— Поверьте, для меня это такая же неожиданность…

— То есть не вы это спланировали? И не вы отвечаете за ваших соотечественников и их поведение во время Турнира? Тогда кто же?

— Олимпия, дорогая… Быть может, у вас есть другие предложения по поводу самого ценного для наших чемпионов?

— У мисс Делакур снова приедет семья, чтобы поддержать ее во втором туре. У нее есть младшая сестра, которую она очень любит.

— Я ваш должник, дорогая Олимпия, — нехотя выдавил Дамблор.

— Безусловно, милый Альбус. И вы совершенно правы, я дорогая. Очень дорогая.

— Что вы хотите за участие младшей мисс Делакур во втором туре?

— Полагаю, мы поговорим об этом завтра. Мы же договоримся, не так ли?

Оставалось только скрепя сердце кивнуть и задуматься, не участвовала ли и сама Олимпия в заговоре — однажды она весьма похожим образом заполучила один из весьма ценных артефактов из его немаленькой и во всех смыслах дорогой коллекции. Но все же она помогла, очень помогла, потому что представить, какими правдами и неправдами он будет пытаться упихивать на дно озера чету Малфоев, Альбус не мог и в страшном сне.

Значит, осталось добраться до лаборатории Северуса. Братья Уизли должны ему в этом помочь, не сами, конечно, ученический контракт им не даст, но через младшего, Рона, можно попробовать.

Едва только Альбус Дамблдор вздохнул, отведя свою грандиозную партнершу к ее месту за столом, собираясь после этого наконец добраться до Северуса и потребовать от него объяснений, как оказался нос к носу с Люциусом Малфоем. И если еще десять минут назад Альбусу было бы трудно удержаться от вопроса, с какой стати тот решил дискредитировать не только его, но и всех устроителей Турнира, то теперь сообразил: Малфой по идее не может знать ни заданий будущего тура, ни планов оргкомитета в целом, а значит, его появление на балу преследует совершенно иную цель. И хорошо бы узнать, какую. А значит, поговорить подольше, чтобы постепенно пройти обычную защиту малфоевских амулетов. Он мог бы сделать это быстро, но тогда Люциус бы точно все понял.

Дамблдор вежливо ответил на нейтральное приветствие и постарался завязать разговор ни о чем, чтобы осторожно прощупать собеседника и, насколько это удастся, внедриться ментально.

Люциус с готовностью подхватил разговор, как ни в чем ни бывало, только периодически поглядывал на свою партнершу, увлеченно вальсирующую то с одним, то с другим старшекурсником Хогварса. Но на этот раз обойти его амулеты — Дамблдор даже представлял, какие, — почему-то не удавалось.

Погруженный в разговор, а на самом деле в старания осторожного взлома щитов разума — когда и где только Люциус сумел разжиться такими редкостными по качеству вещами? — директор совершенно не замечал тихой, но вопиющей — для тех, кто понимает, конечно, — сцены на правой стороне зала.

***

Нарцисса Малфой обворожительно улыбнулась мистеру Грюму… который снова едва не расстался со своим артефактом — тем самым Грозным глазом, в честь которого носил свое прозвище. А потом оставила Снейпа, который словно растворился в воздухе — не иначе как от огорчения — и изящно приветствовала Аластора Грюма. А тот вместо того, чтобы заклеймить презрением супругу Пожирателя и Врага, повел ее танцевать! И самое главное — она согласилась.

Зрелище вышло воистину жалкое…

Проклятый протез Барти Крауч был готов сжечь, затолкать в глотку его хозяину, отходить им до смерти идиота колдомедика, который вместо того чтобы нормально вырастить вторую ногу, пристроил вместо нее вот это убожество. Сказать, что ему было неудобно — все равно что ничего не сказать. Барти, начитанный и просвещенный, при нормальных мозгах сказал бы, что это был самый настоящий ад, каким его иногда представляли магглы в христианской традиции.

Он держал за талию самую прекрасную и самую желанную в мире женщину, но вместо того чтобы сделать ей приятное и повести в танце как приличный партнер, был вынужден цепляться за нее, как за спасательный круг! Стыд, любовь, позор, разгорающееся желание прижать ее к себе — ведь такое больше никогда, никогда не повторится…

— Нарцисса, — умоляюще выдавил он, но продолжить не успел.

— За мной, — скомандовала она, развернувшись к нему спиной, и вышла из зала через ближайшую дверь.

Как он мог ослушаться? Он захромал за ней, но стоило ему пройти по коридору до первого поворота, за которым скрылся ее дивный силуэт, как на него обрушилась темнота.

***

— Дьявол, надо было, чтобы он прошел подальше, — шипел из-под Невидимости Снейп, на пару с Нарциссой транспортируя лже-Грюма в сторону своих подземелий. — Встретится еще кто-нибудь…

— Не каркай, я держу Отвод глаз… — не сказала, но показала знаками миссис Малфой.

«Кто-нибудь», целовавшиеся в нише за соседним гобеленом, услышав голос самого страшного профессора, замерли, как мыши под веником, и высунулись не ранее, чем прошла пара десятков минут. Причем первые десять они стояли по стойке «смирно», а вторые, уверившись, что опасность миновала, продолжали свое куда более интересное занятие, чем подсматривать за Ужасом подземелий и тем, на кого он там ругается. Пронесло мимо, и слава Мерлину.

— Северус, надеюсь, все необходимое у тебя с собой? — Нарцисса раскраснелась от усилий и выглядела довольно интересно.

— Конечно.

— Тогда какого драного фестрала мы его куда-то тащим?

— Чтобы уйти от наиболее посещаемых мест…

— Ты еще предложи затащить его на Астрономическую башню…

— Только чтобы оттуда сбросить, — проворчал Снейп. — Да что же за артефакты у него такие неподъемные?!

— Чтобы не похитили…

— Эмм… Деревянная нога с противоугонными чарами?

— Все, я больше никуда не иду, — Нарцисса Малфой остановилась и направила палочку на дверь ближайшего класса. — Алохомора!

Взопревший Снейп, которому пришлось волочить самую вредную часть лже-Грюма, включавшую ту самую ногу, даже не заметил, в какой класс они так нахально вломились.

Он быстро достал пузырьки с зельями и уже приготовился приводить «клиента» в чувство, но Нарцисса его остановила. Мило улыбнувшись, она трансфигурировала из лежащего на преподавательском столе пера точно такую же фляжку, к которой даже на балу прикладывался Грюм.

— Сыворотку Правды, — скомандовала она, протянув ее Снейпу.

Тот ухмыльнулся и залил в нее требуемое зелье, убрав остальные, и подал Нарциссе, которая ловко поменяла фляжки и кивнула ему.

— Энервейт! — не без удовольствия скомандовал Северус, глядя, как Грюм дернулся и уставился затуманенным взглядом на миссис Малфой.

— Нарцисса Блэк, — так сладострастно простонал Грюм, что брови Северуса вместо того, чтобы привычно иронично изогнуться, встали аккуратным домиком.

— Скажешь Люциусу — убью, — прошипела урожденная Блэк.

— Скажешь, кто такой — не скажу Люциусу.

— Сделка.

— Сделка.

— Барти Крауч.

— К-кх-то?!

— Анапнео. Младший.

— Как?!

— Рассказывай, Барти, дорогой. Как, когда, кто… и главное — зачем, — Нарцисса провела рукой по волосам своей жертвы.

И находящийся под действием сыворотки правды, близости самой желанной и недоступной женщины, а также собственных, лихо пляшущих тараканов Крауч-младший рассказал, как. И даже почему. И все остальное. Четко, быстро и связно — как в своем обычном теперешнем состоянии он ни думать, ни говорить не мог. А вот выдать, где находится «вечно живой» милорд, не смог, хотя, судя по всему, очень хотел.

— Непреложный обет, — диагностировал Северус, и Нарцисса молча кивнула.

— Следить и ждать. Больше ничего не остается, — кисло признал Снейп и тяжело вздохнул.

— Можешь иногда подключать Драко, — смилостивилась Нарцисса и повернулась к Грюму, забирая у него трансфигурированную фляжку и вручая его старую. — Ты ведь никогда не пожелаешь зла моему дорогому сыну, Барти, милый?

Тот замотал головой, явно готовый на все.

— Тогда поклянись…

Едва Барти Крауч ака Аластор Грюм закончил клятву, дверь в кабинет распахнулась.