— Я выгляжу обиженным? Нэ?
— Ты выглядишь злым. — Аой был серьёзен. Даже не улыбался.
Андо разрывало от напряжения, он всё ещё не отошёл от разговора с Каору, и сомневался, стоит ли делиться этим с Юу… вернее, имеет ли смысл? Гитарист устал делать вид, что у него всё в порядке. Настроение дерьмовое, к чему скрывать? И уже плевать, как он при этом выглядит.
— Если это доставляет неудобства… Извини.
— Это Ниикура, да? — с раздражением прервал его Широяма. — Вы снова поругались? Можешь, конечно, ничего не рассказывать. — И внезапно взорвался: — Какие неудобства? Я что, парень с улицы?!
Машина встала на светофоре, они молчали. Андо разглядывал упрямый подбородок и капризный профиль Аоя, и вдруг подумал, что они уже давно перестали быть чужими друг другу. И даже если поведение Дайске кажется ему странным, Юу больше не оттолкнёт. Иначе бы он, как и прежде, ни о чём не спрашивал.
— Скажи, я ужасный человек?
— Веский аргумент, чтобы навалять твоему Каору.
— Не разговаривай со мной, как с девкой!
— Дай, ты ведь и сам про себя всё знаешь, — хмыкнул Аой, мельком взглянув на любовника. — Так какого хера ведёшься? Быть эгоистом нормально. Кого заботят другие? — спросил мужчина, выезжая на шоссе. — Мне, к примеру, насрать, — сообщил он, выкручивая руль. — Но ты не такой. Вечно заморачиваешься. Вот тебе и прилетает, — Широяма засмеялся. — Никто из нас не святой! И я люблю в тебе говнаря, — признался Юу, улыбаясь. — Но если объективно — ты хороший человек!
— Для тебя…
— Для меня, — повторил Юу. — Быть хорошим для кого-то, это уже немало. — Аой не собирался устраивать дискуссию, ему просто хотелось, чтобы Дайске, наконец, успокоился. А всё Ниикура! Этот мужик умеет вить верёвки из людей. — Я отвезу тебя в одно место, — сказал Юу. — Там свежий воздух и отличный пейзаж. Хочешь медитацию, типа секса на травке?
— Хочу.
Память порой выдаёт нелепые сюрпризы в виде неожиданных флешбеков. Так случилось сейчас и с Юу. Ему вдруг вспомнился день, когда они с Даем пересеклись впервые; красивые руки, сложенные в замок на стойке бара, запотевший стакан с матовым боком и блеск бриллиантов на левой кисти. Он слишком диссонировал, выбивался из общей укуренной атмосферы клуба, как если бы миллионера затащили на вечеринку к бомжам… Слишком дорогие часы. И… какие-то не мужские.
Широяма был под кайфом и его не волновало, что Дайске пришёл не один. Этот парень ему приглянулся. Но услышав краем уха чужой разговор о подарке невесты — часах Chanel, стоимостью дохрена тысяч йен, Аой почему-то возмутился, приняв сказанное, как вызов самому себе. А потом отчего-то расстроился. Но решил, что обязательно заставит Андо избавиться от этих часов. Любым способом.
— У тебя несчастное лицо, — Аой заговорил первым. — Не знаю, какой очаровательный повод был у вас прийти в этот гадюшник, но не хотел бы ты свалить отсюда? — спросил он с многообещающей улыбкой. Для Юу тогда стало делом принципа, чтобы Андо согласился.
— С тобой, что ли? — Дай осматривал визави с интересом.
— Вариантов с кем уйти у меня предостаточно. Но я предлагаю это именно тебе.
— Я должен быть польщён?
— Да. И у меня одно условие. Сними эти жуткие часы.
— Жуткие? — Андо выпучил глаза. — Да ты хоть знаешь, сколько…
— Сними их.
— Допустим… — согласился Дайске, пристально изучая будущего любовника. — Я сделаю это для тебя… а взамен?
— Я трахаюсь как Бог. И ты в этом убедишься.
Слишком просто. Широяма вспомнил и пьяный секс в окружении стен дешёвого мотеля. Свой животный напор и осторожное предупреждение о том, что Дай нечасто бывает снизу. А Юу не церемонился — ему просто хотелось выебать кого-нибудь, чтобы забыться. И он не только забылся тогда — он вообще всё забыл. А Дайске — нет. Мужчина поразился тому, что сейчас испытывает совершенно иные эмоции. Его привязанность к этому человеку неожиданно возросла в несколько раз…
— И я готов выслушать всё, что ты захочешь мне рассказать, — сказал вдруг Аой. — Говниться не стану. Обещаю.
Андо не очень понимал, откуда появилась такая забота, и дабы не сглазить, ничего не комментировал. Но отношение Юу растрогало мужчину. Если раньше он сам бегал за Широямой, то сейчас вдруг ощутил тот самый фундамент — основу чужого характера, который ни за что не позволит сломаться. И суждения Аоя, в меру жёсткие и циничные, оказывали на гитариста необходимое терапевтическое воздействие.
— Ща расплачусь, — ехидно выплюнул он, отворачиваясь. Только вот, несоответствие интонаций с выражением лица слишком бросалось в глаза.
— Серьёзно? Эй!
Но гитарист молчал. Ещё пару миль они проехали, внимая шуму мотора, пока Андо, наконец, не решился снова заговорить.
— Хотя бы теоретически… ты иногда думаешь о том, что… больше не один? Ну, типа, когда есть человек и он, типа, принадлежит тебе… и это не просто фантазии. Что ты чувствуешь, Юу? — Дайске Андо безуспешно пытался разобраться в потоке, обрушившихся на него мыслей. Его смущало, что все они были по-идиотски сентиментальными. — Я не то имел в виду. Мне просто нужно услышать… Чёрт!
Аой вдавил по тормозам, съезжая на обочину.
— Давай-ка остановимся. Вот так, — мужчина вытащил ключ зажигания, и мотор заглох. Сверху над ними расстилалось, темнеющее в сумерках небо. Оно напоминало плотное одеяло, в котором пестрела россыпь редких и неярких звёзд. Красиво. Широяма открыл окно, впуская в салон воздух с примесью пыли и запахом машинного масла. Мимо резкими «вжиками» проносились автомобили. И только они двое, казалось, не соответствовали общему течению, зависнув в безвременье. — Это ты плавно сменил тему, — сказал мужчина. — Слушай, тебе реально необходим весь этот… — «Бред?» Аой не сказал вслух, но изобразил руками что-то абстрактное. — Зачем? Разве и так не ясно? Ты что, плохо видишь? Даже в очках?
— Ладно, забей! — Дай надулся ещё больше.
— Я уж думал и правда, случилось чего… а у тебя банальный ПМС.
— Ты, блять, обещал не говниться!
— Я соврал, — Аой добродушно усмехнулся, примирительно касаясь ладонью чужого колена. Когда твой приятель отказывается и шутки воспринимать, это уже клиника. Следовательно, придётся сказать ему то, что он хочет услышать.
Пальцы рефлекторно поглаживали двойную строчку на фирменных джинсах, статично перемещаясь вверх и вниз по шероховатой ткани. Андо сидел не шелохнувшись. Если надрачивание его колена позволит Юу высказаться, то Дайске был абсолютно не против.
— Когда речь заходит о чувствах, я просто умираю, как хочется пройтись с юморком по теме… Знаешь так… чтобы весело и цинично! — сказал ритмист The Gazette.
— Я серьёзно.
— Ты вынуждаешь меня! Я не сторонник моногамии, но хотел бы (требую!) верности, хоть и вру, что мне похер. Я вообще вру насчёт всего, что касается любви… а ты терпишь мой отвратительный характер, и мы часто ссоримся. Схема вполне себе… — Широяма был задумчив и смотрел прямо перед собой. И внезапно оживился: — Так я не один, или ты плод моих эгоистичных фантазий?
— Господи, блять!
— Не быкуй. Что значит «принадлежит», Дай? — Аой поёрзал в кресле. — Уж ты-то должен знать, что нет в мире никого, кто будет принадлежать тебе. Если ты имел в виду «И в болезни, и в здравии, пока смерть не разлучит нас», то это всё чушь собачья! — Аой заговорил на кансае, продолжая с нежностью наглаживать чужую ляжку. — Мы вольны выбирать. Теоретически. — Поднимаясь вдоль шва, рука Аоя задержалась на промежности, и Андо невольно зажал его ладонь между своими бёдрами, отвлекаясь на манёвр. — Сделать что-то зачастую проще, чем сказать. Вот как сейчас, например. Когда я касаюсь тебя там, то чувствую твоё зарождающееся желание. И, поверь, оно очень волнует моё собственное. Но мы ведь не это обсуждаем, да?
— Юу! — Брови Андо сошлись на переносице. Подобную клоунаду мужчина наблюдал не впервые. — Я тя умоляю, — протянул он, позволяя Широяме и дальше исследовать свой пах. Мужчина развёл колени шире, глядя на любовника с нескрываемой иронией.
