Словно в раны, мне в щели
Солью жжёт горячо.
Да, порвало брамсели,
Но не вечер ещё.
Меня в море отыщет
Одноглазый пират
И на рваное днище
Нашабашит заплат.
Вновь откроются люки,
Растрясая песок.
Вздернут крепкие руки
Черный флаг на гюйсшток.
Мне полезет на ванты
Вся портовая рвань,
Чтоб настроить секстанты
И расправить бизань.
Напрягутся марсели –
Сухожилия рей –
И сорвут меня с мели
На просторы морей.
Что, не ждали подарка?
Я не так уж и стар,
Из торгового барка
Превратившись в корсар.
22 января 2007 г.
Москва
Высоцкому
Сцена – очень тяжёлое бремя, но
Твоё имя – главная роль!
Всем актёрам страны одновременно
Не сыграть твою жизнь – и боль.
Ты один, кто узнал те количества,
При которых не нужен ад,
Когда струны, как ток электричества,
Бьют по пальцам, ложась на лад.
Ты на грифе гитары пульс Родины
Смог прощупать своей рукой,
Чтобы спеть о российском народе нам,
Как не смог бы никто другой.
Ты открыл в русском сердце отдушины,
Недоступные для других,
И на мелкие части рвал души нам
Твой охрипший от крика стих.
Ты сумел отстрадать и отмучиться
За потомков на век вперёд,
Но у нас, извини, не получится
За тебя завершить полёт.
25 июля 2007 г.
Москва
Мечты о море
Мне приснился опять мой далёкий порт,
Шелест волн с перекличкой чаек,
Тяжесть джинсовых в море промокших шорт
И от пота взопревших маек.
И я вспомнил, как мы на вершине скал
Всё мечтали, смотря на море,
О далёких пассатах, и я искал
Бриг-корсар в голубом просторе.
Он с норд-остом врывался в мою мечту,
Трюмы золотом были полны,
Он шёл прямо ко мне и на всём ходу
Прорубал узким носом волны.
Он из адского пекла вернулся цел –
«Чёрный Роджер» победно реял,
И болтались остатки иссохших тел
На побитых картечью реях.
Там пираты пели, что море – их дом,
В жилах кровь от тех песен стыла,
А они жадно пили кубинский ром,
Вспоминая, как это было,
Как в кровавых сраженьях, казалось мне,
Они грабили галеоны.
Те, что ныне гниют глубоко на дне
От Америки до Альбиона.
В оверштагах крутых надрывался лаг,
Когда гнали суда в фиорды,
Чтоб согрели клинки их голодных шпаг
Своей кровью князья и лорды.
И когда их трюм был сокровищ полн,
Они в порт сквозь шторма спешили.
И бушприт высекал из свирепых волн
Струи горько-солёной пыли.
Там со свистом надсадным рвал хлыст тугой
Спины пленных гребцов-испанцев.
И стоял там с подзорной своей трубой
Капитан у разбитых шканцев.
Где причалят они, он не знал и сам –
Им любые подходят дали.
Лишь бы там было много весёлых дам
Да покрепче грог наливали.
И я с грустью в безбрежную синь смотрел,
Когда с гор мы спускались с братом.
Я искал тот корабль, а сам жалел,
Что не быть мне таким пиратом.
20 октября 2009 г.
Москва
Гитаре
От всех нехитрых благ земного шара,
Я лучших дней давно уже не жду.
И потому лишь ты, моя гитара,
Последний друг мне в будничном бреду.
Я часто мог прижать к груди, как друга,
Тебя одну на всей большой земле
И слушать, как струна твоя упруго
Звенит в опустошённой полумгле.
Не пела в те минуты ты пророчеств
И не плела спасительную нить,
Ты просто дни щемящих одиночеств
Мне очень помогала пережить.
Ты никогда меня не предавала,
Всегда звучала в такт моей души
И тихим перебором согревала
В холодной и безжизненной глуши.
И ты, конечно, помнишь, как звучали
Все песни, что я нам с тобой играл,
Ведь струны сами мне напоминали,
Когда я вдруг аккорды забывал.
Но, пережив ненастья и невзгоды
И разогнав сгущавшуюся мглу,
На дни, недели или даже годы
Я часто оставлял тебя в углу.
Прости мне это, верная подруга,
Прости все дни забвения в пыли,
И не кори рассеянного друга,
Напомни лучше ту – про корабли…
14 ноября 2009 г.
Москва
Воспоминания о Соловках
Я давно не был на Соловках.
Видно, север даёт мне тайм-аут.
И теперь вместо птиц в облаках
В моих сжатых от солнца глазах
Отражается злой Хадрама́ут.
И когда я охвачен хандрой,
Как в минуты тяжёлой болезни,
На гитаре своей боевой –
Она в Йемене тоже со мной –
Я пою соловецкие песни.
Те, что в нашем надёжном кругу
Так давно мы не пели все вместе
На далёком морском берегу
И под снежную злую пургу.
Я пою их в арабской сиесте –
И мне кажется, что лишь вчера
Я покинул холодные дали,
Где в лесах нас жрала мошкара,
Сквозь норд-осты рвались катера.
Будто только вчера вспоминали,
Как нас в море трепали дожди,
Как нам чайка за бортом кричала.
А мы всё продолжали идти
К появившимся там, впереди,
Накренившимся сваям причала,
Где на рейде толпились суда,
Богомольных паломников полны,
За кормою бурлила вода.
И, пожалуй, уже никогда
Не забудут студёные волны,
Как в тени монастырской стены
Над багрянцем вечернего моря
Звон упругой гитарной струны
Разрывал пелену тишины,
Словно шелесту волн этих вторя.
А мы грелись от углей костра,
Как в одежде из тёплого плиса,
И могли просидеть до утра,
Наплевав на морские ветра
И на вздохи холодного бриза.
Там над морем сгорала заря,
Прорезая лучами оконца,
Купола и дома серебря
И алеющей рябью искря
В переливах закатного солнца.
Но сейчас на тех окнах узор –
Словно севера злые оскалы.
Похоронен в сугробах Фавор,
Слепят снегом глазницы озёр,
И пурга заметает каналы.
И пусть я сейчас в горной Сане,
Иссушающим солнцем согретой,
Но теперь почему-то вдвойне
Очень хочется вырваться мне
В соловецкое первое лето –
В то, где в гладях студёной воды
В тишине векового покоя
Отражаются храм и кресты,
Где струятся молитвы, и ты
Тихо крестишься у аналоя.
