— Очень приятно, мисс.

— Первый помощник, — она хихикает. — Как пират? Это делает тебя капитаном?

Забава проникает в мою грудь, и я сажусь вперед.

— Вообще-то, да. Я управляю каждым судном, на котором нахожусь. Я буду более чем счастлив показать тебе.

Она опускает голову, ее щеки окрашиваются в розовый цвет.

Солнце уже давно село, луна отбрасывает призрачный отблеск на воду, и я жду, пока Сми уберет наши тарелки и уйдет внутрь, прежде чем заговорить.

— Ты прекрасно выглядишь в лунном свете, дорогая.

Сделав глоток своего напитка, она смеется.

— Ты действительно что-то совсем другое, ты знаешь это?

Я подношу фужер с шампанским к губам, позволяя немного шипучей жидкости поколоться на языке, прежде чем проглотить.

— По сравнению с чем?

Она наклоняет голову.

— Ну... я не уверена. Наверное, со всеми остальными мужчинами.

— И это плохо?

— Нет, совсем нет, — она улыбается.

Это великолепная улыбка, но она не озаряет ее лицо, и раздражение закрадывается в мои внутренности, когда я понимаю, что она внезапно разыгрывает спектакль. Возможно, я использую ее как реквизит — временную игрушку — но мне не нравится, когда о вещах, которые я считаю своими, не заботятся в моем присутствии. И именно такой она и является, пока я не решу иначе; моей.

— Не делай этого.

— Что не делать?

— Не устраивай шоу. Не здесь. Не со мной.

Она покачала головой, положив вилку на тарелку.

— Тогда могу я быть честной?

— Я надеюсь, что ты никогда не станешь вести себя иначе.

— Я не знаю, как вести себя рядом с тобой. Я не могу понять, действительно ли ты пытаешься узнать меня получше, или... пытаешься ли ты произвести на меня впечатление, или что-то в этом роде.

Мои брови поднимаются.

— А что, если я пытаюсь произвести на тебя впечатление?

Ее губы подергиваются.

— Тогда это не работает.

— То есть так? — мои брови поднимаются, и я опускаю фужер с шампанским, наклоняясь к ней. — Ну тогда, что могло бы произвести на тебя впечатление?

Она ухмыляется.

— Если я должна тебе рассказать, то это не очень впечатляет, не так ли?

Смех бурлит в моей груди, но я сдерживаю его, моя рука поднимается, чтобы потереть пушок на подбородке.

— Я хочу узнать о тебе, — говорит она.

Мой желудок переворачивается от ее слов. Я разжимаю руки и оглядываюсь по сторонам.

— Жаль разочаровывать, но это я, дорогая.

Она качает головой, кладет салфетку на стол, затем встает и подходит ко мне. А затем она опускается прямо мне на колени. Мои руки тут же опускаются на ее бедра, удивление мелькает во мне от ее смелости. Этого я не ожидал.

— Нет, — шепчет она, ее лицо в нескольких сантиметрах от моего. Мой живот напрягается, я впервые замечаю янтарные блики в темно-карих глазах. — Это то, что у тебя есть, — продолжает она. — Я хочу знать, что здесь.

Ее рука прижимается к моей груди.

Мое сердце бьется о грудную клетку, надеясь, что она не чувствует его через мою кожу — не желая признаваться даже себе, что то, что она делает, влияет на меня.

Но это так.

Перемещая руку к ее щеке, я прижимаю большой палец к ее нижней губе. Она тяжело дышит, ее грудь прижимается к моей с каждым выдохом. Мы смотрим друг другу в глаза, и в моем нутре зарождается тревожное чувство. Оно новое и нежеланное, и я не знаю, как его контролировать, поэтому я делаю единственное, что могу придумать, чтобы заглушить его.

Я наклоняюсь и целую ее.

Его губы удивительно мягкие, когда встречаются с моими, не то чтобы я жалуюсь.

Я поддаюсь, погружаясь все глубже в его объятия, его рука обхватывает мою талию и притягивает меня крепче, а его ладонь касается моей щеки.

Мое сердце взлетает от его ласк, но вскоре, как будто огонь, лижущий мои вены, отражается в его действиях, он углубляет поцелуй, его язык проникает в мой рот. Я стону от его вкуса, мой живот подпрыгивает от того, как он полностью поглощает меня. Тепло проникает вниз и пульсирует между бедер, и я перекидываю свою ногу через его ногу, чтобы устроиться на нем верхом, мой центр упирается прямо в его колени.

Он стонет, когда я опускаю свой вес, его бедра толкаются в меня. Я задыхаюсь от этого движения, мои губы разрываются от ощущения его твердой и толстой кожи подо мной. Его рука притягивает мое лицо к своему.

Я прижимаюсь, раскачиваясь вперед, от трения его длины о мои трусики по мне пробегают мурашки, мой клитор набухает, а из глубины просачивается струйка влаги.

Убрав свою руку с моей щеки, он кладет обе ладони на мои бедра, направляя мои движения, и мы начинаем работать в ритме, его губы отрываются от моих, чтобы двинуться вниз по моей шее. Он кусает, сосет и целует, и хотя я уверена, что он оставляет следы, я не могу найти в себе силы беспокоится об этом, слишком потерянная тем, как он, кажется, лепит меня, чтобы я идеально вписалась в каждую его частичку.

— Ты намного вкуснее, чем я себе представлял, — простонал он, касаясь моей кожи.

Моя голова откидывается назад, открывая ему доступ к моему горлу.

— Сделай мне одолжение, милая.

— A-что угодно, — заикаясь, пролепетала я.

— Продолжай тереться своей сладкой маленькой киской о меня, пока не сделаешь беспорядок на моих штанах.

Я стону, хотя его грязные слова вызывают во мне прилив смущения. У меня никогда не было такого, чтобы кто-то говорил со мной подобным образом. Тем не менее, в его тоне звучит такая соблазнительная повелительность, которая тянется к моему телу и обволакивает его, побуждая меня подчиниться.

Моя влага просачивается сквозь ткань нижнего белья, пока я гонюсь за своим кайфом. Его член пульсирует об меня, становясь все более твердым с каждым движением моих бедер. Мысль о том, что это я делаю это с ним, что это я заставляю его становиться таким твердым, вызывает во мне прилив уверенности, и я удваиваю свои усилия, что-то горячее свертывается в основании моего живота.

Его взгляд впитывает меня, как губка, и я закрываю глаза, представляя, как бы он чувствовался внутри меня. Мое влагалище сжимается, желая, чтобы оно чем-то наполнилось, хотя раньше там ничего не было.

Он наклоняется вперед, его губы касаются моей шеи, вызывая мурашки по телу.

— Когда ты совсем одна в своей комнате, как ты заставляешь себя кончить?

Я едва могу сосредоточиться на его словах, мой разум затуманен от удовольствия, но я понимаю, о чем он спрашивает. И по какой-то причине я верю, что он знает. Поэтому, вместо того чтобы говорить — на что я не уверена, я вообще способна сейчас — я показываю ему.

Переместив его руку с моей талии, я кладу ее обратно на шею. А затем сжимаю его пальцы, потому что хочу, чтобы он сжал их.

Его глаза вспыхивают, его рука полностью обхватывает мою талию и рывком прижимает мое тело к себе.

— Тебе нравится, когда тебя душат, дорогая?

Его пальцы сжимаются крепче с толчком его бёдер.

Я стону, мои глаза закатываются, когда я откидываю голову назад. Удовольствие пробегает по моей коже и устремляется в кровь. Правда в том, что даже несмотря на мою неопытность, у меня бывают порывы. Ночи, когда я лежу в постели, разыгрывая свои фантазии в тени луны. И только одним способом я могу заставить себя кончить: задерживая дыхание, пока мои легкие не закроются, а разум не потемнеет.

Может быть, это глупо с моей стороны — позволить этому постороннему человеку управлять чем-то настолько жизненно важным, как воздух, которым я дышу, но по какой-то причине я доверяю ему.

— Пожалуйста, — выдавливаю я из себя.

Он переворачивает нас, мое тело податливо и послушно под ним, когда он укладывает меня на мягкую скамью. Его тело нависает надо мной, как опасность в человеческом обличье, его глаза темнеют, когда он оказывает идеальное давление на мою трахею. Другая его рука скользит по моему телу, зажигая мои внутренности искрами, его прикосновения как бензин для огня в моих венах. Его ладонь скользит по подолу моей юбки, и он проникает под нее, проводя подушечками пальцев прямо по складкам моего промокшего нижнего белья. Мои бедра толкаются к его руке, отчаянно желая почувствовать его прикосновение к моей коже.