– Дэн, какие планы на будущее? В Ташкенте останетесь?

– Нет. Здесь нечего ловить. Мне здесь нравится, но заниматься нечем.

Я отвечал Улану, а сам смотрел на жену – такая маленькая, хрупкая женщина, в белой каске, которая, надо признать, ей идёт, стоит на фоне серых бетонных стен посреди стройки, совсем не подходящее для неё место. «Ничего» – думал я – «рано или поздно закончатся наши злоключения». Их и правда, слишком много выпало на нашу долю, но ничего, мы держимся. Невозможно и вообразить, сколько в этой моложавой женщине сил и терпения, а она действительно в свои тридцать с небольшим, выглядит очень молодо. В магазинах ей не продают табак и алкоголь, просят предъявить паспорт и как же они удивляются, когда видят её возраст. Девушки младше неё, а выглядят, ну, прям баба бабой. Знали бы они, как она ходит по горам с тяжеленым рюкзаком, берёт четырёхтысячные перевалы в седле велосипеда, таскается со мной по стройкам и хоть раз бы пожаловалась – нет! Всё терпит, настоящая боевая подруга.

– Куда планируете? – Допытывался Улан.

– Наверное, в Россию, может, в Европу.

– А что там делать?

– Жить, работать, пора уже остановиться.

– А как же горы? Не уж-то продался за Вавилонские утехи?

– Вавилонские – не Вавилонские, а надо остепениться. Найти работу хорошо оплачиваемую, квартирёнку поприличнее. Глядишь, и детишек настругаем.

– Стареешь ты, Дэн, стареешь.

– Может и так, но дух авантюризма иссяк.

– Я понял, это Юля тебя пилит.

– Как раз наоборот. Она не может усидеть на одном месте, а я вот устал. Хочу тихо, спокойно жить и писать свои книги.

– Ты же не сможешь! – Воскликнул Улан.

– А вдруг…

Юля вернулась к нам, и мы сменили тему, заговорили о литературе. Улан пробежался по современникам, назвал их труды дорогим топливом для печи…

Коронавирус захватывал планету: Италия, Испания, Иран и много других стран закрывались на карантин. В Ташкенте же всё было тихо, ничего не происходило. Но границу с Китаем закрыли, и груз для стройки застрял. Дожидаться его мы не стали, решили отправиться в Киргизию на озеро Иссык-Куль. Раз уж суждено сидеть взаперти, то лучше всего не в городе, в квартире, а на природе.

Мы купили билеты на автобус, собрали рюкзаки, съели напоследок шашлык и отправились в путь.

На контрольно-пропускном пункте из Узбекистана в Казахстан никакого масочного режима и в помине не было. Из всех пассажиров только мы вдвоём были в масках. Все кашляли, чихали, сморкались и это сильно раздражало. Напрягала и маска, лицо под ней прело, дышать было тяжело, а снять маску страшно, это ведь всё не шутки. А может и шутки… Если и вправду вирус страшен… Лучше не рисковать и не снимать маску…

– Давайте женщин вперёд пропустим. – Предложил пассажир автобуса, на котором мы ехали. – Проходите вот сюда, сначала вы, а потом мужчины.

Женщины выстроились в очередь перед окном в котором сидел пограничник и проверял паспорта. И тот самый мужик, который предложил пропустить женщин, прошмыгнул первым, следом за ним потянулись и остальные мужчины, а женщины с удивлением и в растерянности смотрели на всё происходящее, по их лицам было видно, как они постепенно, одна за другой понимали, что их обманули. Очередь дошла до меня, и я пропустил женщин, кое-какие мужички обходили меня, распихивали дам, но большинство всё-таки последовало моему примеру. Так мы вышли из Узбекистана.

В автобусе было душно, на соседнем сидении, через проход сидела молодая пара с маленькими детьми. Сначала они поели манты и самсы, наполнив нутро автобуса запахом лука, мяса и специй. Не прошло и получаса как дети стали блевать, громко и вонюче. Автобус наполнился запахом блевоты в которой улавливались нотки самс, мант и кислятины. Меня самого чуть не вывернуло наизнанку. Я читал Фердинанда Селина «Путешествие на край ночи». В автобусе шум, вонь, за окном ночь и Казахстанская степь, а в книге война, Африка, Нью-Йорк и всё в таком же цвете, как и наша поездка. Однозначно этот автор мне нравится, его манера письма интересна, а язык создаёт реалистичную атмосферу. Временами я засыпал, отвлекался от книги и ужаса меня окружавшего, проваливался в сон, где было всё намного лучше. Но спать не давали, детей начинало рвать, громкие потуги тошноты, плачь измученных детей и вонь, которая с каждым разом становилась всё более невыносимой, нотки еды и специй уже не улавливались, остался только кислый запах полупереваренной пищи.

Под утро мы доехали до Казахско-Киргизской границы. При выходе из Казахстана образовалась пробка из человеческих тел и снова все без масок, стоят, кашляют, мотают сопли на кулаки, изо рта у всех воняет, да и от тел тоже исходит неприятный запах кислого пота. Чем ближе мы продвигались к пропускному пункту, углубляясь в кучу смердящей, чихающей, пердящей плоти, тем сильнее она нас сжимала в своих тисках. И тут началась ужасная давка, сзади напирали, сжимая тела. Давили со всех сторон, запахи от людей, маска на лице и сжимающиеся тиски плоти, не давали продохнуть. Юля потеряла сознание, обмякла, но не упала, так сильно мы были зажаты.

Кошмар этот закончился, мы по очереди сунули паспорта в оконце, уставший пограничник поставил штамп. Нам оставалось пройти последний пункт, и мы в Киргизии. На Киргизской стороне всё было иначе – стояли врачи в защитных костюмах с тепловизорами, пограничники не позволяли устроить давку, призывали к порядку и терпению…

Приехали на автовокзал ранним утром, поймали такси, пока голосовали на обочине, мимо нас проехали военные грузовики со спецназом и две машины с брандспойтами, позже мы узнали, что на площади проходил митинг. Демократичное государство встретило нас беспорядками, как и должно быть, наверное, в стране, где каждый воспринимает демократию с лицом анархии, а свободу с поясом шахида.

– Как обстановка в городе? – Спросил я таксиста. – Ковида нет ещё?

– Нет, у нас экология чистая, горный воздух, нас это не коснётся.

– Хотелось бы надеяться. – Я улыбнулся.

– У нас не будет ничего, это всевышний наказал китайцев за то, что они концлагеря строят для мусульман.

Повисла гнетущая пауза, я не знал, что ответить, да и не хотел об этом говорить.

– Мы молимся, чтобы всевышний наказал Китай и всех врагов наших, вот они и заболели, а у нас не будет ничего.

«Ну, да» – подумал я – «А Иран и Саудовская Аравия? Да, и до нас дойдёт эта волна, что он тогда будет говорить». А потом его понесло совсем в дремучие дебри:

– Ты, вот, знаешь, да? Кусто доказал то, что в Коране написано?

О, как!

– Что он доказал?

– Ты не знаешь его, что ли? Он в океан нырял. Рыб глубоководных фотографировал.

– А что доказал-то он?

– Ну, всё, что в Коране написано. – Таксист недоумевал, как так, я его не понимаю. – Все открытия Кусто, оказывается в Коране, об этом написано было давно. И Менделеев тоже доказал, что в Коране написано.

– А Менделеев-то тут причем?

– Ну, как, он оказывается, Коран читал…

– На светофоре налево.

Я перебил таксиста, совсем невмоготу было слушать его. Но он повернул и продолжил.

– Менделеев читал Коран, поэтому и доказал всё вот это.

– А что он доказал? Здесь направо.

– Как что? – водитель начал выходить из себя. – То, что в Коране написано.

– Здесь остановите, пожалуйста.

Я расплатился, вышел из такси, следом Юля, забрали рюкзаки и распрощались с извозчиком. Вошли в маленькую калиточку, с нарисованным на ней Йодо – джедаем из «Звёздных войн», в тумане, среди деревьев, на мотив «Ёжика в тумане». Это художество тёти моей, она преподаёт рисунок детям.

В маленьком дворике нас встретили моя бабушка с сигаретой в зубах и сама тётя-художник.

У них под яблоней стоят пенёчки, это всё, что осталось от когда-то большущего клёна, росшего во дворе, его спилили, потому что корни разрослись под домом, приподняли фундамент и тот треснул. На пенёчках лежали подушки, посередине стоял круглый столик, заставленный пустыми бокалами из-под кофе, а на земле, под ногами, переполненные пепельницы. Среди всего этого мы и обнаружили тётю с бабушкой. Скинули рюкзаки и тоже прикурили по сигарете, обнялись. Начались расспросы – как мы поживаем, как добрались? В общем, всё как положено, шаблонные фразы, сменяющие друг друга, не дожидаясь ответов. Вышла сестрёнка, поздоровалась. В калитку с Йодо в тумане вошёл Олег – муж тёти, задал несколько вопросов в своём репертуаре: – «Ну как, Юлины родственники? Сожрали тебя?» Я ответил, что всё отлично и очень даже сладко. Он расстроился и ушёл в дом.