— Чему же? — Спросил Патрик.
— Убивать, — хохотнул Себ, а Джим с ехидным наслаждением заметил, как вытянулось лицо его друга. — Серьезно, Пеннивайз — профессиональный киллер с замашками психопата. Хороший кадр, надо сказать.
— Спасибо, киллеры меня не интересуют, — фыркнул Патрик.
— Скучный ты, — усмехнулся Моран. — Я вас, балбесов, уму-разуму учу, а вы…сп Эх, мелкота! — и с этими словами он спрыгнул с турника. — Пусть Джим читает, оставь его.
«Учись налаживать связи. Хороший совет», — подумал семилетний Джим, поглядывая на Себа Морана — их соседа по подъезду, отмечая, что тот далеко не в первый раз его защитил.
«Гребанный защитник».
***
— Получи, ботан чертов! — Патрик пихнул хлипкого мальчишку в металлическую дверцу шкафа. — Еще раз ты посмеешь подставить меня перед миссис Маккензи, и я тебе лично вырву челюсть, понятно?!
— Смотри, кабы я тебе ее не вырвал и твои зубы не скормил кому-нибудь! — рыкнул Мориарти, отталкивая бывшего друга в сторону и убегая прочь от человека, которого еще совсем недавно мог называть своим товарищем.
Так называемая «черная кошка» пробежала между ними еще год назад, когда в школу к ним перевелся ученик из Лондона, некий Карл Пауэрс, который сразу же завоевал признание и симпатию как учителей, так и учеников. С девчонками все было ясно: те оказались падки на смазливую внешность и широкую улыбку (но противную, не как у акулы Себа). Мальчишки же были заинтригованы и по-своему очарованы его заводным характером. Карл умело маскировал свои отрицательные качества, а также, несмотря на юный возраст, легко становился душой компании и отлично умел подмаслить, расположить к себе людей, да так, что даже взрослые не смели перечить «бедному мальчику», который по тем или иным стопроцентно придуманным обстоятельствам не мог сделать домашнее задание. Или же когда вдруг Карла кто-либо обвинял в нападках или оскорблениях, тот ловко выворачивал ситуацию в свою пользу так, будто бы это на него первым делом спустили всех собак, а парень всего лишь оборонялся. Да и вообще, как что-то плохое мог сделать лучший пловец школы, защищающий ее честь на соревнованиях, отличник учебы (и плевать, что домашку ему делали другие, желая, чтобы звезда школы снизошел до них). Никто не верил, что Пауэрс мог совершить какую-либо гадость.
Знал и верил лишь Джим Мориарти, которому, в свою очередь, не верил никто.
Мальчишка рано понял, что мастерство Карла уходить от ответственности может впоследствии пригодиться ему самому, и пока все восхищались этим ублюдком, Мориарти следил за ним, подмечал все его подлые черты, находил закономерности того, как тот умело уходил от преследования, как грамотно врал… Джим не хотел этого признавать, но именно этот козел Карл, который увел у него единственного человека, которого он хотя бы отдаленно мог называть своим другом — Патрика, дал Мориарти первые уроки того, как совершить преступления и оставаться безнаказанным. Сам того не ведая, впрочем.
Просто Джим был очень наблюдательным.
Но только он никому не признавался, даже себе самому, что особенно рьяно наблюдал не только за ним, но и за той долговязой акулой Мораном, и с удовлетворением поднимал его все выше на своем мысленном пьедестале, когда тот в очередной раз раздавал тычки и затрещины Пауэрсу, по каким-то своим принципам догадываясь, что именно тот делал гадости его младшей двоюродной сестре Жаклин, или еще за какие-то дела, в которых, как считал Себ, был виновен именно Карл. Морана за это нередко осуждали, считали несносным подростком, а в шестнадцать так и вовсе поставили на учет, но тот лишь хмыкал и в очередной раз, когда считал Пауэрса виноватым, нападал на него.
Джим довольно улыбался, понимая, что каждый раз Себ избивает его за дело.
Этот долговязая акула ему все больше нравился.
А акула нередко подмигивала ему, словно понимал: Мориарти с ним солидарен.
Джим ловил себя на мысли, что хотел бы с ним дружить.
***
Последней каплей терпения и унижения Мориарти стал отборочный тур на соревнования по плаванию в Лондоне, где негласными лидерами были сам Джим и его главный враг Карл Пауэрс.
Мать Джима еще несколько лет назад отдала сына на плавание, надеясь, во-первых, укротить его несносный, как она считала, характер — а их тренер, миссис Тикс, слыла жесткой и мотивированной спортсменкой, а во-вторых — забить его голову чем-нибудь еще, лишь бы не мешался под ногами. В первые школьные годы Джима миссис Мориарти начала прикладываться к бутылке и не желала, дабы сынок препятствовал этому делу. Отца Джима хватило ненадолго, и спустя пару лет почти беспробудных пьянок и попыток закодировать жену он ушел, обещая маленькому сыну забрать его, как только представится возможность. Однако спустя несколько лет Джим понял, что верить отцу было бессмысленно и, повзрослев, озлобился еще больше и оставил пустые надежды.
Плавание оказалось для него не только каким-то делом, но и хорошим разгрузочным занятием: вода помогала успокоить разум, отвлечься от непростых будней, наполненных издевательствами сверстников из-за его непревзойденного ума и характера и пьянством матери. Однако даже секция не спасала от чертового Пауэрса, который преследовал его и там. Джиму даже казалось, что Карл нарочно попросил записать его в ту же школу плавания, куда и Мориарти, лишь бы снова постебаться над ним. Первое время Джим реагировал на язвительные подколки стычками, пока старшие ребята не разнимали их, однако в один момент ситуация переменилась, и причиной тому стал, как ни странно, акула Моран.
В один из дней Карл и Джим подрались особенно сильно: у первого был подбит глаз, разодрана бровь и местами пылали яркими пятнами укусы на руках, у второго чудом оказалась не сломана ноющая рука, подбит нос, глаз и бровь. Разнимали их тогда Моран и еще парочку старших мальчишек. Себастьян, усадивший разъяренного и готового ответить на избиение Мориарти, заботливо обработал полученные в драке раны и, оглядевшись, дабы никого не было поблизости, наклонился к нему и сказал:
— Джим, ты очень умный парень. Ты гений. Если хочешь отомстить Карлу, действуй хитростью, а не силой. Буду честен с тобой: мускулатура у тебя никакая и вряд ли ты очень сильно накачаешься, просто конституция тела у тебя такая, уж извини. А вот мозг работает намного круче, чем у Пауэрса, он идиот по сравнению с тобой. Вот и мсти ему с хитринкой и язвительностью, думаю, у тебя это получится отлично. Используй свои познания, ум и хитрость, ты гений, покажи это. Хорошо? — Себ улыбнулся ему своей фирменной акульей улыбкой, и насупленный Джим, со злобой глядя на Пауэрса вдали, кивнул, задумавшись над словами Морана и решив принять их к действию.
Несколько раз Джиму действительно удавалось обходить и подставлять Карла, из-за чего однажды въедливого мальчишку действительно чуть не исключили, но ему казалось этого мало, он изворачивался снова и снова, придумывая вредные способы мести, а заодно и наблюдая за врагом и примечая все его стороны.
Когда встала речь о школьной поездке в Лондон на соревнования, Джим делал все возможное для того, чтобы победить в отборочном туре: тренировался дополнительно, вместе с группой старшаков, упорно старался заниматься спортом даже дома, в урон урокам, чего не допускал ранее. Единственным возможным конкурентом Мориарти среди ребят их возраста был Пауэрс, и обогнать его стало делом чести.
Однако в сам день отборочного тура Карл вместе со своими дружками схватили Джима и выбросили из окна второго этажа школы. Мориарти повредил ногу, а значит, о плавании в ближайшее время не могло быть и речи. Джим неистово разозлился, но когда на следующий день на хромающего него вывалили ведро помоев из столовой и Карл вместе со своими друзьями (среди которых был и чертов Патрик) пели «Мориарти — чушка!», а все младшеклассники смеялись над Джимом, Мориарти понял, какой мести для Пауэрса он действительно хочет.
Про экзему Пауэрса не знал только ленивый, так что придумать метод отправления не стало сложным. Раздобыть и выделить ботулин для мальчишки, знавшем, как и где это сделать, тоже не стало проблемой. С помощью шприца добавить в мазь — аналогично.
