Сука, весь в засохшей сперме! Широяма заржал и схватился за задницу. Дай молодец, конечно. И теперь любое движение причиняет дикую боль. Но мужчина никого не винил, просто не стоило подставляться…

В ворохе смятых простыней ритмист нашёл айфон и набрал номер Укэ.

— Алё, Ютака, я заболел. Сегодня без меня, сорян, — трагически выплюнул Аой в трубку, и, не дожидаясь, пока ему что-то ответят, отключился. — Чёрт! — выругался гитарист, стряхнув прилипший к паху презерватив, пытаясь отыскать среди хаотично разбросанных вещей, свои трусы. Кряхтя, заполз в зеркальный душ, и очень удивился, обнаружив сочные засосы на внутренней стороне левого бедра и шее. — Вот дерьмо! — в сердцах произнёс он. — Надо сказать, чтобы в следующий раз… — Стоп. Какой, нахрен, ещё следующий раз? Что за мысли? Не будет никакого следующего раза.

Ощущая живительные потоки горячей воды, Юу медленно расслабился, начиная смывать с себя последствия безумной ночи. Воспоминания неожиданно оказались очень яркими. Они ведь с Даем ещё и курили что-то, параллельно запивая алкоголем. И включали тот небольшой механизм, напоминающий увлажнитель воздуха. Тот, что стоит рядом с кроватью. По-любому афродизиак!

«Твою ж мать!»

Сквозь прозрачные стены душа Аой с ужасом взирал на огромный, как ему показалось, девайс чёрного цвета, брошенный в специальную коробку рядом с использованными полотенцами. Андо трахал его… вот этой штуковиной? На спор. Реально? А самое дикое, что Юу, вроде как, был очень даже не против этой затеи. Но как это вообще можно было позволить запихнуть в себя? И ведь оно запихнулось! Тонна смазки ушла. Выпучив глаза, музыкант в недоумении смотрел на себя в зеркало, силясь убедиться, что весь этот кинк ему не приснился.

С предельной осторожностью Аой ощупал себя между ягодиц и реально взвыл.

— Бля-а-а, — простонал гитарист, и в этом вопле отразилась вся боль мира. По ощущениям там находилась космическая дыра, внутри которой всё нестерпимо горело. Подобного с ним не случалось ещё со времён бурной юности.

А чего стоил экстремальный секс на столе! И вот это запомнилось лучше всего, потому что феерично кончить партнёру в лицо, да, это надо уметь… Прям выстрелил. Аой не мог вспомнить, как к этому отнёсся Андо. Всё-таки… такое… ну, в лицо, понимаете? Не обговаривалось… А не хрен было складывать его в такие позы, ведь Юу не гуттаперчевый, хотя… и ему впору было гордиться собственной гибкостью.

Закончилось всё традиционно в постели, и уже без экстрима, правда, какими-то неуёмными поцелуями на грани помешательства и просьбой «Выходи за меня»…

Кое-как добравшись до дома, Широяма упал на кровать и провёл там остаток дня, глядя по телевизору дорамы и выползая на кухню, чтобы попить водички и поменять компресс. Его походка была осторожной и плавной, как у лебедя, грациозно скользящего по водной глади. Нюанс в том, что никому не видно, как птица перебирает лапками под водой. Юу не был птицей и то, что он заметно подгребает, могло бросаться в глаза.

Защемление седалищного нерва — веское заявление, чтобы на какое-то время отмазаться от работы. Сердобольный лидер купился сразу, ведь выглядел Юу «не очень, чтобы очень». Но спустя несколько дней, гитарист уже передвигался как живой, дав себе клятву избегать любых наркотических трипов, и, особенно, тех, кто с ними связан.

***

А ведь был ещё Руки, про которого Аой за всеми последними событиями практически забыл. И сейчас посещение Таканори в больнице сидело в голове Широямы идеей фикс. Он говорил себе, что обязательно приедет к Таке сразу, как только… Ну, по мере возможности, разумеется. И это «сразу» всё откладывалось и откладывалось в силу неких важных причин, но Аой не сдавался. Он нашёл вариант передавать другу привет через согруппников. Ну, что поделать, не любил гитарист больницы, а ещё больше не желал получить взбучку. Дело в том, что в порыве благих намерений он снова накосячил. Тем не менее… хвала совести, в общем.

— Нахрена ты притащил в больницу ребёнка? — увидев друга с дочерью на руках, Матсумото возмутился. — И разве ты не собирался поехать с ней на Окинаву?

Услышав этот тон, полный раздражения, Широяма состроил оскорблённое лицо и заботливо поправил шапочку на детской голове.

— Это ты нам вместо «здрасьте», да? Она уже большая и всё понимает, кстати, так что постарайся при ней не выражаться, — строгим голосом произнёс он. — Тебе не приходило в голову, что детей тоже иногда показывают врачам?

— Так ты притащился ко мне с больным ребёнком?! — негодовал Матсумото.

— Руми-чан не больна, — уверенно сообщил Широяма, и, чмокнув дочку в лоб, произнёс: — Дядя Руки у нас не в себе, потому что приболел. Видишь, что случается, если вовремя не принять рыбий жир?

Таканори пребывал в не особо оптимистичном состоянии духа, особенно после визита Кая, который вежливо пытался смягчить углы, объясняя, из-за чего, а точнее, из-за кого они всё ещё не продвинулись в подготовке к записи. Несмотря на то, что певец лежал в больнице, работу никто не отменял… А этот котокозёл, ещё и ребёнка сюда приволок. Рассчитывал задобрить Матсумото, прикрываясь дочерью? Не на того напал — Руки терпеть не мог детей! Вообще, ничьих. А ещё его бесило, что Аой пиздел как дышал. Постоянно. Откуда в нём эти повадки? Правильно, Кансай виноват. Регион, порождающий мошенников и лгунов.

— Как ты меня назвал? Дядя Руки? — певец вздохнул, сохраняя невозмутимый вид. — Аой, прошу, убирайся, пока я не запустил в тебя чем-нибудь тяжёлым.

— Судя по ворчанию — идёшь на поправку. Мы пришли узнать, как дела.

— Вы пришли, — язвительно выплюнул Руки, закрывая глаза. — Спасибо. До свидания.

— В чём дело, Така?

— А ты бля… не догадываешься? — Руки терял терпение. — Дэдлайн, детка! Мы не можем записать бас, ибо кто-то отпиз… избил Рейту.

— Я вытащил его из участка, как ты и просил.

Глаза Матсумото оставались закрытыми, но он так и видел перед собой это наигранно-наивное выражение лица гитариста. Вытащил он, как же!

— И что же ты сделал потом? Не смог отказать себе в удовольствии… коз… короче, ты понял, скоти…

— Тихо!

— Не сдержался. Ты ему сустав выбил. В курсе?

— Нет. Не в курсе, — ответил Аой. Таку всегда поражало, насколько быстро Юу умеет адаптироваться под ситуацию. Подыграть, состроить нужную мину. Вот, как сейчас, например. Всё он знал, разумеется. — Мы не созванивались, — равнодушно сообщил брюнет. — Наверное, уже пришёл в себя… Меня больше волнуешь ты.

— Ты даже ребёнка притащил, чтобы использовать как буфер, — шипел Таканори с кровати.

— Это не так… я вообще об этом не думал… — но Широяма не договорил, потому что девочка у него на руках завозилась, выдавая признаки беспокойства. — Сейчас пойдём. Согласен, милая, тут абсолютно нечего делать! Очень неприятное и неинтересное место, — мультяшным голосом произнёс он, и ребёнок заулыбался. — О… смотри, какие трубочки из дяди торчат! Побегай-ка, — шепнул он, спуская дочку на пол.

— Бесишь.

— Чего злишься? — Широяма ехидно повернулся к Матсумото. — Переживаешь, что всё теперь приходится делать левой рукой?

— Я на тебе отыграюсь сразу же, как только снимут гипс. Вот тогда ты у меня попляшешь, пидора… козли… — краем глаза он наблюдал, как Руми подошла к кровати и, цепляясь ручкой за простыни, поднялась на носочки, чтобы рассмотреть певца поближе. — Нехороший человек, — процедил он, с ненавистью глядя на Аоя.

— Аккуратно, не плюнь в неё ядом.

— Дядя, — вполне внятно сказала Румико, и Руки натянуто ей улыбнулся.

Воспользовавшись замешательством, гитарист решил сменить тему.

— Мы тут в детское кафе зашли по дороге, — сообщил Аой и выглядел при этом так, будто подвиг совершил. — Хотели сначала в бар… но, знаешь, спиртное тебе пока нельзя, мы смузи купили. Из манго, — достав из пакета стакан, сказал Широяма. Румико тут же потянула к нему ручки.

— Дай, — сказала она.

— Твой папа большой врун, Руми-чан! — произнёс Таканори с презрением. — Тебя просто не впустили в изакаю с младенцем. К счастью, наверное. Так что верни ребёнку её сок!