В попытке выбраться незамеченным невольно замираю, залюбовавшись спящим ритм-гитаристом. Его гибкое тело сейчас совершенно расслаблено, длинные темные волосы, закрыв пол-лица, подчеркивали четкость линий чуть приоткрытого во сне рта. Воображение тут же нарисовало пошлые и вульгарные сцены, в которых шелковые пряди касаются моего лица, а тело Широ соблазнительно нависает сверху, расположившись между моими широко разведенными ногами, а его губы… В это время Уруха вдруг неосознанно толкается бедрами, и я закрываю ладонью рот, чтобы не застонать… Это уже слишком! Надо уходить, пока не заметили, и не успел я подумать, как крепкие пальцы стиснули мою кисть, и раздался сонный и вкрадчивый голос Аоя:

— Куда?

— В туалет, можно? — прозвучало беспомощно.

— Если узнаю, что за дозой — набью морду, — по-доброму, не открывая глаз, шепчет Юу, не ослабляя хватки, а мое тело начинает сходить с ума, потому что не хочет, чтобы его отпускали.

— Чёрт, Аой, — судорожно выдыхаю его имя, — отпусти.

— Таканори?..

— Юу?..

Моя рука получает свободу, и я, спотыкаясь, стремительно влетаю в ванную, вытирая со лба выступивший пот. Несмотря на физическую слабость, желание сейчас напрочь сносит мне крышу, чтобы я мог думать о чём-то ещё. Эта мучительная тяжесть в паху так давит, что заставляет забыть обо всем на свете, в том числе и о том, что нужно бы запереть за собой дверь…

***

— Уруха, просыпайся! — требование Аоя разбудило лид-гитариста. Уруха резко сел в кровати и замер в прострации, не понимая чего от него хотят.

— Что?

— Давай-ка, за Такой!

— Зачем?

— Не тупи, идиот! Это по твоей части… В ванную.

— А делать-то что? Снять его с толчка?

— Ну, почему ты такой тормоз, а? Не дай ему вдохнуть хотя бы до обеда…

— Каким образом?

— Очнись и перестань крякать! Стояк у него, Кою — эрекция!

— Понял, — Уруха не торопясь двинулся в сторону душа, пытаясь на ходу отыскать очки, но потом махнул рукой, вытирая глаза. — Отчего ты всегда такой злой, Широ?

— Я не злой, — ответил гитарист. — Просто беспокоюсь.

— Так почему сам не реагируешь, а посылаешь меня?

— У тебя лучше выходит. И я не сплю с парнями.

— Спишь, Юу. Ты спишь и с парнями, и со всем, что шевелится…

— Не цепляйся к словам! Поторопись, пока наш депрессивный мальчик не вытворил еще чего-нибудь, — брюнет вздохнул. — Ублажи его, чтобы хотя бы какое-то время он ни о чём не думал.

— А если бы меня сейчас здесь не было? — вдруг спросил Уруха.

— К счастью, ты здесь…

— Юу, что ты чувствуешь на самом деле?

Если бы взглядом можно было убить, то Кою уже давно стал бы трупом, и как минимум несколько раз.

— Раздражение, поскольку, задавая дурацкие вопросы, ты теряешь драгоценные секунды, за которые может случиться все, что угодно. Или ты хочешь обсудить со мной что-нибудь еще?

— Козёл ты…

Аой ничего не ответил. Отвернувшись к стене, он с силой вцепился в одеяло двумя руками.

***

Я надеялся, что душ успокоит. Вода лилась прохладным потоком, стекая по груди, бежала ручейками по рукам, лаская колени, капала на пол, тоненькой дорожкой исчезая в стоке. Но она не приносила облегчения, не утоляла моей жажды. Перед глазами возникло лицо Аоя и тело Кою. Крепкие объятия ритм-гитариста, его горячее тело не дают мне покоя, а чуткие пальцы Урухи заставляют фантазию работать с утроенной силой. В этот момент я четко отдавал себе отчет, что хочу этих двоих, сию минуту, немедленно. Рука уже потянулась к напряжению, в то время, как возбужденный мозг потребовал свою заначку. Ками… За шумом воды я не заметил открывшуюся дверь и не увидел возникшую на пороге фигуру, которая резко развернула меня к себе.

— Уруха?

Он целует меня в губы, сминая их властно и жестко, так, как будто бы делал это всегда. Язык нагло врывается в мой рот, и я сразу соглашаюсь на все, прижимаясь к гитаристу всем телом. Колени подгибаются от нахлынувшей эйфории, когда его пальцы стискивают мой зад, проникая между ягодицами. Мозг поражен лишь одной мыслью о сексе. И если сейчас этого не произойдет, наверное, моё сердце остановится. Оно бьётся так сильно, что кажется, разорвётся на части. А тело жаждет боли. Неосознанно, сильно кусаю чужой сосок. Уруха вздрагивает, в ответ вжимая меня в стену, и я ударяюсь затылком.

— Не церемонься, Кою. Давай без прелюдий…

— Но…

— Пожалуйста.

— Ты хочешь боли?

— Я кончить хочу, — признания слишком развратные, но размышлять об этом нет возможности. Накрываю ладонью пах, начиная двигать рукой. Он убирает мои пальцы, не позволяя ласкать себя, а затем перехватывает инициативу, притягивая к себе за бедра. Со стоном подаюсь навстречу. Такой бурной реакции я от себя не ожидал. — Помоги мне, Уруха. Ты же за этим пришёл?

Короткое пересечение взглядов.

— Как ты хочешь?

— На пол… Быстрее…

Гитарист выволакивает меня из душа на прохладный пол, буквально распиная на скользком кафеле. Я раздвигаю ноги, и в ход идет первый попавший под руку крем. Это сладкая боль! Потому, что он спешит; я чувствую, что Кою жутко не терпится, и его пальцы проникают и двигаются во мне слишком грубо, бескомпромиссно растягивая неподготовленные мышцы. Дыхание сбивается, я ловлю на себе затуманенный и полный жажды взгляд, понимая, что сейчас он готов на всё и просто ждет слова.

— Давай!

Он входит медленно. Эта мнимая осторожность пропадает уже после первого толчка. А Уруха, оказывается, любит доминировать. Его жесткие фрикции приносят болезненный кайф, и я, словно шлюха с упоением начинаю выгибаться в такт движению. Сейчас я совсем не против подчиняться.

— Руки, твою мать…

— Всё нормально.

Он закрывает глаза. Эта боль! Я хочу ее еще и еще, она наполняет меня, заставляя терять контроль. Такое сладостное чувство, когда тело горит предвкушением финала. Я просто не в состоянии сопротивляться, культивируя похоть, ведь этот секс такой потрясающий! Возможно, когда-нибудь я пожалею, но сейчас… Невозможно оторвать взгляд от красивого лица Кою, от того, как он в напряжении кусает губы, с каким выражением смотрит на меня.

— Ты сумасшедший, — хриплый голос щекочет нервы, — тебе же больно!

И я срываюсь, отпуская себя. Целую эти выразительные губы, отвечая, что мне хорошо, как никогда, и в подтверждении этих слов, тело, жаждущее разрядки, выгибается, замирая на мгновение, и моё семя выстреливает, пачкая его ладонь и оставляя белёсые капли на животе.

***

Несколько минут уходит на то, чтобы отдышаться. И через мгновение я вдруг понимаю, что этого всего недостаточно. Мало. Хочется ещё. А вот Кою нужен тайм-аут.

— Да ты супермен!

— Что-то здесь нечисто, Шима! Пяти минут не прошло, у меня снова…

— Хочешь повторить? Я не против.

— Ты понимаешь, что так быть не должно, особенно после вчерашнего? Я не должен себя так чувствовать. Все, что угодно — апатия, депрессия, упадок сил. Но никак ни это! Я вообще сейчас думать не могу ни о чем, кроме секса. Черт, Кою!

— Побочные явления? Или же…

— Что?

— Аяме! Помнишь, вчера? Ну, таблетки на столе… Сердце поддержать… Приколистка она!

— Аяме? Ты думаешь? Ну да, собственно. Стоит с ней поговорить… вот прямо сейчас… я позвоню… — судорожно сглатываю, глядя на обнаженное тело рядом с собой. Вот накрыло-то! — Давай повторим, а? А потом я обязательно с ней…

Мягкие губы касаются моих ключиц, каскадом легких поцелуев спускаются ниже. А затем ещё ниже. И ещё. И я снова не могу думать. Ни о чем, кроме горячего рта, принимающего в себя мою необузданную страсть.

— Господи, да-а…

***

Обмотав бедра полотенцем, я потихоньку проскользнул мимо Аоя к журнальному столику в надежде взять айфон. Я так надеялся, что Юу не станет ничего спрашивать, но ошибся: на меня обрушился целый град вопросов.

— Как ты? Будто на взводе.

— Есть немного.

— Надеюсь, ты не…

— Нет, что ты! Мне не предоставили такой возможности.