2г0в2н0

Процедил вино, уже нет никаких сил цедить его. Минуло два месяца, как занялся виноделием в горах, на северном побережье озера Иссык-Куль, в Киргизии. Так я и Юля, жена моя, ушли в самоизоляцию, скорее вынужденную, чем добровольную.

Именно сегодня я начал записи, так как сегодня произошёл случай.

После процеживания вина я отправился к соседу собирать черешню с верхней ветки. Залез по железной лестнице на водонапорную башню, а оттуда прыжком сиганул на дерево, зацепился руками и ногами, а в зубах ведро… Нет, конечно, этого не было! А было-то всего, что я стоял на верхушке водонапорной башни, довольно высоко – метров двенадцать, ведро повесил на крюк из проволоки, зацепив его за лестницу. В зубах у меня кроме вчерашнего ужина и неготового вина, которого я напробовался с утра, ещё ничего не было. Я притягивал к себе ветки и срывал черешню, набрал ведёрко, отнёс домой, высыпал ягоду в таз и понёс ведёрко обратно. Ох, уж это ведёрко.

Сосед был на соседней даче, хозяева которой не приехали этим летом. Он разводил огонь в очаге под казаном.

– Ведро вот. – Сказал я и поставил на землю около огромной ивы, на ветке которой лежал телефон и раскрикивал детские песенки.

– Ага, да, поставь там.

Сосед взял с импровизированного столика из вёдер из-под водоэмульсии, накрытых дощечкой, литровую банку с непонятной пастой белого цвета.

– Вот, на свином сале готовим, масло растительное закончилось. Этот жир ещё с прошлого года остался, мама моя топила.

Он бухнул в казан несколько ложек. Я понял, что за черешню стоило бы масла растительного дать. Или к лешему в следующий раз черешню! А то сначала масло, а потом ещё чего понадобится. В жир он кинул мясо.

– Помешаешь, будь другом, а то пригорит, а я лук принесу пока.

Я принялся помешивать мясо большой шумовкой, а сосед ушёл за луком. Его долго не было, и мясо стало пригорать, как бы я ни старался его ворошить в казане. Я закурил. Сосед вернулся, высыпал лук в казан и заговорил о рептилоидах, о детском адренохроме, что, мол, все голливудские звёзды сидят на нём.

– Ну, надо же. – Удивился я. – Ничего такого не знаю. Впервые слышу.

– Ну, как? Это вон, в интернете. Такое только у детей, когда ребёнок пугается, в мозгу у него вырабатывается морфин, попадает в кровь и вот этой вот кровью, что ли, они ширяются. Говорят, вон, миллион долларов стоит одна доза только.

– Нет, не знаю, не слышал раньше даже.

К тому времени я докурил уже, а курил я тогда махорку через газету. Да, самоизоляция далась нам тяжело. Безденежье, загнанные на Иссык-Куль в горы, где живут сплошные чудилы. Ну и вот, докурил я, значит, и решил было уйти уже, как сосед попросил меня помешать лук, пока он за морковью сбегает. Жена его нарезала всё это в доме, а он во дворе готовил. Я снова остался один возле казана под огромной ивой, её ветви широко раскинулись и свисали до самой земли, образуя, что-то наподобие шатра, приятное место, весьма уютное. Детские песенки сменились «Мистером Кредо», «Долина чудная долина», на этой ноте вернулся сосед, в руках у него была металлическая миска наполненной мелко нарезанной морковью, кинул её в казан, подкинул ветки в костёр.

– На смородине готовлю. Чувствуешь запах?

– Смородину не чувствую, но ощущается, что это что-то плодовое, а не карагач и не тополь. – Я ляпнул просто так, чтобы поддержать разговор, ничего мне там вообще не ощущалось.

– Вот, приходите сегодня вечером на картошку тушёную.

– Спасибо за приглашение, но сейчас пост православный, а вот, когда закончится, можно будет плов приготовить, я в Ташкенте когда жил, научился готовить его.

– Это с курагой который?

– Нет, я без кураги готовлю, с изюмом, барбарисом и нутом, свадебный называется.

– О! – Воскликнул он, что-то вcпомнив. – А ты слышал, что здесь останки захоронены кого-то, как же зовут его, он с Христом ходил ещё. – Сосед нахмурил брови пытаясь вспомнить. – Ну, как его, блин.

– Апостол Матфей.

– Точно! Матфей. Мне рассказывали, что они прятались в горах. Здесь в то время проходил шёлковый путь, караваны ходили, а они в горах жили. И, то ли от Чингизидов, то ли ещё от кого-то, они ушли в горы. Говорят, что они там рвы рыли, чтобы к ним не подступили. Так вот, друг мой нашёл в горах что-то похожее на рвы, там ещё, он говорит, видно, что из камней какие-то постройки были. Мы собираемся с ним сходить туда. Если хочешь, можешь с нами.

– Навряд ли от Чингизидов, они намного позже апостолов появились. – Мне аж жутко стало от такого невежества. – А вот в поход сходить, это да, я люблю всякие поисковые вылазки.

Он плюхнул томатную пасту в казан, она громко зашипела, и из казана вырвался клуб вкусно пахнущего пара. Повисло тягостное молчание. Сосед увлёкся готовкой, а я свернул ещё одну «козью ножку» и прикурил. Предложил и ему закурить, но он отказался, сказал, что насвай закинул, да, и вообще старается не курить.

– Может, травы покурим? – Неожиданно он предложил.

– Можно, почему бы и нет. У Вас солома?

– Нет, варёнка.

– Она из зелёной варится?

– Да…

Тут пришла его жена и он осёкся, она принесла картошку, воду и муку. Сосед налил немного воды в казан, помешал, сыпанул муку – две столовые ложки. Его жена – Аня, недалёкая, молодая девушка, крупного телосложения, ушла, и мы вернулись к разговору.

– Да. – Продолжил сосед. – Варится только из зелёной, кипит, а потом туда спирт льёшь, масла отделяются, вот их и собираешь.

– Зачем варить? Она здесь и так убойная растёт.

– Ну, я сам не рву её. Это так, если принесёт кто. Слушай, ты помешай ещё, а я бульбулятор принесу. Я из бутылки только курю.

И снова я остался один на один с казаном, мой взгляд упал на ведро, которое я принёс – «Если бы не оно» – подумал я – «Сидел бы сейчас дома». В одиночестве гораздо лучше, чем в компании планового, хотя, в этой стране все курят или пьют, в таком случае, просто не с кем общаться. Сосед вернулся с двумя бутылками.

– Водный? – Я сказал, чтобы просто что-то сказать.

– Ага, он самый.

К нам прибежал его сынишка – Богатырь – так он себя называл, пацану лет пять, на вскидку. Он ходил с деревянным кинжальчиком за поясом.

– Папа, там Дима пришёл. – Сказал Богатырь.

– Скажи ему, пусть сюда идёт.

– Дима – это который на тракторе ездит? – Поинтересовался я.

– Да, а ты с ним знаком?

– Постольку – поскольку.

– Ну, не курили вместе?

– Нет, да, я курю-то редко и стараюсь не палиться.

Пришёл Дима, рассказал, как отвозил баранов в горы на пастбище и провалился в болото, когда вышел из трактора. Показал грязную, мокрую ногу. Он тоже одобрительно отметил полянку под ивой, только в своей, грубой форме – непристойными словами. Затем они с соседом ушли курить, а я остался снова один, помешивать варево в казане. Я бултыхал шумовкой в казане куски мяса с луком и морковью, залитые водой с мукой и томатом, выглядело и пахло всё это аппетитно. Я сегодня ещё ничего не ел, как проснулся, принялся цедить вино и охмелел, напробовавшись его на голодный желудок. В животе заурчало и на этой ноте вернулся сосед.

– Ну, всё, пойдём, покурим, потом картошку закину.

Мы обошли иву, с другой стороны стоял деревянный столик, краска на нём вздулась и потрескалась, он, наверное, много лет стоит здесь под снегом, дождём и знойным горным солнцем. Сосед раскурил бульбулятор, мы хапнули.

– Я тебе сейчас предложу, только это между нами, пацанами. У меня трава есть, надо шишки от неё отделить, часть себе возьмёшь по-братски, ну, а остальное мне останется.

– Нет, спасибо, мне не надо, я-то редко курю.

– Ну, а что ты? Взял бы сколько хочешь, да курил. У меня времени не хватает заняться этим, а так мне бы помог.

– У меня со временем тоже засада, огород, книгу пишу. А курить мне не надо.