========== 1. Детство. ==========
Плацкартный поезд мерно стучал по рельсам, с не слишком высокой скоростью везя пассажиров. Духота, царившая несмотря на довольно прохладное лето, сморила большую часть из них, так что подавляющее большинство и детей, и взрослых спокойно себе дремало, не обращая внимания на прибытие на очередную станцию. Уставший голос проводницы объявил об остановке, и откуда-то с краю встали несколько человек.
Маленький темноволосый мальчишка лет четырех в белой аккуратной майке и синем комбинезоне не обращал внимания на обычный уклад вещей и не вслушивался ни в чью речь, уделяя внимание лишь своей единственной игрушке в руках — небольшой аккуратной машинке. Однако резкий детский мальчишечий возглас неподалеку от них заставил его чуть ли не подскочить на месте. Он дернулся и прижался ближе к стенке импровизированной кровати.
— Мама, мама, смотри, тут есть свободная койка! Мама-а! Мама, ну где ты там?! — вскоре к свободной кровати рядом с ним подбежал парнишка лет девяти в темных шортах со странными полосками, широкой серой футболке и синей кепке, из-под которой виднелись светлые волосы.
Мальчишка жевал жвачку и взглянул на сидящих на соседней койке мужчину лет тридцати в строгом костюме и его сына — того самого четырехлетку. Ребенок с недовольством посмотрел в сторону «гостя» и сильнее прижал к себе машинку, словно опасаясь, что этот верзила может ее отобрать. Впрочем, тому на игрушку было ровным счетом плевать: он с нетерпением прыгал возле их места и глядел куда-то в глубь коридора.
— Себастьян, вот куда ты бежишь впереди планеты всей?! — раздался ворчливый женский голос, и к мальчишке подошла женщина в синем платье. Она оценивающе взглянула на мужчину с ребенком и нацепила на лицо доброжелательную улыбку. — Простите, у вас тут не занято? Нам буквально до соседнего города доехать, мы вам не помешаем.
— Нет, не волнуйтесь, присаживайтесь, — мужчина чуть улыбнулся и кивнул. — Мы тоже на следующей станции выходим.
Женщина, снова одарив его такой же дежурной улыбкой, села на кровать и поманила рукой сына.
— Иди сюда, Себастьян, — мальчишка рухнул рядом, и мать поправила на насупившемся мальчишке кепку, после чего достала из сумки пару шоколадных конфет и угостила сына. — Вот, перекуси, а то вдруг на такой жаре скоро растают.
Мальчишка кивнул и, распаковав одну конфету, отправил рот и быстро сжевал, почти не испачкавшись. Он положил шоколадную сладость к себе в карман и вдруг обратил внимание на ребенка, который продолжал коситься на него с ноткой неожиданно взрослого недоумения. Парень с хитринкой взглянул на нахмурившегося мальчонку, который тут же прижал к себе машинку, боясь, что ее у него отберет этот светловолосый мальчик — слишком уж оценивающе он смотрел на него, прямо как его мать ранее зыркнула на них.
— Уймись, мне нахрен твоя машинка не нужна, — хмыкнул он.
— Себастьян, веди себя прилично! И что за выражения?! — цокнув, мать дала ему подзатыльник, на который тот совершенно не отреагировал, а когда женщина отвернулась, показал ей язык и закатил глаза.
Это вызвало смех у четырехлетки и он хихикнул, но как только мальчишка обратил на него внимание, мигом вжался в бок мужчины рядом с собой. Однако верзила не стал ничего предпринимать и докучать и, достав из кармана тетрис, начал в него играть, теперь напрочь игнорируя ребенка, который с интересом наблюдал за «соседом».
— Не волнуйся, Джим, никто не отберет твою игрушку, — отец малыша погладил его по голове. — Все хорошо.
Ребенок кивнул и продолжил смотреть на играющего и елозящего в азарте мальчишку, пока духота и дневной сон не сморили его. Машинка так и осталась тесно зажатой в его руках, а по пробуждении он обнаружил в своей маленькой ладошке уже чуть растаявшую шоколадную конфетку.
***
— Хэй, Джим, ты так и будешь корпеть над своей дурацкой книжкой?! — у него из рук вырвали очередную книгу Стивена Кинга. — Хватит сидеть тут как ботаник и страдать ерундой! Пошли, побегаем!
Мальчик лишь закатил глаза и сильнее вцепился пальцами в издание.
— В отличие от тебя, у меня хотя бы развиваются нейронные связи в мозге, а это крайне необходимо для обучения и размышлений, к слову говоря, — непривычным для семилетнего мальчишки тоном заявил Джим и забрал книгу из рук. — Так что в данном случае ты выглядишь идиотом. Впрочем, как и всегда.
— А ты — ботан. Мориарти, какой же ты нудный! — фыркнул его сосед-одногодка. — Неудивительно, что у тебя нет друзей! Такими темпами и не заведутся!
— Заводятся вши, кстати, у тебя они были, твоя мать об этом месяц назад на весь двор орала, — самодовольно хмыкнул Джим и показал язык, на что его друг — единственный, кто с ним вообще разговаривал, закатил глаза и собрался было разразиться гневной тирадой, как вдруг оба услышали звонкий голос откуда-то сверху:
— Оставь Джима в покое, не любит он беготню, что с того-то?
Мориарти поднял голову и увидел сверху на спортивном рукоходе светловолосого двенадцатилетнего мальчишку, жмурящегося от солнца и широко улыбающегося — его соседа Себастьяна Морана. Не так давно его семья переехала в их места, и теперь Себ стал местным заводилой, попадавшим в разные передряги: драки с ребятами постарше, воровство мелкой канцелярии, чипсов и колы в местном магазине и даже попытки создать что-то взрывное (и пару раз они увенчались успехом, правда, после первого раза его же мать по кусочкам сшивала Себастьяну палец, а потом еще месяц его не было видно — мать посадила его на домашний арест). При всем этом Моран оказался довольно добрым и беззаботным парнишей, более того — дружил он и с ребятами постарше, и с одногодками, и несколько раз даже бегал вместе с Джимом и его другом, хотя их разница в пять лет казалась Мориарти солидной.
Его улыбка всегда удивляла Джима: всегда большая, радостная и до ужаса открытая, чего сам Мориарти, всегда обычно хмурый и с поджатыми губами совершенно не понимал. Правда, во дворе улыбку Морана многие называли акульей, а самого парня — чертовой безрассудной акулой, а тот вовсе и не собирался препираться, лишь усмехаясь и обнажая ровные ряды белых зубов.
Мориарти бы за такое оскорбление как минимум подсыпал бы что-нибудь из материнской аптечки, а этому «белобрысому долговязому балбесу», как иногда в мыслях называл его Джим — впрочем, без злости, что для него самого было удивительно, учитывая, насколько сильно он ненавидел большинство людей, а его соседу-акуле на это было абсолютно плевать с высокой мельницы. Не сказать, чтобы он отличался стопроцентным добродушием — заткнуть или избить так, чтобы враг попал в больницу, он мог любого. Просто старался на совсем уж кретинов внимания не обращать.
— Себ, да ты сам бегать любишь и ботаников не жалуешь! Хрен ли ты его защищаешь?! — обиженно заявил другой мальчик. — А он — ботаник хренов! Сидит себе и корпит то над учебниками, то еще над какой-нибудь херней. Заучка чертов.
Джим сцепил зубы, стараясь не реагировать на задиристого и бесячего, но все-таки друга — все-таки тот чаще всего не со зла его раздражал, просто сам по себе был такой надоедливый, и Мориарти к этому даже привык. Однако в последнее время его обидные тычки начали доставать довольно сильно, и пару раз Джим даже собирался подсыпать к его любимым пончикам стащенное у матери снотворное.
— Угу, а потом в школе он тебе не будет давать списывать за то, что ты на него бочку гонишь сейчас и обзываешься, — хмыкнул Себастьян и, схватившись за металлический турник, резко опустился вниз. — Учись налаживать связи, Патрик!
— А ты что, налаживаешь? Учишься отвратительно! — усмехнулся тот. — Я в курсе, что твою мать и отца уже вызывали на родительский комитет, ты был под угрозой отчисления.
— Так не из-за учебы же, — засмеялся Моран. — Просто учительнице не понравилось, что я стащил из кабинета химии кучу реактивов. Да я даже сделать ничего не успел, не то что взорвать! А меня сразу на комиссию, — пожаловался он, впрочем, с улыбкой. — Да и хрен с ними. А вообще, учиться надо. Не всегда с книжками, в них много бесполезности. Но иногда для историй они интересны. Хотя некоторые книги действительно учат. Вот у Джима Кинг, он знаете, чему учит?
