Тут он повернул совсем в другую сторону и поплёлся как в воду опущенный, а я следом. До дома шли молча, у самой двери он что-то там начал лепетать про гормональные, бить кулаком по перилам. А я, стоит признаться, растерялся, надо же такое наплести было и главное, как теперь признаться, что я наврал ему, самым наглым образом. Зашли в квартиру, Юля уже спала – не дождалась нас. Мы продолжили пить и обсуждать тему бесплодия, он обещал сначала найти врачей, потом предложил больше не возвращаться к этой теме. А закончилось всё тем, что с завтрашнего дня мы с ним не пьём. Вот так вот я оболгал жену и доселе никому в этом не признавался, а вам всё выложил, как на духу. Стыдно! Даже не передать как. Но мне тогда сильно хотелось домой, да и с племянниками он меня достал. Это не первый раз он так насел на меня. Весь месяц он их требовал. Да, именно требовал, прям, вынь и положь, и ничего слышать не хотел, а тут такой удар. А чего он хотел под конец такой пьянки, что у меня нормального могло родиться в голове.
Утром, ну, как, скорее днём, я включил новостной канал, а там всё хуже и хуже, вирус распространялся по планете. Всё больше стран подхватывали новую заразу, а в Африке разбушевалась саранча. Прогнозы ВОЗ не утешительные, страны готовились к эпидемии. Всё это выглядело как начало конца. Жуть, да и только! Мир потихоньку тонул в мерзкой болячке. Конца и края этому не было видно. «А, что если это случится здесь, в Узбекистане? Что тогда?» – я налил кофе, открыл ноутбук и принялся писать книгу, но не тут-то было, вернулся пьяный вдрыбаган Сергей, принёс пиво и продолжил шумную пьянку, я отказался с ним пить – «Мы же решили, что не пьём больше». Но он пил и говорил, что с завтрашнего дня не будет пить, а сегодня, мол, будет – раз уж выпил.
Так он пил каждый вечер, а бросать откладывал на следующий день. Я не пил две недели, писал днём книгу, а вечером сидел и смотрел на пьяного Сергея. Который был рад, что теперь всё пиво достаётся ему одному, от этого он начал выпивать ещё больше. Приходил домой трезвый, звонил своей маме – моей тёще, говорил трезвым голосом, что дома и не пьёт, клал трубку, открывал бутылку и начинал бухать сам на сам.
В выходной он решил починить унитаз, не знаю, что он там решил сделать. В итоге он его раскурочил, сходил за пивом, начал заливаться, а на унитаз поклал большой и толстый. Я с горем пополам собрал разобранный, заржавелый механизм этого неудобного монстра. Пока я возился с горшком, Серёга уже изрядно поддал и комментировал мои действия.
Я понимал, что день пропал, писать он мне не даст, а идти гулять не было сил. Я начал пить с ним, к нам присоединилась Юля, сначала Серёга обрадовался, но в скором времени расстроился, так как втроём мы быстро приговорили пивас. Он расстроенный и не сильно пьяный ушёл играть в игрушку. Мы же с Юлей принялись готовить. В общем, Серёга так и не бросил пить, даже попытку не предпринял, зато я немного передохнул от пьянки и написал пол книги. Время тратилось с пользой, жизнь вновь приобретала смысл, а мысли в голове вошли в русло воспоминаний и сочинительства. Писать – это единственное, что мне даётся легко и от чего жизнь приобретает мажорные нотки, окрашивается в оттенки радости и смысла. Когда я пишу то мир вокруг меня, люди, да и вся жизнь становятся сюжетом истории интересной или не очень. Такой взгляд на вещи, особенно на происходящий абсурд придаёт сил и дальше проживать дни в самом бессмысленном месте – планете Земля. Но в те моменты, когда я не пишу по тем или иным причинам, меня захлёстывает происходящее вокруг, я начинаю всерьёз воспринимать людей, их стремления, цели, поддаюсь влиянию, загораюсь глупыми идеями, начинаю стремиться ко всепринятому УСПЕХУ. Да, жизнь становится тогда неимоверно скучной и даже невыносимой, как это мелочно – жить ради вещей, служить им, хотеть их. И это при том, что мир-то вокруг нас огромен и разнообразен, а жизнь скоротечна и закончится в один прекрасный момент. Так зачем жить ради чайников, плоек, автомобилей, украшений, если можно познавать мир, людей, культуры, богов, раскрывать для себя новые страны, пробовать экзотическую еду, узнавать различные традиции, обряды, которым сотни, а то и тысячи лет и, конечно рисковать – это и есть жизнь. Совершить множество ошибок, покалечить своё тело, ему-то что, оно всё равно сгниёт, зачем за него трястись, нет смысла продлевать себе скучную жизнь. Риск благородное дело! Кто не рискует, тот не пьёт шампанского! Рисковать, срываться с насиженного места, бросаться в омут с головой, любить, пить, драться, путешествовать, голодать, мёрзнуть, как это прекрасно и только трусам не понять, что такое настоящая жизнь в этом опасном и, в тоже время, прекрасном месте – на планете Земля.
Неожиданно всё переменилось. Работа сама меня нашла, я был на седьмом небе от радости. В Ташкент приехали мои приятели-скалолазы, строить скалодром в торговом центре и предложили присоединиться к ним. Опыт строительства скалодрома у меня был. Я как-то вместе с ними строил стенку «стандарт» – это пятнадцатиметровая отвесная плоскость, по ней бегают на время, и она во всём мире – во всех странах одинаковая. Одни и те же зацепы на определённом расстоянии, отсюда и название – «стандарт». Строили мы тогда в Бишкеке, варили из профиля каркас у Улана во дворе, пропитывали олифой листы фанеры, сверлили дыры и забивали «бульдоги». Потом всё это собирали и крепили к стене политехнического института. Зацепы для стенки заказывали из Китая. Получилось очень даже неплохо, так появился первый «стандарт» в Киргизии, теперь у скалолазов появилась возможность ставить свои рекорды и выступать на мировых соревнованиях. Ребята после этого построили ещё два скалодрома в развлекательных центрах, но уже без меня, я был постоянно в разъездах, то в горах, то в других городах. Нам с женой не сидится на месте, хочется побольше успеть увидеть, пока смерть не застанет нас врасплох. Да и сама дорога, новые места вынуждают быть в тонусе, держать ухо востро, не расслабляться. Смена обстановки и новые знакомства расширяют сознание или кругозор, если угодно. В каждой стране, в каждом городе люди живут по-разному, отличается ритм жизни, всеобщее настроение, дух у каждого города свой и не сразу уловим, надо прожить хотя-бы пару месяцев, чтобы разобраться, что к чему. Проникнуться, пропитаться, поймать волну, остановиться во всеобщем потоке. После этого становится всё понятно, и наскучивает, наступает рутина, тогда мы собираем вещи и едем в другое место, где еще не были, или куда нам хотелось вернуться; а вернуться хочется всюду, где бы мы не жили, все города хороши со своими настроениями, архитектурой, музеями, дорогами и, конечно, людьми, именно они создают страну, город, улицу. Со всем своим старанием или без него, со своим кругозором, воспитанием, любовью и ненавистью. Как бы то ни было, люди создают страну, строят её или рушат, очищают или засоряют, обогащают или разграбливают. Приятно оказываться в городе, который жители любят, лелеют и холят. Но, зачастую, и везде людям не нравится их место пребывания, они хотят уехать, всем недовольны, а особенно властями. Где бы мы ни жили, всюду проходили митинги, а в народе было чемоданное настроение и когда мы переезжали в другое место, там встречали то же самое. И только в Ташкенте ни разу не было митинга или какого-то язвительного недовольства, этот город мне понравился отсутствием мятежного духа.
Я созвонился с Уланом и поехал смотреть объект. Как назло, всю ночь и всё утро валил снег, было холодно, сыро, тротуары сплошь в жиже из снега. За всю зиму в Ташкенте, что мы прожили, такого не было, я привык к теплу и солнцу, вспомнилась зима в Петербурге, снежная каша под ногами, постоянно летящие хлопья снега, порывы ветра и сосули, так и норовящие пришибить. Да, зима без снега – это супер!
При входе на стройку нам выдали белые каски. Нам? Я поехал с Юлей. Мы поднялись по лестнице без перил на второй этаж, прошли мимо строящихся бутиков, строительного мусора и тьмы тьмущей строителей и рабочих, которые в недоумении смотрели на Юлю, девушка на стройке – это нонсенс, да, ещё молодая и такая хрупкая. Отыскали мы Улана в углу, где должен был располагаться скалодром, он отмечал на полу разметки под оградку. Мы поздоровались, он провёл нас вдоль стен, по углу, отведённому под скалодром, показал где, что будет находиться и как это предстоит нам собирать. Все комплектующие должны были прийти из Китая, нам надо было управиться до открытия, запланированного на праздник Нооруз – двадцать первое марта, времени оставалось совсем мало, работать предстояло и днём, и ночью, но зато мы должны были заработать не хило. Вернулись к разметке, где должна быть ограда, Юле позвонили, и она отошла поговорить.
