— …Не вздумай сдохнуть! Давай, открывай глаза, или я сам тебя прибью! Руки, возвращайся!

Этот знакомый сердитый голос доносился откуда-то издалека, я слышал его как будто бы сквозь вату. Эхо, какое-то мутное эхо. И еще один голос. Он звал меня по имени. А еще шум воды. Перед глазами все плывет… Две расплывчатые тени нависли сверху. Пока я пытался сфокусировать взгляд, новый приступ пульсирующей боли заставляет застонать и зажмуриться.

— Матсумото! — я узнал голос ритм-гитариста, но интонации его стали какими-то другими, уж слишком сочувствующими. Черт, зачем он? — Таканори, посмотри на меня! Как ты?

— Моя голова…

Звонок в домофон заставил его резко обернуться.

— Ясно. Уруха, иди, открой. Я сам справлюсь тут.

Сознание противно возвращалось стыдом и беспомощностью. Вижу себя сидящим в собственной ванной, голым, и Юу поливает меня теплой водой. Осталось только прикрыться ладошкой.

— Х-холодно.

— Сейчас.

Он закрывает кран, и закутав меня в полотенце, помогает выбраться из душа. Приветственно кивнув женщине в белом халате, укладывает меня в кровать. В дверном проеме я вижу мокрого Уруху, который вопросительно глядя на брюнета, отодвигается, пропуская врача. Та же дамочка, что недавно колола Ютаку, материализуется теперь и здесь. Подойдя ближе, она наклоняется, брякнув чемоданчиком, и скрупулезно изучая мое состояние, измеряет давление, рассматривает зрачки, слушает сердце.

— Снова ты, марионетка. Являешься, словно привидение, — прошептал я.

— Бредит? — поинтересовалась она.

— Сарказм, — ответил Уруха.

— Давай без иронии, Руки. Голова болит?

Даже кивнуть не в состоянии. Внутри что-то разрывает мозг на части, как будто отбойные молотки колотят по вискам. Закрываю глаза.

— И так вижу, можешь не отвечать. По-хорошему, надо бы закрыть тебя в клинику. Знаю, нельзя. Но если продолжишь в таком же режиме, мы тебя потеряем. Жить хочешь, Матсумото? — Этот холодный голос всегда поражал меня отстраненностью и равнодушием, как будто она говорила о чем-то совершенно незначительном, а не о жизни человека.

Я молчал. Было уже все равно.

— Ты меня слышишь? Боль сниму. Утром заеду проверить. Вот таблетки, я оставлю на столе. Еще пару часов не давайте ему спать, — говорила она, одновременно наполняя шприц желтоватой жидкостью.

— Спасибо, Аяме-сан, — сказал Аой.

— Через час дайте синюю капсулу: надо сердце поддержать. И еще, может начаться озноб, возможно, повторятся рвота и приступы паники. Сократи дозу, Руки. Береги себя.

— Аяме, — обратился к ней Кою, — не рассказывай об этом наверху.

— Все скрыть не получится, — вздохнула она, — сами знаете…

— Пожалуйста… хотя бы о передозе…

Она соглашается, обещая, что попробует.

А я ощущаю, как мое тело покрывается мерзкой испариной, и начинает трястись. Ужасное чувство, когда не можешь себя контролировать. Ни мозг, ни тело уже не подвластны разуму, и мысль о том, что вот если это состояние является началом конца, то как-то не хочется умирать вот так. Мне вдруг стало так страшно, что я начал задыхаться.

— Вот о чем я и говорила, — она, не мигая, внимательно смотрит на меня. — Така, все хорошо, — негромко говорит Аяме. — Медленно вдохни и выдохни. Дыши. Не спеши, вот так. — И внезапно разворачивается к Юу. — Согрейте его, мальчики!

— Снова в душ?

— Нет! Раздевайтесь и к нему. А еще горячий чай. Это должно успокоить. Всё, я ушла, до завтра.

— Ты серьезно? В кровать?

— Кою, я вообще когда-нибудь шутила насчет пациентов?

— Пойду, сделаю чай! — Не дожидаясь, пока она уйдет, Уруха быстрее молнии метнулся на кухню.

Юу стоял напротив, хмурился, о чем-то напряженно размышляя. Вдруг стало настолько холодно, что я застучал зубами. Аой посмотрел исподлобья, потом сделал шаг вперёд и, забрав мокрое полотенце, не глядя просто накрыл меня одеялом.

— Знаешь, в постели у меня несколько иные предпочтения, — сообщил он, снимая с себя одежду. — Но раз уж надо…

— Н-ну, п-прости, что я не д-девушка, — простучал я зубами, разглядывая его крепкое тело. — И спасибо.

— Плевать, — он нырнул ко мне под одеяло и крепко обнял двумя руками. — Холодный, как лягушка! Эй, Уруха, ну, где ты там?

— Еще минуту, — раздался с кухни голос Кою.

— Быстрей давай. Така, двигайся ближе.

— Не надо. — Совсем прижаться к нему? Мы в неравном положении: я голый, а он в футболке и боксерах. Да я лучше умру, чем…

Уруха вернулся с чаем и поил меня с ложечки, как маленького, поскольку с такой дрожью в руках я вряд ли смог бы удержать чашку. Юу находился сзади, придерживая меня за талию, и я беспомощно расположился между его коленями, откинувшись спиной на чужую грудь, как на кресло. Поза оказалась слишком интимная, и мне стало не по себе. Аой не должен был этого делать.

— Кою, давай к нам, а то я… Короче, уже даже я замерзаю, — заворчал ритм-гитарист.

— Юу, мне нужны штаны, — выдавил я из себя, - ну, неловко же…

А он снял с себя футболку и отбросил ее в сторону.

— Так лучше. Уруха, скорее!

Аой будто совсем не слушает мои слова. И вот уже Кою оказывается в постели, прижимаясь ко мне, а Юу обнимает со спины. Они оба такие горячие, что, кажется, могут обжечь своим теплом. Дрожь потихоньку проходит, но смущение остаётся. Я чувствую, как кровь приливает к лицу.

— Это неправильно, — тихо возмущаюсь я.

— Не ёрзай, — выдохнул Аой мне в затылок.

— Юу, зачем вы это делаете?

— Заботимся. Всё спросил?

Я замолчал.

— Ну и напугал ты нас, — прошептал Кою. — Таканори, тебе что, настолько хреново?

Снова молчу, не зная, что ответить.

— Оставь его, Уруха. Не до того. Как голова?

— Не умру.

И тут у меня неожиданно сдали нервы, и я сорвался. Слёзы разрывали на части, было так стыдно, что я никак не мог заставить себя успокоиться, будучи не в состоянии прекратить истерику. Хотелось провалиться сквозь землю.

— Черт, я не хотел, правда не хотел! И представить не мог, что смогу опуститься до такого, — слова вырывались сами собой, будто кто-то произносил их вместо меня. — Если б не контракт, все сложилось бы иначе, и Кай был бы здоров, а я не превратился в зависимую от кокса тряпку… И выхода из этого… знаете… его просто нет. Такая перспектива пугает до смерти. И я постоянно об этом думаю. Я… совершенно один…

— Ш-ш, ты не прав. Мы все участвовали в этом выборе, — прошептал Юу, успокаивающе гладя меня по волосам, — и ты не один, Таканори. Что, по-твоему, мы делаем с тобой тут в одной постели?

— Юу прав. Тебе не следует взваливать на себя весь груз ответственности. Мы же тебя никогда не подводили, верно? Так почему бы тебе не разделить его с нами? Мы твои друзья, Така, — Уруха обнял меня за шею, привлекая к себе, и я уткнулся носом в его плечо.

— Вы все страдаете из-за меня…

— Эй, прекращай уже, — прервал меня Юу и добавил: — Давайте сменим тему. У нас есть куча незаконченных текстов…

Я слабо улыбнулся. Работы никак не убавлялось: стоило мне разобраться с чем-то одним, как тут же наваливалось другое.

— Уже не куча, а всего семь, — ответил я.

— Превосходно, почти укладываемся в график.

— Неделя передышки кажется настоящим отпуском, — задумчиво произнес Уруха.

— Порнография какая-то, а не отпуск. Видели бы вы себя со стороны.

— А вот это я обсуждать не стану, — закрыл тему Юу.

— Может, телек посмотрим? — предложил Уруха. — Ужасы там какие-нибудь?

— Своих кошмаров хватает, — буркнул я.

Две пары рук, два горячих тела отдавали мне свое тепло. И я позволил себе слабость раствориться в нем. Усталость свинцовой тяжестью давила на веки, и я не заметил, как тяжелый сон поглотил меня.

========== Точка отсчёта 3 ==========

Утро. Яркий свет слепил глаза. Даже не успев проснуться, я почувствовал, что тело среагировало, как нельзя… Черт! Они даже во сне продолжали обнимать меня. Рука Широямы откровенно покоилась на моем бедре, почти касаясь паха, и его размеренное дыхание отчего-то обжигало шею. А Уруха упирался мне в живот, обнимая за талию. Вероятно, ему тоже что-то снилось, хотя… вполне обычная физиология. Я было дернулся, но сильные руки не позволили отодвинуться, крепче прижимая к себе. Катастрофа! Это не просто утренний стояк — мне дико хотелось секса! Лежа абсолютно голый между своими лучшими друзьями, я оказался не в состоянии побороть первородный инстинкт, невзирая даже на полную муть в голове и вялость рефлексов. И что? Парням и так известно обо мне слишком многое, и ужасно не хотелось привлекать внимание еще и к этому недоразумению. И что мне выбрать? Поскорее бежать и найти штаны, или достать заначку, чтобы позволить мозгу обрести ясность? А может быть сразу в душ? Так я хотя бы смогу снять напряжение.