И пусть к вере мы часто глухи,
Я надеюсь, в минуты печали
Бог простит мне в том храме грехи
И небрежные эти стихи,
Что недосочинил на причале
Про угрюмый и сумрачный край,
Что не знает чинов и различий,
Где для каждого спрятан свой рай,
Если любишь дорогу и грай
В опустевшем лесу стаи птичьей.
В тот суровый и чистый покой
Будут рваться теперь наши души
Сквозь туман беломорский густой
Над всклокоченной штормом водой
И скупыми обрывками суши.
И я верю – на тех островах,
В нашей дружбой проверенном месте,
На как будто застывших в веках
И в немой тишине Соловках,
Мы ещё соберемся все вместе…
Декабрь 2010 г.
Сана, Йемен
Плайя Хирон
Над заливом Свиней по деревьям ударили пули,
Вышибая на жаркий песок размозжённые щепки,
А вдали корабли чёрным дымом от борта блеснули,
Накрывая огнём редких дотов бетонные слепки.
Самолёты кружили в горячем апрельском рассвете,
Расчищая снарядами путь для отрядов десанта.
В лужи грязи и крови валились под взрывами дети,
И по спинам убитых шагала нога оккупанта.
Враг бесчислен, жесток. Он пришёл покарать непокорных –
Не смирившихся с подлостью, жадностью, рабством и ложью,
Отучить от идей о свободе и равенстве вздорных
И заставить их биться, как прежде, угодливой дрожью.
Гробовой тишиною смирили свой стук кастаньеты,
Когда радиодиктор прочёл леденящие вести,
И крестьяне, насупившись, наспех точили мачете
В онемевшей от ужаса душной и знойной сиесте.
Неужели напрасны былые победы и вера?
И запретные книги, что втайне читали запоем?
Разве кровь, что лилась в золотые пески Барадеро,
Будет попросту смыта кипучим хрустальным прибоем?
Как понятны тогда оказались простому народу
Те слова Че Гевары, что эхом гремят в поколеньях:
«До победы всегда! За Отечество, честь и свободу!
Лучше смерть на ногах, чем позорная жизнь на коленях!»…
Обожжённые пальмы, воронки, руины и трупы –
У свободы всегда послевкусие крови и пота.
В беспощадных сраженьях разбиты ударные группы,
И на корм осьминогам уходят остатки их флота.
Значит, в небе опять разовьётся победное знамя
С той огромной сияющей гордой алмазной звездою,
Его ветер раздует, как свежее вольное пламя,
Над истерзанной в битвах, но всё же свободной страною.
Март 2012 г.
Тринидад – Камагуэй, Куба
Багровый хамсин
2
Светлой памяти Айдара Т.
В клубах дыма и пыли
Тусклый солнечный блин
Алой кляксой навылет
Прожигает хамсин.
Снова густо дымится
Запах крови вокруг,
И уже не садится
Закурить рядом друг.
К безутешной невесте
Комом горя и слёз
Улетает груз-200
В край дубов и берёз.
А здесь пахнет шафраном,
Перцем, бхуром3 и хной,
И опять караваном
Бродит смерть за спиной,
И опять трассерами
Пули небо чертят,
И опять над горами
Скорбно звёзды блестят.
Будто остановился
Ход судьбы на часах,
Но как я ни крепился,
Ни в сухих голосах
И ни в звоне гитарном,
За тот бешеный срок
Что-то ближе не стал нам
Этот Ближний Восток.
Будто в пепельной хмари
Промелькнули те дни,
И как в старом кошмаре
Повторятся они.
Снова красным закатом
Расцветут облака,
И внезапным раскатом
Прогремит ДШК.
А насупленным утром
В неживой тишине
Запестрят перламутром
Эвкалипты в окне.
И опять с минарета
Прокричит муэдзин
Сквозь багрового цвета
Непроглядный хамсин.
Октябрь 2012 г.
Сана, Йемен
Возвращаясь в Россию
Ноэми А.-Г.
В чёрном небе рассыпаны звёзды,
Мне под ними уже не уснуть –
В трудных мыслях российские вёрсты
Отмеряют обратный мой путь.
Там не раз мне, конечно, приснятся
Под румяной янтарной зарёй
Стаи птиц, что угрюмо кружатся,
Над далёкой бесплодной землёй,
Где, как башня из пылких рубинов
В блеске взрывов гранат и ракет,
Под отчаянный крик муэдзинов
За окном багровел минарет,
Как нас ночью из тёплой постели
Поднимал, грохоча, автомат,
И взбешённые пули свистели,
В стены нам отбивая набат.
И не раз в той лихой круговерти
Под свирепым кипящим свинцом
Мне казалось, что линия смерти
Вокруг нас замыкалась кольцом.
Мне тогда был последним спасеньем
Твой портрет на оглохшей стене –
Он питал моё сердце терпеньем
И мечтой о сияющем дне,
Когда в радостный миг нашей встречи
Я, как будто, шагнув в забытьё,
Обниму тебя крепко за плечи
И шепну тихо имя твоё.
11 января 2013 года
Сана, Йемен
Упрёк и угрозы
Перевод с арабского4
Ты пируешь, а я голодаю.
У нас, бедных, вопросы просты:
Почему я деревья сажаю,
Почему я поля орошаю,
Но плоды пожинаешь с них ты?
Почему меня губит работа,
Солнце спину сжигает огнём,
И мой серп пьян от горького пота,
Но богатство в руках у кого-то,
Кто был вором, а стал королём?
Отвечай же мне, подлый правитель!
Мне не нужно молчанья в ответ.
Если нет – пусть Аллах-избавитель
Тебя в адову свергнет обитель,
Где мерзавцам спасения нет.
Я годами назло лихолетью
Твою жадность слезами поил,
А ты строил мечеть за мечетью,
Отнимая железом и плетью
Всё, что я для детей утаил.
Ты с усмешкой царя-изувера.
Растоптал мой несчастный народ.
Умерла в правосудие вера,
И на чёрный прицел револьвера
Уже взят твой зарвавшийся сброд.
Ты себя оградил от лишений,
А меня – от подарков судьбы.
Я не стану просить подношений.
Просто завтра в дыму разрушений
Ты узнаешь, кем были рабы.
Ты зажмуришь в слезах свои веки, –
Гнев в сердцах наших долго вскипал –
И прольются багровые реки,
И твой факел потушит навеки
Революции яростный шквал.
