– Возможно.

Из-за тени от деревьев трава быстро охладилась, как и поверхность кожи, и по телу пробежались мурашки. Только что умирал от жары, а теперь хотелось согреться, но не было желания двигаться. Даже листья на дереве почти не шевелились. Время будто остановилось, и казалось, что лето продлится вечно. Будто я умер и навсегда остался в определённый день в определённом возрасте, и никогда больше ничто для меня не изменится.

– Не убей себя, – сказал Андрей, и я недоумевающее глянул на него. Тот опустил взгляд на мои губы.

Мысли о смерти всегда тревожили меня больше остальных тем, и я не сразу понял, что искусал всю нижнюю губу.

– Просто я мясоед. Люблю сытно поесть, – ответил первое, что пришло в голову, и присел. Оглянувшись на валяющегося Андрея, заметил, что татуировка продолжалась на груди. Точнее, ветки начинались в области сердца, словно росли оттуда, разрывая кожу.

– Нравится? – спросил Андрей, и я кивнул, ухмыльнувшись. – Ты никогда не хотел татуировку?

– Не знаю. Тут же надо типа смысл вложить, а я, если начну задумываться о нём, то так до старости и не сделаю…

– Я заметил, что ты иногда улетаешь куда-то, – прыснул тот, и я закатил глаза, отвернувшись. Подогнув к себе колени, обхватил их руками и устремил взгляд вперёд. Влажные волосы щекотали лоб, и я откинул их назад, дёрнув головой. – А тебе так важен смысл?

Я пожал плечами.

– Ну, говорят, что надо, чтобы было со смыслом. Да.

– А ты делаешь всё, что другие говорят? – ехидно спросил Андрей, тоже присев рядом.

– Что? – возмутился я. – Нет, конечно. Просто тут я, наверное, согласен.

– Ну, если ты будешь до старости думать над смыслом, то тогда не сделаешь тату никогда. А если не хочешь без смысла, то, в твоём тяжёлом случае, придётся думать до старости.

– Да уж, замкнутый круг, – разочарованно ответил я, понимая, что, видимо, татуировки и правда не моё.

– Может, кому-то другому решить за тебя? Ну, так будет проще, да и со стороны иногда видно даже больше, чем ты думаешь, – как бы невзначай предположил Андрей, и я задумался, что, может, он прав? Кто-то, кто хорошо меня знал, мог бы открыть мне самому глаза на меня же. Это даже звучало интересно.

– Не знаю… – почесав нос, посмотрел на него, затем на видневшуюся часть его тату, и решил, что он мог бы стать моим, блин, сенсеем в мире татуировок. Да. Если мы продолжим общение, что вряд ли, так что предложение не будет звучать глупо. Наверное. – Если ты поймёшь когда-нибудь, что именно мне надо набить, то обязательно сообщи. Желательно, пока мне не исполнилось лет семьдесят.

– Договор, – откинувшись назад, сказал Андрей, и на его лице застыла лёгкая улыбка.

На том берегу заиграла музыка с этно мотивами, и я вспомнил про упомянутый Сашкой фестиваль, но мне так не охота было снова плыть и вообще совершать какие-либо телодвижения, хотелось ещё немного побыть в застывшем времени, что показалось нормальным вот так посидеть тут и послушать музыку издалека. Пусть даже с каким-то странным Андреем. Я зацепился взглядом за его ногу, где сегодня висела разорванная штанина: на щиколотке ползла красная вздутая рана в виде продолговатой линии до самой пятки.

– Эм… Чё у тебя с ногой? Ты не собираешься тут от потери крови помирать, надеюсь?

– А, да забей, – отмахнулся Андрей. Под натиском моего выжидающего взгляда он, снова присев, начал демонстративно разглядывать свою ногу. – Да пока шёл до остановки, так торопился, что зацепился за какую-то хренотень и порвал штаны. И ногу.

– Выглядит паршиво… – честно признался я. Моей ноге как-то сразу стало стыдно, и она будто даже перестала болеть.

– Да пофиг, на мне всё заживает, как на собаке, – Андрей начал потягиваться и зевать, заражая зевотой и меня.

– У тебя тоже какая-то волшебная слюна? – спросил, прикрывая рот ладонью.

Я представил, как Андрей в какой-нибудь позе йоги дотягивается до раны, начиная её облизывать, и мне удалось с трудом подавить рвущийся смешок.

– Конечно, а ты не знал? Моя слюна в аптеках продаётся. Так и зарабатываю деньги, между прочим. «Лекарство от всех болезней», – он провёл рукой в воздухе, изображая табличку на витрине.

– Ну прям юный бизнесмен.

По виду точно не скажешь, сколько ему лет. Шестнадцать-восемнадцать? Спросить как-то неудобно, да и какая разница?

– А тебе сколько лет? – задал вопрос мне, и я вмиг забыл, сколько. – Забыл, что ли?

– Ты, блин, может, ещё и мысли умеешь читать? – удивился я. – Семнадцать. – И добавил, раз такая пьянка: – А тебе?

– Шестнадцать, – пробормотал тот, отковырнув от ранки засохшую кровь. Мне стало противно, и моё лицо невольно скривилось. – Это что? – он поднял голову и сощурился, прислушиваясь. – Музыка? – уставился на меня.

– Ага, сегодня ж фестиваль какой-то…

– Чёрт, – Андрей подскочил на ноги и вприпрыжку направился в воду, крича: – Я ж там участвую!

– Ты – что? – удивился я и тоже поднялся. – Ой… Постой!

Пока он пробирался сквозь заросли, периодически на меня оглядываясь, я прихрамывая плёлся за ним и снова оступился, после зашипев от боли. Чёртова нога!

– А с твоей-то что? – Андрей остановился, уже наполовину погрузившись в воду.

– Да тоже торопился и типа подвернул по пути к дурацкой остановке! – Я не понял, почему так расстроился. Наверное, дело было в том, что всё как-то шло не так – не обычно, а я так не привык. Просто хотел провести хорошо время с друзьями, но тут этот Андрей, вонючая грязь, другой берег, шутки, татуировка, а потом ненавистная мне уже музыка, которая началась так не вовремя. Не могли попозже начать?

Андрей явно заметил моё замешательство, и я, закусив губу, снова поковылял в его сторону. Я редко психовал, но тут не сдержался, и чувство стыда нервно щекотало под ложечкой. Андрей недолго о чём-то подумал, глянув на тот берег, затем на меня, и, пробравшись обратно, протянул руку.

– Да, это всё проклятая остановка! – с наигранной злостью поддержал мою интонацию. – Завтра придётся купить литр моей волшебной слюны для твоей ноги, а теперь пойдём уже, – поманил пальцами, и, решив, что сейчас помощь мне и правда не помешает, я ухватился за его руку, аккуратно ступая в озеро.

Существуют люди, заряжающие своей энергией. Я их прозвал «люди-батарейки» или «люди-лампочки». Они словно наполняют светом не только мир вокруг, но и у тебя внутри, и кажется, что всё хорошо, жизнь прекрасна, а ты можешь сделать что угодно, ты наконец-то видишь, и, кажется, пока тот человек не появился, ты и вовсе не смотрел, не слышал, не чувствовал – не жил. Но как только он исчезает, то всё снова меркнет.

Мне редко попадались такие люди, и я к их числу точно не относился. Наверное, я больше походил на «ни рыба ни мясо», плыл по течению и не особо парился, например, с выбором профессии или куда вот так вот выбираться с друзьями. Соглашался и всё. Надо в армию? Ладно, пойду. Учиться на инженера? Хорошо, поступлю. Едем к бабушке на дачу? Конечно, поехали. Меня никогда особо не волновала моя «тряпичность», но в последнее время я начал задумываться над теми вещами, которые раньше сам не решал. Мне не запрещали, а, скорее, меня даже подталкивали, направляя, как мне казалось, на верный путь.

Андрей оказался прав – я делал всё, что говорят другие. Ну, не всё, конечно, но если дело касалось чего-то важного, то я сразу перекладывал ответственность на чужие плечи.

Он же больше походил именно на того, кто заряжает энергией и тянет за собой, точнее, к нему тянутся. Наверное, именно из-за этого, когда мы вернулись на другой берег и он, попрощавшись, ушёл к своим, моё настроение резко рухнуло вниз.

Мне не хотелось возвращаться к знакомым лицам, поэтому я решил, пока они меня не заметили, ещё немного пройтись, несмотря на ноющую ногу. Далеко уйти она мне не дала: оступившись, я чуть кубарем не покатился с холма в кусты, но удержался, зацепившись за их ветки.