– «Ну, можно и так сказать! Пусть видят, что и я, очкарик, тоже на войне был и даже медаль заслужил!» – засмеялся Кочет.
Их поход по Сретенке затянулся до вечера. Им пришлось дважды заносить покупки домой, дабы дальше не таскаться с ними. А завершили они свой поход в ближайшем галантерейном магазине, в котором отоварились и парфюмерией.
Радостная и счастливая возвращалась Алевтина домой, искоса, с любовью и украдкой поглядывая на профиль своего супруга, любуясь и гордясь им.
А дома супруги сразу принялись примерять: жена – свои обновки, а муж – зависевшуюся в платяном шкафу свою старую гражданскую одежду – костюмы, брюки и пиджаки, рубашки и нижнее бельё. Но кое-что из одежды Алевтине пришлось срочно погладить чугунным утюгом, разогретым на огне газовой плиты.
Утром Аля любовалась, как Пётр, сидя у стоящего на подоконнике большого переносного зеркала, намыливает свои щёки окунутой в кипяток кисточкой с взболтанной ею от душистого мыла пеной. А затем аккуратно бреется подаренной ему её матерью опасной трофейной бритвой «Золинген». А после умывания ещё и протирает свои щёки, шею и подбородок свежим одеколоном «Новая заря».
От всего этого у молодой женщины даже захватило дух.
– Да, это мне не деревня! – поняла она, расчёсывая свои волосы.
– «Аль, а тебе надо будет сегодня, перед посещением школы, зайти в парикмахерскую и сделать причёску!».
– «Петь, а я что-то опасаюсь! Мне никогда не делали – всё время я сама! А вдруг не то что-нибудь сделают?!».
– «Да там парикмахеры все опытные – знают и понимают, кому какая причёска идёт, тебе предложат, а ты сама выберешь!».
Петру Петровичу пришлось самому сопроводить свою трусиху в парикмахерскую, из которой та вышла не только с причёской, но и чуть важной, счастливой и одухотворённой.
Более того, Алевтина принесла домой подаренный ей иностранный буклет с видами дамских причёсок для выбора в дальнейшем новой, может быть более подходящей или приглянувшейся.
– «Петь, а я теперь наверно выгляжу как московская учительница?!».
– «Да, вполне! Я бы даже сказал: как директор женской школы!».
В итоге, после обеда в эту пятницу, они оба вышли на улицу красивые, нарядные и благоухающие.
Проводив жену до остановки трамвая на Цветном бульваре, направлявшуюся в свою школу на собеседование с директором школы и окончательное оформление на работу, Пётр, как было условлено, после телефонного звонка отправился на своё собеседование в МИД.
Но из отдела кадров Петра Петровича пригласили на беседу с Фёдором Тарасовичем Гусевым. Тот только на днях вернулся из Лондона в Москву, получив назначение на пост одного из заместителей министра.
Замминистра радушно, как старого доброго знакомого, встретил своего бывшего подчинённого П.П. Кочета.
– «Здравствуйте, здравствуйте Пётр Петрович! – ответил он на приветствие, протягивая для рукопожатия руку – Проходите, садитесь. А я хорошо помню вас по предыдущей работе!».
– «Да, Фёдр Тарасович, было дело!» – подтвердил Кочет, вспомнив, как одно время Гусев был его непосредственным начальником – заведующим 3-м западным отделом НКИД.
– «Я смотрю, во время войны вы хорошо подтянули свою теоретическую подготовку! – заметил Гусев, бегло просматривавший лежащие на столе бумаги.
– «Да, долгое время меня чему только не учили! Еле, еле на фронт вырвался! Да и то в самом конце войны. Немцам, жалко всыпать не
пришлось!».
– «Да, и не только… теоретическую!» – вдруг оживился Фёдор Тарасович, на этот раз внимательнее вчитываясь в очередной документ.
В это же время Пётр Петрович с интересом рассматривал строгий полувоенный дипломатический мундир с погонами и двумя орденами Ленина, придававший Гусеву вид какого-то военачальника.
– Надо же?! Ведь он даже на год младше меня! Тоже имеет высшее образование – кажется Ленинградский институт советского строительства и права. Но вовремя вступил в партию, и в НКИДе с 1935 года. И вот, после заведование нашим отделом, во время войны был послом в нескольких странах, а теперь – замминистра! Правда, он ещё окончил и Институт дипломатических и консульских работников НКИД, кажется в 1937 году?! Да ещё целых два ордена Ленина!? Хорошая карьера! – чуть завидуя тому, думал Кочет.
– «Пётр Петрович, я считаю, что с вашим опытом и вашими знаниями вам надо срочно обучиться в нашей высшей дипломатической школе! Ведь из вас получится великолепный посол!» – поднял Гусев от бумаг свой чуть курносый нос, добродушно улыбаясь.
– «Опять учиться?! Ну, сколько можно? Это же у меня просто напасть какая-то! Поработать уже хочется, руки чешутся!» – не задумываясь, ответил Кочет.
Улыбка мгновенно слетела с лица Гусева, и он на некоторое время задумался, в итоге заключив:
– «Хорошо, Пётр Петрович, пока работайте – занимайтесь своими французами. Но над моим предложением всё же подумайте. Годы ведь идут. Возраст…, сами понимаете…».
Он подписал приказ о зачислении П.П. Кочета в штат МИДа и протянул его Петру Петровичу:
– «Иди, оформляйся! С понедельника на работу! Успехов тебе!» – вдруг почему-то перейдя на «ты».
– «Спасибо, Фёдор Тарасович! А над вашим предложением обязательно подумаю!» – слегка обидевшись на неожиданное панибратство, полетел окрылённый Кочет в отдел кадров.
Дома он с радостью сообщил жене о возобновлении с понедельника 17 июня своей прежней работы и о перспективах обучиться на дипломата и съездить за границу.
– «Аль, но вообще-то мне учиться больше не хочется! Но поехать за кордон каким-нибудь дипломатом я не против! А как ты?».
– «Для меня это вообще… как в сказке! Но боязно! Заграница всё ж!? Да и немецкий язык я знаю очень плохо!».
– «А зачем тебе немецкий? Может нужно будет срочно изучать французский или английский! А то и испанский? Ты же сама учительница – сможешь! Да и говорить тебе там придётся лишь на бытовом уровне!».
– «Все равно страшновато! Не успела я в Москву приехать, как…».
– «Ну, ладно! Это ещё не скоро будет, если будет! Сначала поработаю, потом посмотрим! Может ещё что-нибудь у нас неожиданно в жизни изменится?! – лукаво взглянул Пётр на Алевтину – А у тебя-то как?».
– «Да всё хорошо! Документы взяли и формально зачислили в штат учительницей начальных классов! Надо будет только после прописки паспорт им показать!».
– Хорошо, поздравляю! – чмокнул Пётр жену, слегка обнимая – Давай тогда завтра махнём в Малаховку – Бориса порадуем и отпразднуем!».
– «Давай! Познакомимся и отдохнём немного на природе!» – согласилась Алевтина в ответном поцелуе, обнимая мужа за шею.
– Да и Эльку навестим! – молча, дополнил свою мысль Пётр Петрович.
И утром в субботу 15 июня радостные Кочеты «прилетели» в Малаховку.
Из рассказа четырнадцатилетней дочери Пётр Петрович понял, что её мать Лиза, бывшая ещё до войны военврачом НКВД, уже в войну, в Кандалакше, дослужилась до капитана медицинской службы, а теперь руководит медсанчастью одного из московских мест заключения.
Эту субботу, ещё не работающие Пётр и Алевтина, основное время провели с детьми – четырнадцатилетней Элей, девятилетним племянником Олегом и их домработницей Клавой. А к вечеру с работы пришёл Борис, а из Москвы подъехала бухгалтер домоуправления Ксения. И за вечерним ужином, ставшим праздничным от привезённого Петром с собой сухого вина, Борис и Ксения поздравили его с возвращением к мирной работе.
На следующий день Алевтина и Пётр с удовольствием помогли семье брата в прополке грядок овощей и клубники. Но всё равно тон в работе задавала хозяйка Ксения, привыкшая летом вставать с рассветом и наводить порядок в огороде и саду перед тем, как в восемь утра выезжать электричкой на работу в Москву. Соревноваться с нею в этой работе было бесполезно. А мужчины после обеда даже отважились искупаться в ещё прохладной воде.