– Итак, – откашливаюсь и решаюсь первой начать беседу. – Вы вызывали?

– Вызывал. – Он откликается не сразу. Должно быть, не только я испытывала дикие ощущения.– Значит, Хлоя Хант.

Он берет папку с моим именем и пролистывает несколько страниц. Ох, мое личное дело. Не думала, что оно такое большое.

– Все верно. – Киваю в ответ. – Не совсем поняла, но инцидент с архивом как-то относится ко мне?

– Нет, твои документы в порядке. Они были на рассмотрении и соответственно туда не попали.

– Возникли какие-то другие вопросы? – Выходит немного резковато.

– Вы переехали с отцом сюда недавно?

– Да.

– Он является помощником тренера нашей местной команды?

– Зачем тратить время на вопросы, если ответы в этой папке. – Я усмехаюсь. – Вот только не пойму, как это может быть связано с моей учебой.

– Время такое сейчас, что мы должны досконально знать своих учеников. – В его тоне проскальзывает какая-то странная нотка. – Вдруг вы решитесь сбежать, прихватив с собой что-то ценное.

– Не поняла, – я опешила. – Вы хотите сказать, что я воровка?

– Разве я так назвал вас, мисс Хант?

– А разве не этот смысл вы вложили в данную фразу? – Наклоняюсь вперед. Определенно он затевает какую-то игру. – Позвольте тогда уточнить, что же я украла у вас?

На мгновение безразличие на его лице сменяется другой эмоцией и в глазах мелькает хищный блеск. Однако он достаточно быстро берет все под контроль и я понимаю его. Это наказуемо. В прямом смысле этого слова. Между нами не должно быть и намека на какие-либо отношения.

– Неудачный оборот речи, прошу за это прощения. – На лице Виктора легкое подобие улыбки, но глаза остаются серьезными.

– Принимаю, – киваю в ответ, но внутри растет ощущение, что он хотел сказать совершенно иное. – Что-то еще?

– Вас успели проинформировать обо всем, что касается нашего университета?

– Да и дополнительные буклеты мне тоже передали. – Глупый, но нужный для формальности разговор. – Я могу идти?

– Вы свободны. – На последнем слове голос едва дрогнул и он вновь вернулся к работе за ноутбуком.

По закону женских романов, после нашего разговора мы должны были пересекаться каждый день, дарить друг другу страстные взгляды и мечтать о встречах наедине, чтобы наконец слиться телами в экстазе. Но нет, это был явно не наш вариант. Мы не виделись ни в университете, ни за его пределами. Я была завалена работой по дому, работой в магазине и еще миллионом дел, так что у меня попросту не хватало времени на шекспировские трагедии. Кто – то сейчас махнет рукой и скажет, что такого быть не может. Как можно жить в одном городе и ни разу не встретиться? Ребят, это реально. Просто не нужно зацикливаться на человеке и вы не будете видеть ничего, что с ним связано. Вам же плевать на продавца хлеба или на водителя автобуса? Вот и в этом случае поступайте так же. Забудьте его. Хотя в одном я слукавила, я видела Виктора всего один раз, когда он садился в блестящую черную иномарку. И на пассажирском месте его ожидала красавица шатенка.

– Вот бы и мне оказаться на ее месте, – мечтательно вздохнула Роуз. Отличница – ботанка и по совместительству моя единственная подруга. Остальной коллектив в свои круги меня не принял, как и ее. Только мне было как-то параллельно, а она терпела их безразличие с первого курса. Негаданно и нежданно друг для друга, но мы начали общаться. И знаете, лишний раз убеждаюсь, что люди бывают омерзительными в своих поступках и особенно, когда вешают ярлыки на других людей. Роуз была приятной, но до дури забитой и стеснительной девушкой. Просто какой-то умник решил, что она ничтожество по сравнению с ним и не имеет права голоса. Остальное стадо баранов последовало за ним и вскоре, Роуз превратилась в тень. Ведь когда тебя не видят, то и не трогают, верно?

– И что хорошего ты видишь в этом? – Провожаю взглядом отъезжающую машину.

– Ну, она красивая.

– Ты тоже симпатичная.

– Это не одно и то же, – отмахивается она от моих слов, словно от какой-то мелочи. – Ты бы ее увидела поближе и тогда все бы поняла. Такими не становятся, такими рождаются.

– Вот тут я с тобой поспорю. Есть множество примеров, когда гадкие утята становились прекрасными лебедями.

– Ага, имея счет в швейцарском банке и кучу пластических хирургов, которые сотворят из тебя куклу за считанные часы. – Роуз поправляет сумку на плече. – И он ей под стать. Красивый, богатый, успешный.

– А еще старше тебя на сколько? – Закатываю глаза.

– Вроде бы ему тридцать четыре.

– А тебе? Двадцать два?

– Двадцать три. – Поправляет она меня. – И не такая уж у нас большая разница в возрасте. Ты из него совсем старика сделала.

– Окей. И это все? А моральные качества?

– Ну…

– "Ну"? – Пародирую ее голос. – Ты видишь лишь фасад здания, как ты можешь говорить, что он прекрасен? Если ты не знаешь, что прячется внутри?

– Не используй в нашем общении фразы из конспектов, – Роуз шлепает меня по плечу. – Не пойму, как он может тебе не нравится? У тебя вообще сердце есть, ледяная королева?

– Не пойму, откуда это прозвище?

– Ты выглядишь так. – Звучит простой ответ. – Как диснеевская героиня. Если бы не эти ужасные татуировки и твой резкий язык, ты бы давно нашла себе кого-нибудь. Обычно мужчинам нравится такой типаж.

– А вот если бы ты не носила эти ужасные юбки в складочку и не смотрела детские мультики, то нашла бы себе парня первой. – Не остаюсь в долгу и показываю тот самый пресловутый язык.

– Я же говорю, что ты ненормальная, – смеется девушка, – ладно, мне пора. Увидимся завтра.

Она уходит, а я все еще стою на месте и сверлю взглядом место, где стояла его тачка. О Викторе ходило множество слухов, однако таковыми они для меня и остались. Я никогда не верю сплетням, пусть даже из очень надежных источников. Надежней приватного разговора и то, что ты слышишь собственными ушами, еще никто не придумал. По нему сохла добрая половина этого учебного заведения и доказательством тому, служил наш женский туалет. Стены которого были усыпаны разными фразами в его сторону. От невинных " я люблю его" до более жестких "я трахну его в скором времени". Мне искренне было жаль чудесную уборщицу, которая каждый день смывала этот разврат с кафеля, но стоило наступить новому дню, как все возвращалось на свои места. И как я уже говорила, я не люблю гоняться за таким лакомым кусочком, коим он являлся для этой публики. Хвала небесам, у меня отсутствовало стадное чувство. Жар после нашей встречи в баре давным-давно сошел на нет, и теперь я мыслила вполне рационально. У каждого из нас были моменты, которые хочется перечеркнуть и забыть. Так вот, для меня наша прелюдия осталась позади. Я не хочу выяснять, что послужило причиной тому порыву. Так же мне не особо хотелось ломать голову над тем, что же могло быть дальше. Я переворачиваю страницу и начинаю двигаться дальше.

И это был откровенно самый паршивый день за последнее время. В универе наступили зимние каникулы. Аллилуйя! Никаких тебе конспектов, экзаменов и прочей лабуды, которая мешает жить студентам. Но вместо оладий и горячего кофе, я получила почти дюжину сообщений от начальницы с призывами выйти на работу. На носу было Рождество и вы не поверите, но в магазине сметали все с полок.

– Доброе утро, – отец отсалютовал мне кружкой с именной символикой клуба, где он был помощником тренера. – Чего кислая такая?

– Ненавижу праздники, – бурчу в ответ и наливаю кофе. – Меня требуют на работу.

– Вау, неужели такой ажиотаж?

– Ага. Такое чувство будто получить новые кружевные трусы и есть предел мечтаний. – Застываю у окна и хмурюсь. За ночь высыпало немало снега и мне придется потратить больше времени на дорогу.

– А что, по-твоему, должны просить женщины? Новую отвертку или кирзовые сапоги?

– Кстати, довольно неплохие варианты, – беззлобно отшучиваюсь. – И если ты уж такой умный, то может быть, и сам прикупишь подарок для своей подружки?