«Просто так тащиться в аэропорт ты бы не стал!»

— Но я здесь. Восьмидесятый выход; это как раз там, где ты проходил контроль. У девушки, что проверяет паспорта, выбеленные короткие волосы…

— Интрига, но у меня нет желания её разгадывать, танк!

Матсумото в бессилии пинал ногой стену, осознавая, что так и не нашел достойных аргументов.

«Какие слова тебе нужны? Что пообещать? Хочешь статус? Да я выйду за тебя, чёрт подери, только покинь сраный боинг!» — Пожалуйста, — хрипло добавил он вслух.

— Пока, Руки. Увидимся через неделю.

— Подожди! — Широ вслушивался в полный паники голос. — Ужасное чувство… когда стоишь за толщей стекла, пялишься на взлётную полосу и понимаешь, что ни хрена не способен изменить. Кажется, что я больше тебя не увижу. Ты понимаешь? И это, пиздец, как пугает, Юу.

— Не совсем, но понятнее… Обязательно было вести себя, как скотина? Ты ведь мог рассказать про кошмары. Ещё тогда…

— Да не мог я! Ты же знаешь моё отношение к…

— А у меня вообще была возможность узнать, как ты к чему-то относишься?! — закричал в телефон Аой. — Ты так зациклен на собственной независимости, что не дал мне и шанса!

— Не бросай трубку…

Гитариста вдруг захватил поток чужой неконтролируемой паники. Сознание Таканори раскрывало ужасы сна, где время, номер рейса и маршрут полностью синхронизировались с реальностью. Даже место возле иллюминатора, где сидел Широ, и лица пассажиров — все совпадало. А потом Аой увидел вспышку загоревшейся турбины и взрыв…

— Ты параноик, — одними губами произнес гитарист, вытирая со лба холодный пот. — И знаешь, это вообще-то не смешно…

— Покинь чёртов боинг! — завопил Матсумото. На него начали оборачиваться окружающие, взглядами призывая к порядку, но Руки сейчас было абсолютно не до приличий. Он продолжал орать: — Я не могу потерять тебя!

Хотелось верить, что этот кошмар — лишь игра воображения, но… вероятность маленького «вдруг», заставляла Руки сходить с ума. От мысли, что он не в силах повлиять на ситуацию, певца охватывало отчаяние. Бесчувственный и непробиваемый Матсумото, в буквальном смысле лез на стены от безысходности. Слово «вернись» крутилось в голове бесконечной мантрой вместе со всеми жуткими образами, передаваемыми гитаристу телепатически.

— Ладно, убедил. Жди у главного выхода.

— Чёрт! Да!

Руки всё ещё слышал его голос, обращенный к персоналу:

— Прошу прощения, я никуда не лечу.

Минуты ожидания казались часами. Таканори так растянул рукава трикотажной парки, что они стали сантиметров на десять длиннее, чем были. Вокалист напоминал Пьеро, который, не зная, что делать, растерянно размахивал руками. Увидев знакомую фигуру в сером пальто, Матсумото рванул навстречу.

— Ты идиот! — язвительно начал Аой, снимая очки. — Сам ненормальный и меня делаешь таким же.

«Живой!» — с облегчением подумал Руки, и со всего маху врезал Широяме по лицу.

Учитывая нервное перенапряжение последнего, гитарист не особо-то и удивился.

— Спасибо. Я тебя тоже люблю!

Руки сопел, обхватив себя руками, и его одежда напоминала Юу смирительную рубашку.

— Рукавчики не длинноваты? — поинтересовался ритмист, потирая ушибленную щеку.

Пряча взгляд, Матсумото схватил его за руку и потащил на улицу.

— Постой!

«Давай ты заткнешься, и мы просто уедем».

Даже сейчас, когда они уже вышли на стоянку и добрались до машины, Юу чувствовал, как Таканори трясёт от напряжения. И, вцепившись в его руку, он никак не мог выпустить её.

— Эй, расслабься! Я здесь, все закончилось.

— Просто сядь в тачку, Юу. Блять. Молча. Окей?

— А чего у тебя с глазами?

— Неужели так трудно заткну…

Юу отбросил сумку в сторону, и, схватив любовника за плечи, резко притянул к себе. Он был готов к любой из возможных реакций: от мата до рукоприкладства. Только Таканори повел себя очень странно. Он замер и вдруг судорожно вздохнул, утыкаясь носом в шершавую ткань аойского пальто.

— Как же это, блять, всё херово! — вздрагивал певец, вытирая рукавом лицо. — Ненавижу… себя, всю эту ситуацию и тебя, сукин сын! Ты… бесишь! Никто меня так не…

«Ну, чего ты? — Широяма смутился, не зная, как быть. Таким Таканори он наблюдал впервые. Только и оставалось, что осторожно гладить его по спине. Коснуться губами выбеленной макушки. — Не надо, ну, перестань. Я же с тобой».

В голове певца стремительно пустело, сужая микрокосм до конкретного индивидуума. Широяма стоял рядом невредимый и… руки сами потянулись, чтобы обнять его в ответ.

— Я… не знаю, чего… уже ни хрена не понимаю в этой жизни…

— А когда говорил, что выйдешь за меня… понимал?

Резко отпихивая гитариста, Матсумото рванул к машине. Он и так слишком открылся, чтобы позволить Юу использовать против себя свои же слова.

— Размечтался! Разумеется, нет. Этого не случится никогда!

— Уф-ф! А насчёт статуса серьёзно было? — продолжал свою атаку гитарист. Матсумото ничего не ответил. Сантиментов и так уже хватало; бросив Широ ключи от авто, он плюхнулся на пассажирское кресло. — Куда едем, кстати?

— Домой… — на автомате прозвучал усталый ответ, но Така тут же поправил себя: — Ко мне домой. Ишь чего — статус ему подавай! И перестань улыбаться так, будто ты победил.

Широяма жил моментом. Он ощущал внутреннее тепло, и, удивительное дело, что это его маленькое счастье впервые не осаживали, не пытались обломать, не осыпали сарказмом…

— Я собираюсь в Миэ на рождество, — осторожно сообщил Юу, заводя машину. — Хочешь со мной?

— Чтобы твоя мама откормила меня до размеров слона, а папа, наконец-то, усыновил?

— Это была дань вежливости, сволочь!

— Чтоб ты знал: они просто любят меня больше, чем родного сына… и тебе стоит об этом задуматься, Юу.

— Ты отвратителен!

— Знаю. Но… хрен ты поедешь куда-то один.

***

P.S. Боинг 737 благополучно совершил посадку в Сеуле. Для одних пассажиров путешествие закончилось, другие же, вновь поднялись на борт, дабы продолжить путь в столицу Соединенного Королевства. За время полета никто не пострадал.