Не знаю, что это было вообще, и знать не хочу. Вроде привыкла к взглядам на себя, уже год опыта выступлений перед публикой. Да и рассматривали меня тоже всячески.

На адреналине быстро преодолеваю лестничные пролёты и оказываюсь в своей комнате. Аня тут же нетерпеливо подскакивает ко мне.

– Ну что там? Узнала?

Вот не понимаю, что она в этом снобе нашла вообще. Разве что, внешность привлекла, больше нечему. У её Влада явно нет ни совести, ни принципов. Только капать на мозги другим своим морализаторством может, а сам не чурается за деньги студентами сюда людей устраивать и всячески волю подавлять. Двойные стандарты ему совсем не жмут.

А если мне ещё не показалось, что взгляды и изменившаяся обстановка при моём намёке на «трогать» были, то всё совсем запущено. Не удивлюсь, если Влад этот со студентками спит. Я не так уж знаю Аню, чтобы чувствами к ней прикипеть, но не заслуживает она, чтобы ей воспользовались нагло.

– Ну так что? – несдержанно спрашивает соседка, и я понимаю, что пауза затянулась.

Наверное, нет мне смысла советы ей давать. Всё равно не послушает, а на меня обидится. Решит, что зла ей желаю.

– Двадцать третья комната, – со вздохом выдаю я.

– Ух ты, – восхищённо потирает руки Аня. – А как ты узнала?

Я прикусываю губу, размышляя, насколько верно будет рассказать, как есть. Хочется всё-таки предупредить Аню, что Влад далёк до выдуманного ею образа.

– Я пересеклась с ним на лестнице, когда заходила на второй этаж. Увидела, что молодой довольно-таки, вот и подумала, что, наверное, он. Спросила, подтвердил. Ну а потом я предложила поговорить в его комнате, просто первое, что на ум пришло. А твой Влад как-то легко согласился.

Последнюю фразу намеренно настороженно говорю, давая понять, что странно это. Не знаю, как для Ани, но ведь вопросы субординации довольно очевидны.

Но она только улыбается, словно и не замечает моей интонации.

– Мой Влад, – мечтательно повторяет некстати сказанный мной оборот. – А о чём говорили?

– Я сказала, что слышала, что он наш куратор и хочу познакомиться заранее, – рассказываю, уловив себя на мысли, что уже раздражать начинает эта Анина преданность щенячья. – А он согласился, и вообще вёл себя странно, как будто для него нормально общаться со студентами по-свойски. Вряд ли я его заинтересовала, но по его поведению мне кажется, что он легко спит со студентками.

Говорю немного осторожно и где-то недосказано, но это хоть какой-то способ достучаться до Ани. Дальше уж пусть решает сама. А то, что немного заменяю детали – ничего. Из благих целей ведь.

– Ммммм, значит, у меня есть шансы, – вместо ожидаемого мной недовольства и разочарования, выдаёт Аня.

Я хмурюсь, не понимая, почему меня так злит эта её твердолобость. Не привыкла вообще влиять на чьи-то суждения, даже если уверена в их ошибочности. Исключения только близкие люди составляют. И то там я не особо преуспела.

В груди неприятно ноет, когда вспоминаю папу и мачеху.

– Ань, ведь всё это несерьёзно, – перебиваю свои мысли решительным заявлением. – Я уверена, что он просто спит с ними, а не романы заводит.

– Значит, со мной будет серьёзно, – с энтузиазмом заключает Аня. – Я знаю его настоящего, найду подход.

Настоящего, как же. За два года успела настроить себе воздушных замков, которые и сломать теперь почти нереально.

Ладно. По крайней мере, я пыталась.

– А номер его комнаты тебе зачем? – спрашиваю уже просто так, даже без особого любопытства.

Аня слегка мнётся, задумчиво отводит взгляд.

– Да так, – помедлив, проговаривает она. – Любопытство.

Что-то мне подсказывает, что дело далеко не в нём. Ну да ладно. У меня своих проблем хватает, чтобы ещё носиться вокруг взрослого человека, ограждая его от ошибок. Не буду же я с Аней повсюду ходить, в конце концов.

Хотя уже немного жалею, что вообще номер комнаты ей назвала. Надо было придумать первый попавшийся или сдаться. А там, может, Аня и передумала бы насчёт своей идеи, какой бы та ни была.

Утро встречает меня сюрпризом.

Причём я совсем случайно замечаю – уже почти выходить собираюсь, мимоходом бросаю взгляд на пол возле двери… Конвертик. Небольшой такой, красный. Явно просунут сквозь нижнюю дверную щель.

А она очень маленькая, почти отсутствует. Тонкая полоска, чуть ли не сливающаяся с полом. Кто-то явно сильно постарался, чтобы умудриться просунуть изрядно помятый этим испытанием конверт. Хотя почему кто-то? Единственная, кто знает, что я тут живу – Инна. Ну и несколько кураторов, руководство и комендант с охраной. Но все они – взрослые серьёзные люди, точно не будут таким заниматься. Ведь жест детский какой-то, провокационный.

Конечно, лучше бы просто выбросить конверт и не идти на поводу выходок взбалмошной девчонки. Но мне любопытно, что уж перед собой скрывать. Да и какая разница, посмотрю я или нет – всё равно ведь она своего не добьётся, что бы там ни задумала.

Просто взгляну и выброшу.

Из конверта выпадает фотография лежащей на столе девушки. Давно не видел фотки в таком, первоначальном виде. Привык к тому, что в соцсетях скидывают, ну или из интернета распечатывают. А тут, кстати, довольно качественная плёнка.

Вот только изображение на ней…

На фото видны только нижний кусочек полушарий груди, довольно выделяющаяся талия и изгиб бёдер. Нога согнута так, что скрывает самые интересные места на теле, но видно, что девушка без белья. Причём как сверху, так и снизу. Руки подняты вверх, их почти не видно.

Неосознанно оттягиваю ворот рубашки. Воображение живо дорисовывает недостающие детали, да так, что с трудом не выбиваюсь из реальности. Приходится приложить немало усилий, чтобы не думать о том, как и где я бы касался этого тела, о её отклике, хитрых и одновременно невинных глазах, несдержанных стонах… Инна так ярко врезается в мысли, что я словно даже чувствую нежность её кожи, тепло тела и шёлк волос.

Проклятье.

Фото, конечно, эстетически неплохое. Не вызывающее, будоражащее. Будем считать, качество я оценил. Но вот жест…

Значит, Инна намеренно тогда водила пальцами. Реакцию мою прощупывала и, судя по всему, уловила. Соблазнить меня решила? Поиграть?

Если так, это будет сложнее, чем я думал. Один её вид и без того наводит на лишние мысли, а тут ещё и провокации эти, хоть детские и глупые, но волнующие, чтоб их. Пора пресекать все эти порывы и преподать девочке урок.

В раздумьях зачем-то поворачиваю фотку другой стороной – а там послание. Почерк не особо разборчивый, но написано, кстати, грамотно. Ещё и сердечко красиво нарисовано.

Нет, она точно издевается.

«Я знаю, что вы вне дурацких правил об отношениях студентов и преподавателей. При остальных можете делать вид, что это не так, но со мной не надо. Пусть это останется нашим маленьким секретиком) Так же, как и это фото. Хотите увидеть больше? Тогда скажите на завтрашнем сборе первокурсников вашей группы: «Я хочу видеть больше». Неважно, в каком контексте, главное, скажите эти слова. Я буду там и услышу вас ;) И, кстати… Не спешите с выводом о том, кто я. Присмотритесь внимательнее».

Я ухмыляюсь. Кажется, девочке охота поразвлекаться за мой счёт, каким бы я там занудой немолодым по её словам ни был. Сомневаюсь, что она всё это всерьёз писала. Просто проверяет на прочность, испытывает. Знает, что нравится.

Потому что, дурак, вчера слишком несдержанно пялился. Вот и попался.

Заставляю себя смять фото. Даже головой мотаю, как идиот, чтобы сбросить ненужное наваждение. Да, Инна красивая, и явно знает об этом. Но с какой стати мне терять мозги от этого? Этот детский сад пора прекращать, вот и всё. Рано ей ещё во взрослые игры играть, не на ту территорию забрела.

Фото вместе с конвертом уже в мусорном ведре, а у меня до сих пор перед глазами совсем не детские чувственные изгибы, пальчики, порхающие по изящной ноге и строчки с откровенным флиртом. Ещё и сердечко это… Будто даже старалась, вырисовывала.