– Теперь ноги, – мои ступни охватила дикая боль. Ногти на ногах словно вырывали щипцами. Заскулил, пытаясь вырваться из тугих ремней, удерживающих меня на холодной узкой кушетке. – Готово. Лишних волос на теле тоже быть не должно, – по телу прокатилась едва заметная магическая волна. Облегченно вздохнул, радуясь, что хоть на этот раз обошлось без боли. – Руки, – тут тоже пришлось потерпеть.

– Мне кажется, что лицо ему лучше не трогать, – сказал один из магов, проводя руками мне по скулам.

– Да, я согласен с этим, – поддержал его второй, – я бы выделил лишь скулы и подправил цвет глаз, он и так красавчик.

– Эх, даже жалко отдавать такую красоту, – вздохнул третий, вливая и свою магию в создание моего лица.

– Ну-ка, посмотри на меня, куколка, – приказал первый, заглядывая мне в глаза. – Можно просто выделить глаза голубым, не изменяя радужку.

– Дай-ка, – подошел ко мне третий маг, направляя поток магии мне прямо в глаза. Болезненно зажмурился, надеясь только на то, что скоро это все должно наконец-то закончиться. – Открой глаза и терпи, – приказал маг, на минуту останавливая свои действия. Послушно выполнил то, что он сказал, все же не сумев сдержаться и зажмурившись в конце.

– Три минуты, – констатировал один из магов, засекая мою оплошность.

Заскрипел зубами, запоминая. Попробуй тут не запомни чего-то, когда мне в мозг напрямую вживили какой-то невероятно дорогущий артефакт, позволяющий запоминать все что угодно с первого раза и намертво. Суперская, конечно, вещь, если бы не поставленный рядом с ним артефакт правды, который не дает мне сказать ни слова неправды своему хозяину. А пока хозяина у меня нет, вообще никому.

– Установил ночное зрение и вѝдение магии.

– Ладно, осталось добавить блеска волосам, и готово.

Три колдующих мага в последний раз наклонились надо мной и отошли в сторону. Ремни расслабленно щелкнули, выпуская меня из плена.

– Встань, – последовало указание от одного из троицы.

Послушно выполнил, соскребая себя с кушетки. Хотя, впрочем, в этот раз все было не так плохо, как в остальные. Ничего не болело и даже наоборот – чувствовал я себя просто прекрасно!

Три мужчины со всех сторон обошли меня по кругу, оценивая свои старания.

– Давайте позовем Зельду, она оценит, – предложил первый, делая сложный пасс рукой.

Спустя минуту в комнату вошла тощая беловолосая женщина.

– Покрутись, – сразу перешла она к делу, в отличие от магов не любуясь моей новой внешностью, а просто оценивая.

Конечно, у них тут в центре сотни красавчиков каждый день ходят, что там какой-то я. Впрочем, мне тоже было любопытно посмотреть на свою новую внешность. Интересно, они сильно меня изменили?

– Неплохо, но получше проработайте его ягодицы, – дала она указание и скрылась за дверью.

– Давайте, доделываем и отправляем в оформитель.

Спустя еще полчаса жуткой боли в так называемом оформителе меня отпустили.

– Можешь посмотреть на себя в зеркало, куколка, – улыбнулся мне мужчина, махая рукой в сторону огромного, во весь рост, зеркала.

– Спасибо, господин, – заученно поблагодарил, подходя к зеркальной стене.

И открыл рот в полном шоке. Вот это…это я?!

Моргнул густыми длиннющими ресницами, рассматривая собственное отражение. Это я и не я одновременно. Черты лица мне действительно почти не тронули, лишь выразительнее подчеркнув скулы, но все остальное… – светящаяся, идеально гладкая, бархатная кожа, аккуратные длинные пальцы на руках, идеальные ступни, четко очерченные мышцы, здоровые блестящие волосы цвета темного шоколада и просто огромные голубые глаза, завораживающе смотрящие на меня из зеркала.

Подошел чуть ближе, рассматривая новую радужку. По внешнему краю шел темный, мерцающий выразительной синевой ободок, а ближе к зрачку лазурь становилась ярче. По всему периметру радужки шли золотистые всполохи, делая глаза еще выразительнее и нереальнее. У людей не может быть таких глаз…

Еще раз сморгнул, привыкая к новой внешности. Красиво, конечно, но ни о чем хорошем такое тело не говорит – преступник, приговоренный к вечному унизительному наказанию. Хотя… лучше я, чем брат.

– Красив… – подошел ко мне один из магов, проводя ладонью по бедру.

Молча стерпел, внутри сгорая от отвращения. И как я буду жить, если мне достанется хозяин мужчина? Только привыкать со временем. Ладно еще, Ангел меня научил скрывать свои истинные чувства за маской без эмоциональности, а то бы совсем худо было.

– Спасибо, господин, – склонил голову, пряча глаза за своими новыми ресницами.

– На сегодня свободен, – подтолкнул он меня к выходу.

***

У дверей меня, как обычно, невозмутимо ждал Ангел. Он быстро пробежался взглядом по моей новой внешности.

– Хорош, – кивнул парень, подавая мне сверток с одеждой.

Молча кивнул, принимая. То, что кукол не благодарят, я уже запомнил.

– Я только одного не понял, – начал я разговор, когда мы уже почти дошли до моей комнаты. К счастью, спрашивать о чем-то, что было мне непонятно, я еще мог.

– Да? – повернулся ко мне кукла, сверкнув взглядом. Невольно пригляделся и к его радужке. У него она оказалась попроще – льдисто-голубая, без всяких там всполохов.

– Везде говорилось, что кукла – это создание без души. Голое тело. Я уже бездушен? Это вообще как-то ощущается?

Мой собеседник неожиданно весело рассмеялся, хоть в его смехе и проступали какие-то каркающие, обреченные ноты, но все же это был смех. Неожиданно. Впервые вижу столь бурное проявление эмоций у куклы…

– Душа… Да вранье все это, про душу! – его смех затих так же внезапно, как и начался.

– В смысле – никто кукол души не лишает? – удивился я. Надо же… – Абсолютно все твердили, что это бездушные создания…

– Конечно, мы бездушны, но только не потому, что нас лишают души, а потому, что мы сами её себя лишаем, насилуя, убивая или воруя! – сказал Ангел, печально как-то улыбаясь.

– Ясно… – растерянно пробормотал я, заходя к себе в тесную комнату, похожую на сотни других безликих комнат кукол.

Это было действительно неожиданно…

***

Ближе к ночи Ангел снова явился по мою душу, грубо сталкивая меня с кровати. У них тут вообще в привычке будить как попало – пнуть, толкнуть, гаркнуть и прочее. Я даже уже почти привык к такой побудке.

– Быстро одевайся и за мной. Кое-что покажу.

Быстро выполнил сказанное. Я уже понял, что спорить с ним абсолютно бесполезно. У него есть приказ, и он будет его выполнять любыми способами – другой жизни для него не существует.

Вышли из комнаты, направляясь куда-то вглубь здания.

– Я говорил, что покажу тебе, как живут куклы, – начал свой рассказ Ангел, – сейчас все увидишь.

От мрачной усмешки, проскользнувшей в его тоне, хотелось поежиться, но я сдержался. Ужимки у кукол не приветствуются.

Довольно быстро пришли в какое-то мрачное помещение. Мой сопровождающий уверенно провел меня дальше, спускаясь в подвалы. Быстро побежал за ним по бесконечным ступенькам. По мере спуска воздух становился все холоднее, ощутимо запахло сыростью.

– То, что ты увидишь за этой дверью, – остановился кукла у неприметной обшарпанной деревянной двери, – ожидает каждую куклу, посмевшую ослушаться и не выполнить прямого приказа хозяина. Нужный артефакт, – он указал себе на голову, – вживлен каждому из нас. Идем.

Ангел тихо приоткрыл дверь, и на нас неожиданно словно обрушились сотни разномастных людских голосов. Они кричали, умоляли, разговаривали и даже смеялись. А стоило ему открыть дверь нараспашку, как я увидел, в чем же причина такого гомона.

Прямо за дверью на протяжении сотен метров стояли большие прозрачные боксы, разделенные между собой кирпичными стенами. Внутри каждого из боксов была кукла, прикованная за руку, ногу или шею к дальней стене. А в центре комнаты стоял одинокий стул с полотенцем. И почти каждый или каждая из кукол отчаянно тянулась к этому полотенцу, до предела натягивая короткую цепь. И у каждого из них на лицах была жуткая агония боли…