмотрел на него, в смысле, на свой кулак, а потом — на плечо Гарри, которое выглядело тоньше этого кулака едва не вдвое. Расширил глаза и перевел взгляд обратно на кулак, тяжело вздохнул и скроил такое бесценное выражение лица, которое Гарри решил запомнить: в нем было и разочарование, и грусть, и толика презрения. Но самое главное, Дадли за ужином потребовал, чтобы добавку его мать положила кузену, а не ему! Гарри не знал, что и думать, но слопал, естественно, все, и получил этакое слегка покровительственное похлопывание по плечу. От кузена. Чудеса…
А боксерскую грушу мистер Дурсль повесил в гараже.
*
— Папа, мама, вы же мне поможете? — искренняя надежда в голосе дочери прозвучала сладчайшей музыкой для ушей мистера и миссис Грейнджер.
И они помогли — разве могло быть иначе?
Дочь интересовалась довольно странными вещами — воспитанием детей. Миссис Грейнджер даже заволновалась немного, хотя дочь ей сразу призналась, что они будут выращивать, точнее, учить гомункулуса — такой вот учебный проект, из-за которого она нынче не сможет поехать с ними на море. Подумать только! Искусственный человек! И это при том, что современным технологиям еще далеко до такого!
Ну что же, магия магией, а как вырастить такого же умного ребенка, как ее дорогая Гермиона, да безо всякой магии, почему бы и не рассказать? Миссис Грейнджер ностальгически вздохнула. Да, она поделится всем — как ждала свою девочку, как планировала, что читала. И почитать, конечно же, даст.
Милое дитя за пару дней заглотило все книги, а заодно и мамин дневничок, который та вела, наблюдая за ней маленькой, и попросило еще. На сей раз о… политике.
Такой искренний и неподдельный интерес! На сей раз подключился папа. Мемуары, периодика, наиболее нашумевшие статьи о предвыборных кампаниях, о тори и вигах, о двухпартийных системах в разных странах, о диктатурах и о демократиях, о монархии абсолютной и конституционной, о социализме и коммунизме, о парламенте и его деятельности, о палате лордов — здесь разбираться ей пришлось куда дольше, и она не была уверена, что на сей раз действительно все поняла.
Папа имел свое мнение, а значит, в чем-то был ограничен… Но подсказывать что-то, конечно же, мог.
— Дорогой, — слабым голосом спросила его супруга после того, как однажды вечером он с удовольствием раскладывал вместе с дочкой причины и следствия потери Великобританией ее колоний. — Тебе не кажется, что у нас… что наша девочка… это какой-то монстр!
— Она просто истинный гений, дорогая, — пророкотал мистер Грейнджер. — И не без твоих трудов.
— Наших, — вздохнула миссис Грейнджер. — Но я все чаще думаю, неужели надо было так стараться ее развивать? Что с ней будет дальше? Мы же… у нее же нет нормального детства! Ее хоть сейчас в парламент!
— Почему бы нам с тобой однажды не порадоваться этому светлому дню? Уж наша девочка не напортачит! Я в нее верю.
А девочка, закончив с горами литературы, дописала последнюю на этой неделе строчку в блокноте и «обрадовала» родителей тем, что уже завтра должна отбыть куда-то в довольно дальние и волшебные края для осуществления того самого «учебного проекта», к которому все это время готовилась. Спасибо за помощь, мама, папа, одна бы она не справилась. Чмок. И чмок. И вот что тут сделаешь?
— Гермиона, дорогая, ты что, одна отправишься? Это… это же опасно!
— Да, дочь, может быть, я тебя провожу?
— Ну… давай ты меня подвезешь к Гарри, это в Литтл-Уингинге, ты сможешь? Тогда я поеду вместе с ним — ну, вы же его знаете!
Скромный мальчик, странный друг их дочери, казался родителям не совсем лучшей компанией, но неприятных чувств не вызывал.
— А взрослые? — нахмурился мистер Грейнджер.
— Там будет целых два профессора, — отрапортовала Гермиона. — Кстати, вы же теперь умеете посылать сов? Давайте мы вам оставим Буклю для связи, это сова Гарри. И вы можете писать и нам, и профессорам, если что. Вот, я оставляю вам адрес, хотя Букля нас и так найдет, но вам же так будет спокойнее, правда?
*
Вся семья Дурслей и даже соседские коты были в легком шоке, когда после телефонного звонка, продлившегося не более минуты, Гарри повернулся и выдал:
— Дядя, тетя, мне нужно с вами поговорить о моем отъезде.
И осчастливил их тем, что будет отсутствовать все лето и когда вернется, не знает.
Через несколько часов за их племянником приехала машина с какой-то девчонкой и ее отцом.
Ступор, в который впала Петунья, услышав о том, что Поттер «занялся серьезными исследованиями и у него невероятно важный проект, такой, что пропустить очередной эксперимент он не может даже ради ее знаменитого пирога с патокой» был настолько велик, что она, словно на автомате, сунула ему с собой этот самый пирог. Потом, правда, пока пекла новый, сама себе клялась, что ее заколдовали.
Пирог до Дома-на-Горе не доехал: из дома Уизли уйти без угощения было невозможно. Особенно если пришли со своим. Молли с ревнивым интересом смотрела, как дети в считанные секунды смели с блюда чужой пирог, не выдержав, подхватила последний кусочек и осторожно откусила.
— Это сделала твоя тетка-маггла? — строго спросила она Гарри, когда о пироге остались только воспоминания. — Невероятно…
Гарри кивнул.
— Сдается мне, трудности твоего детства были несколько преувеличены, — ухмыльнулся то ли Фред, то ли Джордж.
Гарри молча развел руками.
— Спасибо большое, миссис Уизли, но может быть, мы наконец отправимся? — Гермиона уже сидела как на иголках, до того ей не терпелось.
— Да и правда… сколько ни откладывай, — покивала Молли. — Дети, вы все собрали?
— Еще вчера! А деньги на Ночной Рыцарь у нас есть!
— Откуда?
— У мастера заработали!
— О… — губы Молли Уизли сложились в аккуратный и уважительный кружочек. — Удачи вам! И слушайте своего мастера как следует!
========== Часть 34. Лето трудовое ==========
