Отвлечься, стряхнуть с души неприятный осадок, и вообще, забыть весь этот проклятый день. Позвонить что ли другану с радио, встретиться, пожаловаться на жизнь? Джо прекрасный человек, всегда выслушает, обязательно поддержит. Съёмки закончены, так что можно расслабиться. Они просто поговорят о чём-нибудь…

Каору не успел прийти к какому-то решению, услышав за спиной осторожное цоканье каблучков. Она носила их всегда и везде, независимо от мероприятия. Ниикура сделал глубокий вдох и обернулся. Кожаные ботфорты, короткие шорты и байкерская куртка. Лидер одобрительно хмыкнул, рассматривая яркий берет на вздорной головке. Нанако была лет на пятнадцать младше Каору и он воспринимал её, как трансформер, в зависимости от ситуации переключавшийся из режима «леди-паинька», в режим «боевой ангел Алита».

— Куда подруг дела, Нана-чан? — Каору никогда не отличался особой вежливостью. Разве что на официальных встречах, где в основном приходилось помалкивать. Но глаза всегда говорили вместо него.

— Убила и съела, — коротко ответила Нана. Она шагнула ближе, не нарушая личного пространства мужчины. Улыбнулась лукаво. — Каору-сан! — Рассмеялась. Голос у неё был с лёгкой сипотцой, уютный такой. И смех не писклявый, как у других, а звучный и дерзкий.

— Ты опоздала, — усмехнулся гитарист. Каору подумал, что если её желанием было встретиться с Дайске, она бы явилась раньше. Но барышня, видимо, намеренно ждала, когда все разъедутся. Значит, она искала не мужа. Нанако пришла… к нему? — Вы с Дайске разминулись, — на всякий случай сказал лидер, — он уехал…

— Знаю. Видела…

— Что видела? — насторожился гитарист, проворачивая в голове возможные варианты того, что она могла вообще увидеть.

Каору настоятельно давал себе установку не вмешиваться. Уже не только в отношения Андо с Аоем, но и вообще. Сделал вывод никогда и впредь ничего, касающееся деликатных тем, не выговаривать публично. Никогда больше! Сегодня был первый и последний раз. И получилось говно в Санта-Барбаре. Ну, нахер! Чужие отношения его не касаются.

— Как уехал, видела. Прыгнул в «Ягуар» и укатил, — сказала она. — Подбросишь?

— Нет.

Каору не хотел никуда её «подбрасывать», так же, как и обсуждать Дайске. Но пообщаться на отвлечённые темы с ней было неплохо. Природа наградила Нану проницательностью, а в сочетании с живым умом подобное сопряжение лидеру импонировало.

— Почему? Ты за рулём, я знаю, и слишком ответственный, чтобы напиться на работе, так что…

— Ты язычок-то придержи, а то болтаешь много. Пожалуйста, (блять), — одёрнул её Ниикура. Каору не был дипломатом, но Нана к этому привыкла. Девушка лишь снисходительно улыбнулась. — Я всё же пил, Нана, — объяснил гитарист, — безопаснее будет ехать на такси. Тебе вызвать машину, или сама?

Вопрос повис в воздухе. Ниикура хмурился, пребывая в раздумьях, а жена Дайске настойчиво топала следом за ним на парковку. Как своенравная лошадка. Так они и добрались. Каору щёлкнул сигналкой, и девушка, открыв дверь, ловко запрыгнула в салон чужого автомобиля.

— Пожалуйста, (блять). У меня был трудный день, я не хочу сейчас ругаться. Нана!

— И не надо. Поехали, прибухнём.

— Нет.

— Лузера ответ! Можешь на меня сейчас наорать, отведи душу, я потерплю. А потом поехали, ладно?

Лидер поджал губы, глянул на барышню уже сердито. Наглеть он ей не позволит.

— Не вынуждай меня, упрямая коза…

— Ты такой грубый! Как Юки могла выйти за тебя?

— Мы с Юки развелись ещё год назад, — равнодушно сообщил Каору, забираясь в салон.

В конце концов, не выволакивать же её за шкирку из машины? Вот Тошия такие ситуации решал на раз — он джентльмен. Улыбнулся бы, пропуская даму вперёд, галантно закрыл за ней дверцу машины, потом отвёз её в бар или куда-нибудь ещё, напоил, выслушал… (про связал и выебал мы благополучно пропустим). Но это мелочи.

Допустим, барышня уже в салоне и дверь закрывать за ней не надо. Трахать чужую жену, по известным причинам, Каору тоже не собирался. Напоить и выслушать? Улыбнуться… Ниикура растянул рот в кривом подобии дружелюбия.

— Ну и гримаса! — проговорила Нанако. — Мне жаль, что вы расстались.

— А мне нет. Куда тебе ехать?

— В бар?

— Я скажу как есть. Для меня — это аванс к продолжению «банкета», — начал Каору негромко, — тем более что тебе от меня что-то нужно. Споить меня можно, ибо пью я часто и помногу. Учитываешь ли ты тот факт, что моя пьяная физиология навяжет иную модель поведения? Грязную и непорядочную. Мужчины не могут думать о нескольких вещах сразу, так что мои мысли будут о сексе. Это раз, — мужчина поднял указательный палец вверх. — Если ты решила, что кольцо на пальце тебя защитит, тогда ты полная дура. Алкоголь убивает мораль. Есть вероятность, что ты напьёшься раньше, и я воспользуюсь ситуацией. Это два, — Ниикура поднял средний палец, за который цепко ухватилась маленькая ладошка, заставляя гитариста опустить руку. — Ты уповаешь на порядочность, но я вовсе не такой. И не куплюсь на хлопанье ресничками и наивные глазки. Так что говори сейчас, что тебе надо.

— Прямо дрожу от страха, — она стянула с головы берет, становясь серьёзной, — насколько ты переборщил с суровой правдой и моралью ниже пояса.

— Возможно, — ответил Каору, с усмешкой предлагая девушке сигарету. Он знал, что она не курит, но всё равно протянул ей пачку. — Но факт остаётся фактом. Старайся взвешивать все «за» и «против» заранее. Мужчины не дураки, мы ненавидим, когда нас используют.

— Извини, — сказала она с улыбкой. — Выпустила из внимания.

— Так что тебе надо?

— Когда я выходила замуж, отец Дайске меня предупредил, что его сын не такой, как другие мужчины. А потом добавил, что я пойму и справлюсь. До сих пор ломаю над этим голову… ты не знаешь, что он имел в виду?

«Интересно девки пляшут, — подумал Каору, выпуская дым в окно. — И ты за этим пришла ко мне? А к кому ещё? У нас вся группа — и вашим, и нашим, как большая шведская семья».

Андо старший сделал прямую отсылку на ориентацию сына. Просто именно сейчас Нанако вдруг понадобилось либо подтверждение, либо опровержение этого факта. Её, конечно, волнует, чем Дайске занимается ночами, но гитарист, видимо, ни разу не давал повода для прямых подозрений. Ну, как не давал — она просто не там искала. Мирилась с его жизнью рок-звезды, и, наверное, объясняла холодность мужа в постели его вечной занятостью… а ещё смотрела так, будто знала, что Каору ей сейчас не ответит. Что ж, она умница — правильно сообразила! Он не станет… делать этого на трезвую голову.

— Выходи из машины! — Взгляд лидера уткнулся в обиженно насупленное личико. — На такси поедем, — объяснил он. Развлекать себя тоже надо иногда.

…Место Каору выбрал вполне демократичное. К интиму не располагало. Антураж, в котором всё просматривалось, как на ладони. С чужими жёнами необходимо держать дистанцию. Но Нанако была красива, и Каору потихоньку отпускал себя. Он блестящими глазами пялился на её маленькие сиськи, стянутые плотным трикотажем лифа, изящные кисти рук и внимательные глаза. Слушал её болтовню и ни о чём не хотел думать. Он делал вид, что не замечает, как стараясь не захмелеть слишком быстро, она выливала содержимое стакана в декоративную вазу за спиной. Они оба неумолимо пьянели: алкоголь делал своё дело, нарушая ясность мышления, координацию, путая речь и включая либидо. И Нана всё-таки заговорила о муже.

— Он отказался научить меня делать минет, — она произнесла фразу нарочито медленно, растягивая слова, затем подняла бокал и выпила содержимое залпом.

Вот так, да? Нанако выросла в уважаемой семье, её вроде хорошо там воспитывали. Манеры, сдержанность, никаких лишних проявлений. Какой нахрен минет?

— Я тебя не понесу, если накидаешься.

— Я знаю, мужчинам такое нравится. Будь я твоей… девушкой, ты бы научил меня?

Они обменялись быстрыми взглядами.

— Пожалуйста, (блять), ты не моя… девушка.

— Может быть, я не сексуальна?