Квартиру пронзил дверной звонок.

– Вот и пришел Евгений, – радостно произнес отец. – Настя, иди, открой ему. Хоть познакомишься. Только это… будь тактичнее, о трагедии не говори. Ну, сама понимаешь, дело тонкое…

– А то я не знаю, – пожала плечами Настя и отправилась к двери.

Иногда раздражает, что отец считает ее либо маленькой, либо больной на голову. Ну к чему его постоянные напоминания, советы и нелепые подсказки? Почему он вообще лезет в ее жизнь?

Настя вздохнула и щелкнула дверным замком.

Честно говоря, не хотелось ей видеть этого Евгения. Она не знала, как следует правильно разговаривать с людьми, пережившими такое горе. К тому же – а ну как он захочет вернуть Блинчика назад?

– Привет, Настя.

Она подняла глаза.

Брови взметнулись вверх, кровь прильнула к щекам, а сердце забилось чаще.

То был не Евгений.

Витольд.

– Ты? – нелепо забормотала Настя, глупо улыбаясь. – Но… зачем… так быстро? Вчера же только хорошо по лесу прогулялись, и я…

Она осеклась.

Витольд сжимал пышный букет нежно-белых роз.

Сейчас он был особенно красив – волосы собраны в хвост, рубашка выглажена (а он хозяйственный!), на запястье – часы, а на шее – привычная цепочка.

– Ты не рада? – чуть нахмурился он.

– Я? Я очень рада! Все дело в том, что я… ты не смейся… не накрасилась. Да и не приоделась особо, даже фартук не сняла… Но ты так удачно зашел! Познакомишься с родителями, они как раз здесь! Только с папой будь аккуратен, он у меня… строгий немного…

Настя бережно приняла букет.

И почему Витольд постоянно смотрит ей в глаза? И не просто смотрит, а чуть ли не пытается с помощью взгляда вызнать все тайны и вывернуть наизнанку ее душу?

Но ничего не поделаешь – глаза у него и вправду красивые. В такие не грех и лишний раз посмотреть… Колдовские изумруды, малахитовые омуты, нефритовые зеркала и еще тысяча великолепных, неповторимых сравнений…

– Вить?..

– Я…

Он сбился. Теперь его глаза испуганно метались во все стороны. Витольд невольно отступил на шаг, сжался, словно от холода, и вымученно сказал:

– Я с превеликим удовольствием познакомлюсь с твоими родителями.

Настя улыбнулась.

Ласково взяла Витольда за руку и робко повела его в квартиру.

Сейчас он выглядел таким… беспомощным, испуганным и скромным. Витольд походил на маленького мальчика, первый раз в своей жизни пришедшего в гости без мамы. Тревожно озираясь по сторонам, он неуверенными шагами ступал за Настей, крепко держа ее за руку, словно в данный момент для него матерью была она.

Сколько еще в нем личностей? То скрытный и неразговорчивый дядька-ветеринар, то нежный принц-волшебник, властитель природы, а сейчас – пятилетний робкий мальчишка…

– Здорово, Евге…

Отец вышел из комнаты и оцепенел, впившись взглядом в Витольда. Глянул на букет в руках Насти, склонил набок голову и выдавил:

– Здравствуйте… молодой человек.

Настя вздохнула, положила ладонь на плечо Витольду и проинформировала:

– Вить, это мой папа, Максим Геннадьевич. Пап, это… это Витольд. Ну, я рассказывала тебе про него…

Отец кивнул.

Теперь Витольд, прищурившись, задумчиво уставился отцу в глаза. Очень, очень странная манера – безотрывно сверлить собеседника взглядом.

– Я… я очень рад, – вежливо улыбнулся Витольд и осторожно пожал отцу протянутую руку. – Ожидал этот момент, но не думал, что он наступит так скоро. Я могу пройти?

Отец кивнул и посторонился, сдержанно глядя на Витольда.

Что за неприязнь? Откуда она? Витольд ничего плохого ему не делал, а папа смотрит на него так, словно подозревает в каком-нибудь убийстве!

Мать отреагировала предсказуемо – усадила Витольда за стол, налила ему чай, отняла у Насти букет и поставила его в вазу, сопровождая свои действия междометиями и вопросами, касающимися личной жизни Витольда.

– Кто твои родители? – щебетала мать, обхаживая его.

Витольд чувствовал себя, надо признать, неуютно. Стеснялся? Очень даже может быть. Но ведь по нему не сказать, что он настолько робок…

– У меня их нет, – сдержанно ответил Витольд и бросил взгляд на Настю, словно ища поддержку.

– Как нет?!

– Умерли, – односложно пояснил он и опустил глаза.

– Так ты из детдома, что ли?

– Меня… меня бабушка воспитала. А потом, когда мне исполнилось… лет двадцать, она меня выгнала.

Настя удивленно взглянула на Витольда.

Эта подробность была ей неизвестна!

– Выгнала?! – воскликнула мать. – Ой, ну надо же, родного внука прогнать! Злобная старуха!

– Да нет, – пожал плечами Витольд. – Она хорошая. Просто боялась меня, вот и выгнала.

– Боялась? Но почему?

– Да кто ее, старую, поймет, – беззаботно махнул он рукой. – Маразм у нее, видать, появился. Мерещиться что-то стало… Слава Фавну, хоть просто выгнала, а то и что похуже могла сделать. Ее же ведьмой местные звали, она ведуньей была… да и сейчас есть. Просто со мной не общается, боится.

Настя изумленно вздернула брови.

А что еще она не знает о Витольде? У него нет родителей, его выгнала из дома бабка-маразматичка, которая, к тому же, еще и колдунья!

Настя отрезала кусок пирога и медленно подала его Витольду.

– Ой, а доча такие пироги вкусные печет! – умело сменила тему мать. – Вот попробуй, Витенька, покушай! Объедение, все хвалят!

Витольд благодарно взглянул на Настю, кивнул, взял пирог и деликатно откусил его.

Если отец смотрел на него чуть ли не с ненавистью, то мать буквально задыхалась от восторга. Ее желание выдать Настю замуж подпитывалось, очевидно, еще и симпатией к ее новому молодому человеку, если Витольда можно было так назвать.

Витольд вдруг изменился в лице. Пирог выпал из его рук. Он побледнел, зашелся в кашле, стал задыхаться. Вскочив с места, бросился к умывальнику, припал к крану и жадно начал хлебать воду. Давился, захлебывался, но судорожно пил, дрожа, как щенок на морозе.

– Что случилось?! – взвизгнула Настя. – Ты подавился?!

Он не слушал, жадно глотая воду, которая стекала по его шее, мочила рубашку, волосы.

– Витя! – чуть не плача, воскликнула Настя.

Отец взирал на картину снисходительно, зато мать выглядела так, словно вот-вот упадет в обморок.

Витольд наконец отпрянул от крана, обессиленно сполз на пол и устало запрокинул голову назад.

Настя бросилась к нему, упала перед ним на колени и обняла за плечи.

– Что случилось? – прошептала она.

Витольд горько посмотрел Насте в глаза, помотал головой и выдавил:

– Я… я не ем мяса.

Настя поперхнулась.

Что?! Но как это?! Мужчина – и не ест мяса? А как же ее фирменное блюдо?

– Совсем никакое? – на всякий случай уточнила она.

– Практически. Я… не переношу его. Даже к врачу обращался, мне сказали, что это у меня такое отклонение в психике. Я не могу есть мясо, зная, что это внутренности какого-либо животного. Раньше меня вообще выворачивало… Сейчас хоть немного себя контролирую.

Настя нахмурилась:

– Так ты… вегетарианец?

– Практически, – повторил Витольд, поднялся с места и невозмутимо снова сел за стол.

Впрочем, вежливый семейный обед был уже нарушен. Мать всячески старалась поддержать прежнюю атмосферу, но почему-то инцидент поселил тревогу на лица присутствующих.

Появление Евгения стало так называемым разряжением обстановки.

Настя радостно вскочила с места и кинулась к двери.

Евгений был мужчиной довольно красивым для своего возраста, но уж очень изрезанным морщинами. Хоть и выдавил он добродушную вежливую улыбку, глаза смотрели грустно и подавленно.

Сразу видно в нем человека, у которого приключилось горе.

– Ну, и где наш Блинчик? – с печальной улыбкой спросил он.

– Идемте на кухню, – кивнула Настя.

Появление Евгения вызвало у Витольда невероятную реакцию – он побледнел, привстал с места и пораженно вздернул брови. Его взгляд стал даже не испуганным, а скорее шокированным.