– Но, с возвращением в свой истинный дом возрожденной Царицы всё вслед за ней возрождается снова и снова!

Царь набирается жизненных сил, на глазах молодеет, Царский Дворец обновляется, Воды воротятся вспять!

Снова в Пещере Подводной иссякший Источник звонко течёт серебристой струёй говорливой!

Также, в придачу к уже обозначенным силам, Духами древних стихий было назначено впредь -

Людям особым иметь непростые таланты: Даром Волшебного Слова иных наделить, чтоб отныне

Им в совокупности с Даром увидеть сокрытые тайны, чтобы могли рассказать остальным о Порядке,

Данном навеки всем тварям земным от рожденья, как тот порядок блюсти и беречь Равновесье,

Чтоб не лишиться нам Мира и жизней своих в одночасье.

Так закончила таинственная Прорицательница Саламандра свой рассказ в ту далёкую длинную ночь…А нам теперь осталось только рассказать, что стало после Маришкиного исчезновения из семьи, где она родилась и выросла:

Наутро хватились любимой Марины родные и близкие, стали искать, и следы привели их к Реке. Долго рыдала тогда безутешная Мать, также и старшие сёстры, отец, и соседи; прочие люди печалились…многие в Городе знали её и любили. В гневе, тоске и печали несчастный жених безутешный долго к Реке приходил и стоял на пригорке, рыдая; громко крича, призывая Марину к себе…Но не ответил никто, и назад она не возвратилась…Много с тех пор утекло равнодушной воды, и забылась с годами давняя эта печаль…но у Речки той Имя своё появилось. И по сей день ещё люди Маришкой её называют, хоть от Маришки самой уж давно и следа не осталось…

Всё вышеописанное – история Маришки, мудрость Саламандры – приоткрылось, как щёлка в незримой и плотной завесе, разделяющей Время, в последний «визит» мой в Подводное Царство Речного Царя. И, лишь спустя много лет я смогла воссоздать тот давнишний, волшебный, и необычайно прекрасный свой сон, хотя – видит Природа, попытки предпринимались ещё в детстве…Видимо, в пору моих юных лет Речной Царь опять был вдовцом, ведь бедная речка Маришка, а с нею и неисчислимая масса рек, ручейков и озёр умирали, становясь бессловесными жертвами человеческих дел и свершений во имя «прогресса». Очень надеюсь, что сейчас, когда я пишу эти строки, Маришка – Речная Царица уже вернулась к своему царственному супругу, а если ещё нет – пусть поскорей возвращается! Речной Царь! Я выполнила твой приказ, и поняла наконец и твои слова, и своё призвание. Теперь я знаю, что в нынешнем безумном мире всем вам – существам древним и тайным – приходится всё тяжелее, и кто-то из нас, людей должен помочь вам поддерживать Равновесие, данное всем нам Природой. А ты, Марина – Новая и Вечная Царица, Дитя Солнца и Воды – где же ты теперь? Скоро ли вновь возродишься на этой Земле? Возвращайся поскорее к своему любимому мужу и Царю! Услышь его Зов, загляни внутрь себя и также пойми своё предназначение, как это смогла понять та, другая Маришка…Другая, но такая же, как и ты…У вас с ней одна душа, и одна судьба. Он ждёт, он всегда тебя ждёт…и вместе с ним ждут все речные Духи, болотные огоньки, ждут Хранители Четырёх Стихий, ждут все умирающие речки, пруды, озёра, ручейки и болотца, и ждёт Матушка-Природа…Пока всё ещё ждёт – когда же Человек научится наконец – хранить и беречь Мир, в котором он живёт. Оправдаем ли мы их ожидания?

– Ну что, опять друзья помогали? – смеётся отец, снимая меня с высокой грушевой ветки, с которой я уже почти срослась…

– Да нет, сама справилась…

– Не верится как-то! – подначивает папа, усмехаясь.

В любой семье имеются свои «крылатые словечки», прозвища домашние и милые смешные выражения, смысл коих ясен лишь своим. Вот это – про друзей, которые всё в чём-то помогают, берёт начало в самом раннем моём детстве. Намного раньше всех подружек заимела я любимого и закадычного дружка. Почему-то в детстве слово «закадычный» рифмовалось для меня с «загадочный», «таинственный», и означало что-то сокровенное… такое, что уж точно нужно постараться придержать в себе. И не болтать об этом с кем попало. По этой ли причине, или потому, что раньше нас сдружились наши юные родители, общались мы с Илюхой в основном лишь на семейных вечеринках, в тесном дружеском кругу. Момент первичного знакомства затерялся в закоулках нашей общей памяти, да и понятно – было нам обоим о ту пору годика по три…Отцы наши служили в авиации, и мамы, как обычно водится, нашли общий язык довольно быстро…ну а мы уж – троица детишек-дошколят, составили отличную компашку! Илюшка, я и Оленька – немного нас постарше, вот и были мы – те самые друзья. Семейство Атамановых подальше обитало от моих привычных улиц, в мещанско – историческом кусочке Города, на улице с простым названьем Мирная. В эпоху развитого «изма» мирная, на самом деле, улица, вдруг разделив судьбу своих бесчисленных товарок, потеряла своё имя; а раньше называлась Пирожковый Ряд; и это – прежнее, утраченное ныне, прозвище, ей подходило очень! Потому как в первом из старинных каменных домов размещалась вплоть до революции пекарня, и при ней прекрасная кондитерская, может даже, и кафе. Обрывочные уцелевшие сведения о прошлом исторической застройки, к сожалению, не позволяют нам наверняка установить назначение каждого из зданий этой улицы… возможно, были и другие заведения, удовлетворявшие когда-то, в прежние года, общественные нужды населения во вкусной и здоровой пище, недаром же целый «Рядъ пирожковiй» был обозначен на старой, не существующей более, вывеске…

Сколько раз, шагая автоматом по маршруту к дому Атамановых, представляла я – а как бы всё смотрелось много лет назад…кто жил в покинутых теперь домах…в какие, неизвестные нам игры, здесь играли дети в чистых и ухоженных дворах, большинства-то из которых нет уже на этом свете; а дома пустые всё стоят, ослепшими глазницами пытаясь разглядеть – какая стала вокруг жизнь…Тот дом, где жил Илья, был совершенно не похож на наш – что в нём было раньше, неизвестно, а в те годы, когда мы были малыми детьми, здесь обитали вместе несколько семей. Такая помесь дома и квартирной коммуналки. Имея многие удобства жителей квартир – колонка газа, внутренний водопровод, и санузлы с большой и настоящей ванной – кухню общую делили пополам, топились дровяными печками, как мы.

В распоряжении Илюшкина семейства было две больших и смежных комнаты: столовая-гостиная, она же дополнительная кухня, она же комната, где делали уроки; и вторая – спальня, детская, и временами – танцевальный зал. На весь большой и странный дом имелся и такой же двор – и чей-то, и ничей… у каждой из семей был огорожен собственный участок, и сидели среди грядок разные постройки – погреба, сараи, даже гаражи. В тепло нам, детям, был простор и радость! И где-то здесь, средь пахнущих до одурения кустов старой сирени и жасмина…или, возможно – между грядок с огурцами и картошкой, облепленной противным колорадским гадом; а, может – в старых жестяных тазах, поставленных купаться и играть в кораблики, осталось наше сказочное, дошколячье Лето…

В любой из мелочей огромного двора мы находили новые и новые забавы. Но, кроме популярных, «стадных» игрищ, мы втроем – Илюшка, я и Оля, уединялись часто для создания своих, разнообразных развлечений:

– А давай, я буду сказочной принцессой!

– Почему вдруг ты?! Я тоже хочу быть принцессой!

– Ты маловата для принцессы, будешь фрейлиной придворной!

– Ну нет! Я не хочу быть фройленой! Хочу принцессой!!

– Девочки, да успокойтесь наконец! Вы обе будете принцессами, согласны?

– Встань и иди!!

Такая странная концовочка, конечно, больше подходила бы какой-нибудь библейской сценке, где божий сын внезапно исцеляет безнадежных, стонущих больных. Откуда взялась фразочка такая в детском лексиконе, неизвестно. Библейские сюжеты тогда были не в чести, и книг таких мы отродяся не видали. Но, так или иначе, «безнадежного» Илью она воистину чудесно исцеляла – он, осторожно и неловко опираясь на скамейку, враз пытался встать своими непослушными ногами… мы с «волшебницей» кидались помогать…и, опершись на наши дружеские плечи, бедный «больной» мальчишка шёл, прихрамывая, несколько шагов в сторону сада…Пройдёт немного – торжествующе вопя, отбросив палки, с ненормальной скоростью и силой несётся по двору, и мы за ним по следу! Однажды, мы втроём, в безумной этой гонке чуть не растоптали насмерть хиленького старичка, пришедшего под вишни в палисадник, чтоб испортить воздух сигареткой. Ох, не ко времени он выбрал это место! Родители ругались для порядка, и пытались ставить нас, всех оптом, в разные углы. Но, в разгар «разбора взлётов и посадок» я, не выдержав несправедливых обвинений, выкрикнула что-то вроде: