— Аки, что…

Тот сдёрнул маску, выдавив из себя улыбку, скорее похожую на гримасу, тихо опустился на краешек кровати. Он рассматривал худое лицо, вглядываясь в такие знакомые, ставшие родными черты, и не мог оторваться. Эти бездонные глаза, широкий нос и детский рот. Так близко! Все слова куда-то испарились, заменившись на режущие, болезненные, разрывающие душу эмоции. Прострация охватила Акиру: ему казалось, что всё, что происходит, происходит не с ним. В его взгляде Матсумото читал сейчас намного больше, чем можно выразить просто словами, поэтому, ни о чём не спрашивая, он позволял Сузуки продолжать эту молчаливую экспрессию.

— Аки, — прошептал он.

— Я не знаю, что ты думаешь, но тогда в кафе я совершил ошибку. Я не должен был отпускать тебя. Если бы была возможность всё вернуть, то я бы никогда!.. Просто не думал, что это станет так важно, — он поднялся с кровати и отошёл к окну. — Несу невесть что…

— Всегда хотел снова там оказаться, — тихо сказал Руки. — Так вот всё повернулось как-то по-дурацки. Акира? Что с тобой?

Блондин оставил созерцание подробностей оконного пейзажа и развернулся к собеседнику. В его взгляде читались решительность и какая-то безысходность:

— А если я скажу, что люблю тебя? Все эти десять лет… Наверное, не имеет смысла говорить об этом, но, знаешь, молчать я тоже не могу. Я видел тебя всего каких-то пару раз, но, чёрт, это знакомство перевернуло мою жизнь! Прости, даже не знаю, как ты к этому отнесешься. Если это, ну… я тебе неприятен, могу рекомендовать другого врача. Только скажи! Это нормально. Чёрт, не стоило… — Он схватился руками за голову. — Что я несу!

Мгновения напряженного молчания казались Сузуки вечностью, и в этой тишине тиканье настенных часов болезненно резало слух.

— Пожалуйста, подойди, а то сам я при всём желании… Знаешь, — Руки слегка улыбнулся, — если, конечно, тебя не смущает мой непрезентабельный вид с пробитой башкой и фингалами, то я поцелую тебя. Снова.

— Что? — Врач ожидал услышать что-то вроде холодного отказа, но никак не это. — Ты что? — переспросил он на всякий случай.

— Я хочу поцеловать тебя, бота… — Така не успел договорить, поскольку горячие губы стремительно накрыли собой его собственные. Это был уже не тот подростковый наивный поцелуй, теперь он открывал совсем иное: привязанность, надежду и осознание того, что вот оно, сейчас, перед тобой, то единственное, ради чего вообще стоит жить. Таканори, не желая ни на секунду прерывать эту неожиданную близость, прошептал: — Мне не нужен другой врач и вообще никто другой. У меня есть ты, Акира.

***

На всякий случай Сузуки снова осмотрел пациента. Измерил пульс, давление, проверил зрачки — пока всё в норме. Состояние удовлетворительное.

— Тебе нужно что-нибудь?

— Диктофон. Можешь достать? — Матсумото улыбнулся. — Мелодия засела в голове, не даёт покоя, а записать — сам видишь… Хоть напою вместе с текстом. Ты меня вдохновляешь!

— Конечно, — Сузуки ощутил, как внутри него начал подниматься холодный скользкий страх: пророчества Урухи начали сбываться. Выйдя из палаты, он со всех ног бросился разыскивать корректора.

***

«Я должен совершить это открытие в нейрохирургии только благодаря смерти. Его смерти. А он… Така… Ками, почему мне так невыносимо думать? За что? Мы даже не говорили. Не общались. Десять лет ожидания — и всего одна неделя! И что прикажете делать? Бросить его? Или же отдать всё, что смогу, за эти дни? Не успев обрести, уже теряю. Я согласен на всё, только пусть он живёт».

— Если я его оставлю — не факт, что это сработает, — буквально простонал Акира, — мы только потеряем время. Ты сам не уверен, Кою. Я… Что я могу? Скорей сам умру, чем откажусь от него! — Холодные ладони в безысходности стиснули больничную униформу, дернув ангела на себя.

— Но попробовать стоит?

— Помоги ему! — Сузуки, как загнанный зверь, начал метаться по комнате. — Сделай что-нибудь, ведь ты же ангел! Останови время, ну, не знаю, сотри память… Там, у себя наверху, вы ведь практикуете подобные штуки? После всего того, что я услышал о твоём бюро, чёрт! Разве нет? Кою!

— Ты даже не вспомнишь его потом. Уверен, что готов?

— Да плевать! Я люблю его, — вырвалось у него. — Ты же любил кого-нибудь?

Противный писк пейджера заставил Сузуки вспомнить о врачебном долге. Он прочел сообщение. Лицо его побледнело, устройство выскользнуло из рук и с глухим звуком брякнулось об пол.

— Началось. Ему становится хуже. Чёрт, я… я не могу просто сидеть и ждать, понимаешь?! Я должен быть рядом, — голос его внезапно охрип.

— Иди, — тихо произнёс Такашима. «Любил ли я? Ты даже не представляешь, каково это: разрываться на двоих».

***

В который раз Ютака поражался проницательности Юу, многовековой опыт и интуиция которого очень пригодились сейчас. Кай доверял ему, словно себе, и был уверен, что Широяма прикроет Уруху насколько сможет. План заключался в том, чтобы вовремя пресечь действия ангела, не дав тому слишком напортачить. В том, что Кою натворит «делов», никто не сомневался. Раскрывая себя смертному, тот уже нарушил устав.

И Аой, и Ютака знали, что в одиночку тому не справиться и он обязательно обратится за помощью. И идти придется к Каю. Нужно быть камикадзе, чтобы предстать перед начальством. В гневе Широяма подобен дикому хищнику, непредсказуемому в своих действиях. Для него долг — это главное. Ради выполнения дела он наплюёт на чувства: если придётся вмешаться — он это сделает, надо убить — убьёт! А потому оставался Кай, задачей которого являлось не допустить худшего, удержав этих двоих от опрометчивых действий. И в этом вопросе Верховному не оставалось ничего иного, как довериться Хранителю.

Они оба любили ангела, который просто сыпал проблемами. И всё же один момент здесь оставался неизвестным. После таких пертурбаций Уруха больше не сможет оставаться корректором… Юу не мог не предвидеть такого поворота, но, тем не менее, он молчал, и это заставляло Ютаку нервничать.

***

— Помоги мне!

— Ками! — Укэ вздрогнул, увидев перед собой вдруг ниоткуда появившегося Уруху. — Не пугай так! — Шатен тепло улыбнулся и жестом указал тому на стул. — Садись. Хочешь чая?

Тот отрицательно помотал головой:

— Кай, пожалуйста.

Укэ смотрел, как его любовник, воспользовавшись предложением присесть, собирается с мыслями, нервным движением убирая с лица мешавшие волосы.

— Хорошо. Что нужно сделать? — спросил он.

— Можешь обнулить им память об их первой встрече, до госпиталя? — Кою боялся, что Кай начнет перебивать и пытаться переубедить его. — Тогда, возможно, они не успеют сильно проникнуться друг другом и смысла в смерти Таканори не возникнет, да и Акира не станет углубляться в проблему.

— Допустим, но…

— Они соединены по-особенному, понимаешь? Я прошу тебя как Хранителя Книги. Ведь есть возможность немного переписать их историю, соединив позднее, например?

— Тебе так важно сохранить жизнь какому-то смертному, что ты совершенно не задумываешься о последствиях! Ты хоть понимаешь, о чём просишь? — Как ни пытался Ютака сохранять спокойствие, недальновидность Кою просто выводила из себя. — Ты подставляешь Юу!

— Не надо, Кай! Ты и злишься сейчас больше из-за него.

— Ты нарушил устав! Мало того, ты ещё меня подстрекаешь это сделать!

«Наш с тобой мальчик импульсивен: зациклившись на одной светлой идее, он не взвесит ни «за», ни «против», не потому, что глуп, а потому, что он просто другой. Однако не стоит его недооценивать. Когда он вернётся просить тебя о помощи — помоги ему», — слова Широямы неожиданно всплыли в памяти.

— Ты считаешь, что я наивный дурак, но, знаешь, Аой не был бы Аой, если б не просчитал мои действия. Он мог предположить заранее, что я приду к тебе, и, учитывая это, — Кою тяжело вздохнул, продолжая фразу, — наверняка он дал тебе определённые полномочия. Он оберегает мой зад, так же, как и ты! — Столкнувшись с гневным взглядом Хранителя, ангел добавил: — Я люблю его, Кай.